Джейн Остен - Нортенгерское аббатство

Миссис Аллен поздравила себя с тем, что в той умопомрачительной толчее ей все же удалось сохранить наряд невредимым:

– Я не вынесла бы, если б платье порвалось, – сказала она. – Муслин так тонок! А на всем балу я совершенно не нашла ничего хорошего.

– Я чувствую себя ужасно неловко, – заметила в ответ Кэтрин, – ведь здесь нет ни одного знакомого!

– Увы, душечка, – с непоколебимой безмятежностью ответствовала миссис Аллен, – действительно очень ловко.

– Что же нам делать? Все леди и джентльмены здесь выглядят так, словно не понимают, зачем мы сюда явились. Похоже, будто мы им навязываемся.

– Но ведь так оно и есть, как это не печально. Как жаль, что мы не завели себе много знакомств.

– Как жаль, что мы не завели их вообще. Нам и подойти-то не к кому.

– Ох, ты права, дорогуша; кабы мы здесь кого знали, то уж точно бы к ним прибились. В прошлом году сюда приезжали Скиннеры. Вот бы они здесь были нынче!

– Не лучше ли нам вообще уйти? Нам даже приборов не хватило.

– И правда. Какая досада! Но сдается мне, лучше нам пока посидеть – вокруг такой хаос! Милая, что у меня с прической? Кто-то меня толкнул, и мне показалось, что она окончательно рассыпалась.

– Вовсе нет, выглядит хорошо. Но, дорогая миссис Аллен, вы точно уверены, что в этой массе народа никого не знаете? Мне кажется, вы должны кого-нибудь знать.

– Да Бог его знает. Хотелось бы, чтобы это было так. Всем сердцем желаю я, чтобы нашлись какие-нибудь приятели, и тогда мы бы подыскали тебе достойного кавалера. Я была бы так рада, если бы ты могла потанцевать! Ой, смотри, какая странная леди. Какое нелепое на ней платье! И такое старомодное! Посмотри на ее спину.

Немного погодя какой-то из соседей по столу предложил дамам по чашке чая, что было воспринято с горячей благодарностью, которая, вполне естественно, вылилась в приятный разговор, между прочим, единственный за целый вечер. Когда танцы закончились, объявился мистер Аллен.

– Итак, мисс Морланд, – обратился он без обиняков, – надеюсь, вы хорошо повеселились.

– Лучше некуда, – ответила она, усиленно борясь с зевотой.

– Мне так хотелось, чтобы она потанцевала, – вступила в разговор жена. – Нам непременно следует найти ей подходящего кавалера. Я уже говорила, что была бы очень рада Скиннерам. Отчего бы им вместо прошлой зимы не приехать сюда нынче! Или хотя бы Перри объявились, ну те, помнишь, о которых они нам рассказывали. Тогда бы Кэтрин могла танцевать с Джорджем Перри. Так жаль, что нам не встретился достойный кавалер!

– В следующий раз нам обязательно повезет, – утешительно подытожил мистер Аллен.

После танцев гости начали расходиться; их осталось ровно столько, чтобы можно было свободно прогуливаться по залу. Именно теперь наступило нужное время для героини, ранее не успевшей сыграть свою роль; настал час быть замеченной и обожаемой. Каждые пять минут толпа редела, освобождая все больше места. Теперь на барышню смотрело множество молодых людей, ранее затерявшихся в толпе. Однако, похоже, ни один из них не собирался обрушить на нее поток страстных признаний, удивленный шепот не носился среди присутствующих, и никто не назвал ее богиней. И все же выглядела Кэтрин очаровательно, а уж если бы кто из гостей встретился с ней три года назад, то сегодня ее назвали бы безупречной красавицей.

На нее все же смотрели, и в целом не без восхищения; краем уха она услышала, как какой-то джентльмен в беседе с приятелем назвал ее «милой девицей». Эти слова возымели должный эффект, и вечер уже не казался таким безнадежным, как в самом начале. Застенчивость исчезла, и Кэтрин почувствовала такую признательность тем двум мужчинам за нехитрую похвалу, какая по силе своей могла бы сравниться с благодарностью истиной героини к поэту, сложившему дюжину сонетов в ее честь. Девушка покинула бал в полном удовлетворении, греясь в лучах общественного признания.

Теперь каждое утро начиналось по строго определенному порядку: визит в магазины, осмотр местных достопримечательностей, прогулки по бювету, где дамы на всех смотрели, но ни с кем не разговаривали. Мечты о многочисленных знакомых в Бате по-прежнему занимали все мысли миссис Аллен, тем временем как каждый новый день нес в себе доказательства того, что их здесь нет.

Леди снова ходили на балы, и теперь судьба проявляла больше благосклонности к нашей героине. Однажды церемониймейстер представил ее молодому человеку, очень похожему на настоящего джентльмена. Его звали Тилни. На вид ему было около двадцати пяти, высокого роста, с приятной внешностью, живыми и умными глазами, и если он и не выглядел красавцем, то уж симпатичным был безусловно. В свою очередь он тоже заинтересовался барышней, и Кэтрин поняла, что ей крупно повезло. Во время коротких промежутков между танцами они едва успевали поболтать, но когда настало чаепитие, девушка с облегчением обнаружила, что ее партнер оказался столь же приятным собеседником, сколь и искусным танцором. Речь его лилась свободно и оживленно, в манерах сквозило едва заметное лукавство, обильно сдобренное обаянием, и это покорило юную леди. Поговорив о пустяках, вполне естественных в подобных обстоятельствах, молодой человек неожиданно сменил тему:

– До сей поры я был так невнимателен, мадам, что решительно ничего о вас не узнал; я так и не спросил, как долго вы живете в Бате, бывали ли вы здесь раньше, посетили ли уже театр, концерт, и как вам вообще здесь нравится. Ужасная беспечность с моей стороны – но не соизволите ли вы удовлетворить мое любопытство? Прошу вас, будьте так любезны.

– Ах, право, стоило ли вам так затруднять себя, сэр.

– Ну что вы, уверяю вас, никаких затруднений.

Изобразив улыбку, он эффектно прочистил горло и достаточно жеманно добавил:

– Как долго вы изволите пребывать в Бате, мадам?

– Уже неделю, сэр, – в тон ответила Кэтрин, стараясь не расхохотаться.

– О, неужели! – воскликнул он в притворном изумлении.

– Но что же вас так удивило, сэр?

– А как же иначе, – молодой человек уже перешел на нормальный стиль, – ведь должен же я был как-то отреагировать на ваши слова, а удивление легко изобразить, к тому же оно здесь вполне уместно. Но давайте продолжим. Итак, вам не доводилось бывать в Бате прежде, мадам?

– Ни разу, сэр.

– Не может быть! Почтили ли вы своим присутствием дворянское собрание?

– О да, сэр, я нанесла туда визит на той неделе, в понедельник.

– Бывали ли вы в театре?

– Да, сэр, на постановке во вторник.

– А что концерт?

– Конечно, в среду.

– И нравится ли в целом вам курорт?

– Да, ничего себе.

– Сейчас я выдавлю ухмылку, и тогда мы снова перейдем на человеческий язык.

Кэтрин отвернулась, не будучи до конца уверенной, подобает ли приличной девушке открыто рассмеяться.

– Я прекрасно вижу, что вы обо мне думаете, – мрачно заметил Тилни. – И завтра я стану лишь еще одной скучной страничкой в вашем дневнике.

– В моем дневнике!

– Да, и мне доподлинно известно, что вы там напишите: «Пятница. Ходила на бал в пестром платье с голубой отделкой и в черных туфлях – выглядела здорово; очень утомил какой-то любопытный недотепа, с которым пришлось танцевать и выслушивать его бредни».

– Поверьте, ничего такого я не напишу.

– Сказать, что вам действительно следует написать?

– Извольте.

– «Весь вечер я протанцевала с приятным молодым человеком, которого представил мистер Кинг; мы славно поговорили – он просто душка. Надеюсь, мы с ним познакомимся поближе». Вот, мадам, что я хотел бы увидеть в вашем дневнике.

– А может, у меня его нет.

– Тогда, возможно, вас нет сейчас и в этой комнате, а я не сижу рядом. Усомниться в этих вещах равносильно. Вы не ведете дневник! А как же ваши кузины узнают о приключениях в Бате, если у вас его нет? Как вы сумеете удержать в голове все любезности и комплименты, если не будете каждый вечер из записывать? Как упомнить свои наряды, цвет лица и милый локон, если не опишите все в подробностях, если забросите дневник? Дорогая моя, кое-что я все-таки знаю о женщинах, вы уж поверьте; именно очаровательная женская привычка скрупулезно вести дневник и породила достаточно легкомысленный, но все же такой приятный стиль в литературе. Никто не станет спорить с тем, что талант писать забавные письма присущ именно женщинам. Возможно, сказываются и какие-то природные задатки, но я уверен, причиной успеха в большинстве случаев становиться именно привычка вести дневники.

– Иногда я размышляла, – задумчиво произнесла Кэтрин, – неужели дамы пишут письма гораздо интереснее, чем мужчины. И вы знаете, сдается мне, что первенство не всегда было нашим.

– Насколько я могу судить, обычно женский эпистолярный стиль безупречен, если не считать трех позиций.

– И каких же?

– Отсутствие предмета описания, тотальное невнимание к знакам препинания и часто хромающая грамматика.