Ивлин Во - Упадок и разрушение

- Рассказывал, - ответил Поль.

- Удивительное дело, но со мной почему-то ничего подобного не приключалось. Не то что я такой уж набожный, но чего-чего, а Сомнений у меня и в помине не было. Когда то и дело садишься в лужу, начинаешь ведь как рассуждать? А может, и впрямь все к лучшему... Как говорится, Господь на небе - мир прекрасен[7]...

Как бы это сказать - в общем, живи как живется, а на остальное -плевать... Тип, который вытаскивал меня из последней передряги, сказал, что во мне на редкость гармонично сочетаются все самые элементарные человеческие инстинкты. Верно подметил, ничего не скажешь - вот я и запомнил. Внимание, идет наш начальник. Стало быть, подъем.

Звонок перестал звенеть, и в зал вихрем ворвался доктор Фейган в развевающейся мантии. В петлице у него была орхидея.

- Доброе утро, джентльмены, - сказал доктор Фейган.

- Доброе утро, сэр, - хором откликнулись ученики. Доктор прошествовал к столу в конце зала, взял Библию и, раскрыв ее наугад, стал читать на редкость заунывным голосом про какие-то леденящие кровь ратные подвиги. Затем он ни с того ни с сего перешел на молитву, а мальчики тихо ему вторили. Мистер Прендергаст, интонации которого выдавали бывшего священника, руководил хором.

Затем доктор взглянул на исписанный листок, который держал в руке.

- Дети, - сказал он, - у меня есть для вас сообщение. Соревнования в беге по пересеченной местности на кубок Фейгана в этом году отменяются - в связи с неблагоприятными погодными условиями...

- Похоже, старик загнал кубок, - шепнул на ухо Полю Граймс.

- ...равно как и традиционный конкурс на лучшее сочинение...

- В связи с неблагоприятными погодными условиями, - пояснил Граймс.

- Мне только что прислали счет за телефон, - продолжал тем временем доктор Фейган, - из которого явствует, что за истекший квартал имело место не менее двадцати трех телефонных разговоров с Лондоном, к которым ни я, ни члены моей семьи отношения не имеют. Настоятельно прошу префектов положить этому конец, если только сами они в этом не замешаны. В противном случае хочу напомнить, что в деревне работает отделение связи, где вам будут только рады. Вот, кажется, и все. Не так ли, мистер Прендергаст?

- Сигары! - подсказал тот театральным шепотом.

- Сигары? Ах да, конечно. Дети, к моему величайшему огорчению, я узнал, что несколько сигарных окурков было обнаружено... где, кстати сказать?

- В котельной.

- В котельной! Это форменное безобразие. Кто из вас курил сигары в котельной?

Наступила продолжительная пауза, взгляд доктора блуждал по лицам учеников.

- Хорошо, разрешаю вам подумать до обеда. Но если к обеду виновный не объявится, вся школа будет строго наказана.

- Дьявол! - сказал Граймс. - И дернула же меня нелегкая дать сигары Клаттербаку. Надеюсь, у паршивца хватит ума держать язык за зубами.

- Идите на уроки, - сказал доктор. Мальчики стали расходиться.

- Судя по виду, сигары самые дешевые, - грустно сказал мистер Прендергаст. - Желтые, как солома.

- Тем хуже, - сказал доктор. - Подумать только, мой ученик курит в котельной дешевые и желтые, как солома, сигары. Проступок, недостойный джентльмена!

Педагоги стали подниматься в классы.

- Твоя рота - вон там, - сообщил Граймс Полю. - В одиннадцать часов отпустишь их на перемену.

- А чему мне их учить? - забеспокоился Поль, которого внезапно охватила паника.

- Будь на то моя воля, я бы их вообще ничему не учил. А уж сегодня и подавно. Главное, чтобы тихо сидели и не баловались.

- Это как раз самое трудное, - вздохнул мистер Прендергаст. С этими словами он заковылял в свой класс в конце коридора, где его появление было встречено бурными аплодисментами. Цепенея от ужаса, Поль отправился на урок.

В классе было десять учеников, они сидели, сложив руки перед собой в радостном ожидании предстоящего.

- Доброе утро, сэр, - сказал тот, что сидел ближе всех.

- Доброе утро, - сказал Поль.

- Доброе утро, сэр, - сказал следующий.

- Доброе утро, - сказал Поль.

- Доброе утро, сэр, - сказал следующий.

- Заткнись, - сказал Поль.

Мальчик тотчас же извлек носовой платок и тихо заплакал.

- За что вы его так, сэр, - поднялся хор упреков. - Он у нас знаете какой чувствительный! А все валлийская кровь. Валлийцы, они такие обидчивые. Пожалуйста, скажите ему "доброе утро", а то он до вечера проплачет. Утро ведь и правда доброе, сэр.

- Тихо, - рявкнул Поль, и наступило недолгое затишье.

- Прошу прощения, сэр, - прозвенел голосок. Поль обернулся и увидел серьезного мальчугана с поднятой рукой. - Прошу прощения, сэр, но он, должно быть, накурился сигар, и теперь ему нехорошо.

- Тихо, - снова рявкнул Поль.

Все десятеро разом замолчали и молча уставились на учителя. Поль почувствовал, что безудержно краснеет под их изучающими взглядами.

- Прежде всего, - выдавил он из себя, - нам надо познакомиться. Как тебя зовут? - обратился он к мальчику на первой парте.

- Тангенс, сэр!

- А тебя?

- Тангенс, сэр, - ответил следующий ученик. Поль так и обмер.

- Вы что, оба Тангенсы?

- Конечно, нет, сэр. Тангенс - это я, а он просто валяет дурака.

- Хорошенькое дело. Это я валяю дурака! Прошу прощения, сэр, но Тангенс я, честное слово.

- Если уж на то пошло, - отозвался с последней парты Клаттербак, -то здесь есть один-единственный настоящий Тангенс, и этот Тангенс я. Все остальные - наглые самозванцы.

Поль совсем оторопел,

- Есть среди вас хоть кто-нибудь, кого зовут по-другому? Тотчас же послышалось:

- Я не Тангенс, сэр.

- И я.

- Да я бы просто помер, если б меня так назвали. Класс мгновенно раскололся на две группировки - на Тангенсов и не Тангенсов. Посыпались было и тумаки, но распахнулась дверь, и вошел капитан Граймс. Шум мигом стих.

- Решил, что вам может пригодиться эта штука, - сказал Граймс, вручая Полю трость. - И послушайте моего совета: неплохо бы их чем-то занять.

Он вышел, а Поль, крепко сжимая трость, принял вызов.

- Плевать я хотел, - сказал он, - на то, кого как зовут, но если кто-нибудь из вас хоть пикнет, то вы проторчите здесь до вечера.

- Мне нельзя до вечера, - сказал Клаттербак, - я иду на прогулку с капитаном Граймсом.

- Тогда я отделаю тебя этой тростью так, что ты своих не узнаешь. Ну а пока вы напишете мне сочинение на тему "Что такое невоспитанность". Тот, кто напишет самую длинную работу, получит приз - полкроны, независимо от ее качества.

С этого момента и до самого звонка в классе царила полная тишина. Поль, не расставаясь с тростью, мрачно глядел в окно. С улицы доносились крики прислуги - шла визгливая перебранка по-валлийски. К перемене Клаттербак исписал шестнадцать страниц и был удостоен обещанной награды.

- Ну как, трудно вам пришлось? - поинтересовался мистер Прендергаст, набивая трубку.

- Ничуть, - отвечал Поль.

- Вы счастливый человек. Меня же сорванцы совершенно не уважают, сам не знаю почему. Конечно, парик многое подпортил. Вы заметили, что я ношу парик?

- Нет, нет...

- А дети сразу заметили. Парик был моей роковой ошибкой. Уезжая из Уортинга, я вдруг решил, что выгляжу очень старым и не смогу из-за этого быстро устроиться на работу. Мне тогда исполнился сорок один год. Хорошие парики стоили целое состояние, вот я и решил выбрать подешевле. Потому-то он и выглядит так ненатурально. Кошмар! Я сразу понял, что совершил ошибку, но раз уж дети видели меня в парике, было поздно что-либо менять. Теперь они только и делают, что строят насмешки на этот счет.

- Я полагаю, что, если бы не было парика, они смеялись бы над чем-то еще.

- Пожалуй, вы правы. Пусть уж смеются над париком. Господи! Если бы не трубки, то просто не представляю, как бы я все это выдержал. А вы к нам какими судьбами?

- Меня отчислили из Скона за непристойное поведение.

- Ясно. Стало быть, как Граймса.

- Нет, - отрезал Поль. - Вовсе не как Граймса.

- Впрочем, не все ли равно как. Вот и звонок. Господи, опять этот дрянной человек взял мою мантию!

Прошло два дня. Бест-Четвинд уселся за орган и заиграл плясовую.

- А знаете, сэр, пятиклассники от вас в восторге. Они с Полем расположились на хорах местной церкви. Это был их второй урок музыки.

- Ради всех святых, оставь инструмент в покое. Что значит - в восторге?

- А вот что. Сегодня утром Клаттербак стащил из кладовки банку ананасов. Тангенс его и спроси: "В столовой будешь лопать?" Тот отвечает: "Еще чего! Съем на пеннифезеровском уроке!" - "А вот и нет! - говорит Тангенс. - Конфеты или печенье - это еще куда ни шло, но ананасы - это уже безобразие. Из-за таких гадов, как ты, даже невредные учителя и то начинают черт знает что выделывать".

- Что же тут такого лестного?

- Лично я первый раз слышу, чтобы об учителях так хорошо отзывались, - сказал Бест-Четвинд. - Можно еще разочек псалом сыграть?