Грэм Грин - Наемный убийца

— Хуже всего, что я никогда не опаздываю. Он сказал в час, и вот пожалуйста... Я уже торчу тут и жду кормежки. Знаю, девушке не следует приходить первой, но что поделаешь, если есть хочется. То-то он удивится, когда увидит, что я уже здесь. Понимаете, я невезучая. Мне романы крутить вообще противопоказано — наверняка влипну. Ребенка, правда, пока не успела нажить, но зато умудрилась однажды подхватить свинку. Мыслимое ли дело — подхватить свинку от взрослого мужчины? Но так уж мне, видно, на роду написано. У вас такой вид — галуны, медали... Что вы все время молчите?

На городском рынке было необычайно многолюдно: только теперь, когда химическая тревога закончилась, сюда повалил народ. Одна лишь миссис Пайкер как жена мэра подала пример и явилась на базар в противогазе. Теперь она направлялась домой, и рядом с ней бежал Чинки: лапки и брюшко у него были выпачканы в грязи. В зубах он держал противогаз. Остановившись у фонарного столба, он уронил его в лужу.

— Ах ты, негодник, — пожурила его миссис Пайкер.

Швейцар в ливрее пристально смотрел в сторону рынка. На нем была медаль «За взятие Монса[30]», военная медаль и три нашивки за ранения. Он распахнул дверь перед двумя бизнесменами, пришедшими перекусить, — старшим коммивояжером фирмы «Кростуэйт энд Кростуэйт» и управляющим большим бакалейным магазином на Хай-стрит. А один раз даже выскочил на улицу, чтобы помочь какому-то толстяку выбраться из такси. Потом вернулся к Руби и со спокойным добродушием продолжал слушать ее.

— Опаздывает уже на десять минут, — сказала Руби. — Я думала, он человек, которому можно верить. Надо было по деревяшке постучать или плюнуть через левое плечо. Так мне и надо. Я бы скорее согласилась потерять честь, чем отказаться от этого бифштекса. Вы-то его наверняка знаете. Он называет себя Дейвисом. Большой хвастун.

— Он сюда все время девушек водит, — ответил швейцар.

Мимо торопливо прошагал человек в пенсне.

— С рождеством вас, Хэллоус.

— И вас, сэр, с рождеством, — отозвался швейцар. — С этим самым Дейвисом каши не сваришь.

— Я еще и до супа не добралась, — сказала Руби.

Мимо прошел мальчишка-газетчик, выкрикивая названия специального дневного выпуска «Ньюс» и вечернего «Джорнэл», а несколько минут спустя появился другой — с экстренным «Пост» и вечерним выпуском аристократической «Гардиан». Невозможно было разобрать, что они кричат, а сильный северо-восточный ветер так трепал афиши, которые они навесили себе на грудь, что можно было разобрать только слоги «гедия» на одной и «ство» на другой.

— Есть пределы, до которых может опуститься девушка, ожидающая поклонника, — сказала Руби. — Десять минут — это крайний срок.

— Вы даже больше прождали, — заметил швейцар.

— Уж такая я, — вздохнула Руби. — Вы, чего доброго, подумаете, что я за ними гоняюсь, да? Знаете, я и сама так думаю, только вот пока ничего не получается. — И с грустью добавила: — Беда вот в чем: я просто создана для того, чтобы их осчастливить. И каждый это замечает. Потому-то они и сторонятся меня. Впрочем, я их не виню. Мне бы и самой такое не понравилось.

— Вон идет начальник полиции, — кивнул швейцар. — Идет в управление выпить со своими ребятами. Его жена не выносит, когда он пьет дома. С рождеством вас, сэр.

— Похоже, спешит. — Газетная афиша затрепетала под ветром, и стали видны буквы «Тра». — А он не может угостить девушку ромштексом с луком и жареной картошкой?

— Знаете что, — предложил швейцар. — Подождите еще пять минут: я приглашаю вас на ленч.

— Вот это да, — отозвалась Руби. Она постучала по дереву.

Усевшись в вестибюле, она повела воображаемый разговор с театральным продюсером — его она представляла очень похожим на мистера Дейвиса, но только такого мистера Дейвиса, который всегда держит слово. Продюсер называл ее очень талантливой девочкой, он пригласил ее на обед, а потом повез к себе и угощал разными коктейлями. Он спросил, что она думает насчет ангажемента в Уэст-Энде с окладом пятнадцать фунтов в неделю, а потом стал показывать ей свою шикарную квартиру. Смуглое огорченное лицо Руби просветлело, она возбужденно взбрыкнула ножкой, чем вызвала неудовольствие какого-то дельца, изучавшего таблицу курсов биржевых акций. Он пересел на другой стул, что-то бормоча себе под нос. А Руби между тем говорила, обращаясь сама к себе:

— Это столовая. А вон там ванная. Элегантно, не правда ли? Это моя спальня.

Руби сразу заявила, что от пятнадцати фунтов в неделю она бы не отказалась, но так ли уж ей нужен ангажемент в Уэст-Энде? Потом она взглянула на часы и вышла. Швейцар уже ждал ее.

— Боже мой! — воскликнула она. — Почему вы не сняли эту ливрею?

— У меня всего двадцать минут, — торопил ее швейцар.

— Значит, ромштекса не будет? — приуныла Руби. — Что ж, согласна и на сосиски.

Они уселись на высокие стулья за стойкой в закусочной напротив рынка и заказали по порции сосисок и кофе.

— Эта ваша ливрея ставит меня в неловкое положение, — сказала Руби. — Люди могут подумать: вот охранник вышел для разнообразия с девушкой посидеть.

— Слышали пальбу? — спросил бармен.

— Какую пальбу?

— Как раз за углом, в «Мидленд стил». Три мертвеца. Старый дьявол сэр Маркус и еще двое.

Он положил на стойку развернутый дневной выпуск газеты, и из-за тарелок с сосисками, чашек с кофе, перечницы и стоявшего рядом кофейника глянули на них старая сморщенная физиономия сэра Маркуса и искаженное страхом полное лицо мистера Дейвиса.

— Так вот почему он не пришел, — вслух подумала Руби. Некоторое время она молча читала.

— Интересно, кого хотел найти этот Рейвен, — сказал швейцар. — Взгляните. — И он указал на небольшой абзац внизу, где сообщалось, что начальник особого политического отдела Скотленд-Ярда прибыл самолетом и направился прямо в управление «Мидленд стил».

— Мне это ни о чем не говорит, — сказала Руби.

Швейцар полистал страницы, что-то ища.

— Забавно, а? — сказал он. — Мы тут, того и гляди, опять ввяжемся в войну, а они всю первую страницу заняли сообщениями об убийстве. А войну — на последнюю.

— Может, войны и не будет.

Они замолчали, занятые едой. Руби казалось странным, что мистер Дейвис, который сидел с ней на ящике и смотрел на елку, уже умер, да еще такой дикой и страшной смертью. Возможно, он и пришел бы на свидание. Он был неплохой человек.

— Мне его как-то жалко, — сказала она.

— Кого? Рейвена?

— Да нет, не его! Я имею в виду мистера Дейвиса.

— Понимаю ваши чувства. Мне тоже чуть жаль... старика. Когда-то я сам служил в «Мидленд стил». Временами он бывал ничего. Случалось, рассылал индеек на рождество. Не такой уж он плохой человек. В отеле для нас и половины того не делают.

— Что ж, — заключила Руби, цедя остатки кофе, — жизнь продолжается.

— Еще чашечку, а?

— Не хочу разорять вас.

— Ничего.

Руби прислонилась к нему, их головы коснулись, и они притихли — ведь каждый из них был знаком с человеком, который неожиданно умер; но их причастность к случившемуся пробудила в них чувство товарищества, странно сладкое и утешительное, оно было сродни ощущению покоя и любви — любви без страсти, без сомнений, без боли.

Сондерс спросил у клерка «Мидленд Стил», как пройти в уборную. Он вымыл руки и подумал: «Дело сделано». Да, дело было закончено, но удовлетворения он не испытывал — все началось с обыкновенной кражи, а закончилось двумя убийствами и смертью убийцы. Вокруг этого дела была какая-то тайна, отнюдь не все было ясно. Мейтер сейчас был наверху с начальником политического отдела, они знакомились с личными бумагами сэра Маркуса. И впрямь похоже, что девушка говорила правду.

Из-за нее-то Сондерс и тревожился больше всего. Он не мог не восхищаться ее храбростью и дерзостью и в то же самое время он ненавидел ее — за то, что она заставила Мейтера так страдать. Обиды Мейтера он переживал как свои.

— Ее придется отправить в Ярд, — сказал Мейтер. — Против нее может быть выдвинуто обвинение. Посадите ее в закрытый вагон поезда, отходящего в пятнадцать ноль пять. Я не хотел бы с ней встречаться, пока все не прояснится.

Единственным приятным моментом во всей этой истории было то, что констебль, которого Рейвен ранил на угольном складе, начал потихоньку оживать.

Сондерс вышел из здания «Мидленд стил» на Тэннериз со странным чувством, что ему нечего делать. Он вошел в кабачок на углу рынка, выпил пинту горького пива и закусил двумя холодными сосисками. Жизнь, казалось, снова вошла в колею. Его внимание привлекла афишка за баром, рядом с афишами кино. «Новое средство против заикания». Мистер Монтэгю Фелпс, магистр искусств, приглашал желающих на собрание в Мэсоник-холл, чтобы рассказать о новом способе лечения. Вход свободный, но будет сбор пожертвований. Начало ровно в два. В одном кинотеатре шел фильм с Эдди Кантором, в другом — с Джорджем Арлиссом. Торчать в управлении и ждать, когда придется везти девушку на вокзал, Сондерсу не хотелось. Правда, он уже перепробовал от заикания массу рецептов, но можно попробовать и еще один.