Чарльз Диккенс - Общественная жизнь мистера Тольромбля, мэра города Модфога

— Что, вы теперь задумали запретить трубки, мистеръ Тольромбль? спросилъ одинъ.

— И доказать, что табакъ увеличиваетъ число преступленій? прибавилъ второй.

— Нѣтъ, ни то, ни другое, отвѣчалъ Николасъ, крѣпко пожимая имъ руки: — я пришелъ сюда, чтобъ сказать вамъ. Я очень сожалѣю, что такъ долго ломалъ дурака, и прошу позволенія занять мое старое мѣсто у камина.

Старики широко раскрыли глаза отъ изумленія и въ полуотворенную дверь выглянуло еще три или четыре старика, которымъ Николасъ со слезами на глазахъ повторилъ тоже. Всѣ они подняли радостный крикъ, отъ котораго задребезжали колокола на церковной колокольнѣ и, пододвинувъ прежнее кресло, торжественно водворили въ немъ Николаса, который приказалъ подать самую большую чашу горячаго пунша и безконечное число трубокъ.

На слѣдующій день, Веселые Лодочники получили разрѣшеніе торговать съ музыкой, и въ тотъ же вечеръ старый Николасъ и жена Неда Твиджера танцовали подъ звуки скрипки и бубенъ, которымъ, повидимому, отдыхъ былъ очень полезенъ, такъ какъ они никогда такъ весело не играли. Недъ сіялъ счастьемъ, отплясывалъ національный джигъ, ставилъ стулья себѣ на подбородокъ и соломинку на носъ, при громкихъ рукоплесканіяхъ всего муниципалитета, приведеннаго въ восторгъ его искуствомъ!

Однако, мистеръ Тольромбль-младшій не хотѣлъ разстаться съ прошедшимъ великолѣпіемъ и уѣхалъ въ Лондонъ, гдѣ сталъ писать векселя. Впрочемъ, и это продолжалось не долго; вскорѣ онъ запутался въ долгахъ и, раскаявшись въ своемъ расточительномъ поведеніи, вернулся въ родительскій домъ.

Что же касается до стараго Николаса, то онъ сдержалъ свое слово и, попробовавъ, въ теченіи шести недѣль, общественной дѣятельности, болѣе уже никогда не брался за это тяжелое бремя. На слѣдующее же собраніе муниципалитета онъ, по старинному, проспалъ все засѣданіе и, въ доказательство своей искренности, просилъ насъ написать этотъ достовѣрный разсказъ. Мы бы желали, чтобъ онъ напомнилъ Тольромблямъ другой сферы, что надменность не достоинство и что запрещеніе мелкимъ людямъ тѣхъ мелочныхъ удовольствій, которыми они сами нѣкогда утѣшались, когда находились на низкой общественной ступени, навлекаетъ на нихъ общее презрѣніе и ненависть.

Этотъ очеркъ — первая страница изъ лѣтописей города Модфога, къ которымъ, быть можетъ, мы когда-нибудь еще возвратимся.

1837