Шмуэль-Йосеф Агнон - Простая история

Д-р Лангзам — единственный персонаж «Простой истории», не только искушенный в своем деле, но и умный человек, который не дает себе труда задаваться этими вопросами. Возможно, с Блюмой Гиршл был бы счастливее и жизнь его была бы более полноценной, чем с Миной; возможно, роман между близкими родственниками закончился бы печально, подобно браку самого д-ра Лангзама. Но он врач, а значит, должен исходить из того, что есть, а не из того, что могло бы быть, и никакое из этих предположений не имеет для него значения. Факты же таковы, что Гиршл вольно или невольно связал свою судьбу с Шибушем, а не с Блюмой, и нужно помочь ему примириться с происшедшим. Чтобы добиться этого, старый доктор прибегает к весьма хитрой стратегии, ведущей к цели окольным путем. С одной стороны, обращаясь к помощи историй, рассказываемых на первый взгляд без всякой задней мысли, он воссоздает для своего пациента позитивный облик маленького галицийского местечка, заставляет его поверить, что скованное условностями общество этого местечка, среди которого ему суждено жить, имеет свои ценности и свои достоинства и не следует стыдиться того, что ты к нему принадлежишь, не нужно бунтовать против этого. С другой стороны, создавая имитацию материнского тепла и заботы, т. е. того, чего не хватало Гиршлу в детстве, он освобождает его от бессознательной обиды на своих родителей, особенно на мать. Подобно писателю Агнону, психолог Лангзам, со своим неодобрением современных методов лечения, не так-то прост, как это может показаться. В его внешне безыскусных методах, которые дают положительный результат именно потому, что больной не понимает их тайной цели, скрыто много житейской мудрости.

Успех лечения, применяемого д-ром Лангзамом, при всей болезненности отречения и смирения, на которых он основан, подтверждается эпизодом со слепым музыкантом в конце романа. Гиршл очарован нежной мелодией скрипки нищего, но в какой-то момент она становится нестерпимой для него, ее красота безотчетно напоминает ему о навеки потерянной для него Блюме. Резкий тон Гиршла, когда он уводит Мину подальше от этого места, вызван болью, возникшей от ощущения, что он в последний раз прощается с той частью своего «я», которой уже не суждено реализоваться. Вдруг он оборачивается и бросает нищему крупную монету. Это не механический жест: щедрый дар, вне всякого сомнения, явится прецедентом для будущих даров. Вряд ли Гиршл когда-нибудь станет тем, кем мог бы быть, но, как и отец, он будет активным и ответственным членом гуманного, пусть и мещанского общества, главными принципами которого служат благотворительность и забота о тех, кому меньше повезло в жизни. Ему запомнились рассуждения д-ра Лангзама о существующей в мире «эстафете добра», хотя самого доктора, который его излечил, он вскоре забыл. Теперь Гиршл сам помогает кому-то другому. В масштабах всего мирового устройства это может показаться незначительным, однако не такая уж это и мелочь.

Комедия, которая разыгрывается на сцене, убеждает нас, что, невзирая на многие западни, расставляемые нам жизнью, все оборачивается к лучшему. Часто она заканчивается веселой разбивкой персонажей по парам так, чтобы каждый что-то получил.

«Простая история» — не исключение. В конце истории Гиршл и Мина обретают друг друга и еще одного сына, Цимлихи получают Мешулама, Йона Тойбер — горбунью, сестру Гецла Штайна, Курц — бывшую горничную Гурвицев, д-р Кнабенгут — богатую жену, на средства которой он будет жить, Арнольд Цимлих — давно утраченных родственников в Маликровике. А Борух-Меир уже планирует свадьбу представителей семей Цимлихов и Гурвицев, брак между кузенами, не удавшийся ни ему, ни его сыну. И только Гецл Штайн и Блюма остаются в одиночестве. О Гецле нечего беспокоиться: этот практичный и трудолюбивый молодой человек, несомненно оправится от своего разочарования в любви и найдет себе подходящую пару. Другое дело Блюма. Как для Гиршла, так и для нас она остается зачарованной красавицей, в конце романа мы знаем о ней не больше, чем в его начале. Мы оставляем ее в неуверенности насчет того, что ждет ее в будущем. Возможно, отказавшись отдать яркое ядро своей души, которое выпустил из рук Гиршл, Блюма как человек будет продолжать расти и развиваться, а со временем встретит человека, равного себе, — Гиршл им не был. А может быть, она еще больше замкнется в защитной броне гордости и независимости, уже окружающей ее. В любом случае легко представить себе, что она станет искать свою судьбу где-то еще, потому что, как она ни бездомна, ее домом должен стать весь мир, подобно тому как домом шибушцев является только Шибуш.

Роман начинался с Блюмы и кончается ею, напоминая нам, что в жизни больше страданий и одиночества, больше вариантов, чем можно разместить на сцене театра комедии. И если, думая о Блюме — хотя мы и знаем, что она существует только на страницах книги Агнона, — мы не можем не желать ей счастья и удачи, то это наша дань восхищения способностью не столь уж простой истории вызывать сочувствие и задерживать на себе внимание.

Гилел Галкин

Памяти своей матери Любови Марковны Вольфовской посвящает это издание Ю.А. Глоцер, при финансовой поддержке которого выпущена книга.

На идише «Гиршл» означает «олененок».

Существует поверье, что болезнь отступает, когда заболевшему изменяют имя.