Жорис-Карл Гюисманс - Без дна

Не вызывает сомнения, что связь с умершими — связь в духе, связь интуитивная — существует. Но ведь спириты толкуют о материальной связи, о том, что духи умерших являются к нам стучать, передвигать предметы, водить рукой медиума.

Генон отмечал, что «такой связи с мертвыми, какую подразумевают спириты, просто не существует». Он сетовал, что многие заблуждаются, причисляя спиритизм к одному из видов сокровенного знания. Напомним, что христианство объясняет спиритические явления действием злых духов.

Теперь мы вплотную подходим к последнему десятилетию XIX века, то есть к тем годам, когда Гюисманс создавал роман «Без дна», но прежде, чем перейти к лицам, непосредственно упоминаемым в произведении, остановимся, раз уж зашла речь о Геноне, еще на одном важном событии в духовной жизни Франции.

В 1890 году Жюль Дуанель основал всемирную гностическую церковь с одиннадцатью епископами (среди них была одна женщина) и большим числом дьяконов и дьяконис. Синод в 1893 году избрал Жюля Дуанеля патриархом под именем Валентина II. На следующий год, однако, он снял с себя полномочия патриарха, и на его место заступил Фабр Дезэссар, принявший имя Синезиуса. К концу XIX века гностические церкви уже имелись в шестнадцати городах Франции, а также в Милане и Варшаве. Гностики собирались у себя в церкви каждое воскресенье, служили литургию, и во главе их стоял гностический епископ с египетским крестом в виде буквы «тау» на груди. Задачи и цели гностической церкви объяснялись в двух работах, вышедших в 1899 году, — «Катехизис гностической церкви с объяснениями» Софрониуса (гностического епископа из Безье) и «Гностическое дерево» самого Фабра Дезэссара.

К этому движению поначалу присоединился и Рене Генон, основавший журнал «Гнозис», в котором он предполагал «опираться лишь на Традицию, содержащуюся в священных книгах всех народов». Впоследствии Генон отошел от гностической церкви, мотивируя это тем, что в новых религиях нет нужды, их и так много. Однако дальнейшая эволюция взглядов Генона выходит за временные рамки нашего предисловия.

В конце XIX века во Франции образовались как бы два противостоящих друг другу лагеря, каждый из которых претендовал на то, чтобы стать центром нетрадиционной духовности («нетрадиционной» не в том, разумеется, смысле, что эти учения не имели традиций, а в том, что взгляды людей, их исповедовавших, не укладывались в основное позитивистское русло, которое определяло течение жизни тогдашнего французского общества, и в то же время далеко отстояли от ортодоксального учения влиятельной Католической Церкви). К сожалению, дело тут не обошлось без политики.

Исторические документы свидетельствовали о том, что в 1795 году в тюрьме в возрасте десяти лет умер сын французского короля Людовика XVI и Марии-Антуанетты. Мальчика шесть месяцев держали взаперти в темной камере. Предполагалось, что он умер от цинги. Однако трупа его никто не видел, и поговаривали, что ему организовали побег. Даже такое солидное издание, как Британская энциклопедия, не отвергает подобной возможности.

И вот спустя много лет во Францию из Германии приезжает некий Наундорф и объявляет, что он спасшийся сын Людовика XVI, которого якобы в свое время увезли из Парижа. Наундорф грозил, что Францию ждут большие катаклизмы, если не будет восстановлена монархия с ним, Людовиком XVII, во главе. Кстати, насчет катаклизмов он как в воду глядел.

У нас, в России, самозванцы тоже были не в диковинку, однако появлялись они, как правило, в смутное время. Наундорф же заявил о своих притязаниях, когда власти во Франции были достаточно сильны, чтобы стереть в порошок не только мистификатора, каковым они тут же окрестили Наундорфа, но и настоящего королевского сына. Не будем гадать, был Наундорф самозванцем или нет, во всяком случае, именно таковым он числится во всех исторических словарях и энциклопедиях, но ведь это сведения о побежденном, которые вносили туда победители. Для нас важно другое — во-первых, что Наундорф сам был мистиком и автором мистических книг, во-вторых, что в ряды его сторонников встали многие неординарные личности того времени, представители духовной элиты, и, наконец, в-третьих, что он получил мощную поддержку в лице Винтра, известнейшего визионера, которого называли «последним великим ересиархом».

Когда Винтра был еще молодым, к нему, по его словам, явился архангел Михаил и возложил на него миссию подготовки грядущего Царства Святого Духа. Вскоре последовали другие видения, а в 1850 году явился сам Христос и подтвердил сказанное архангелом Михаилом.

Недостаток образования не помешал Винтра написать мистическое произведение «Вечное Евангелие», основать орден милосердия и разработать новую литургию, тайную, пронизанную элементами парапсихологии, о которой тогда еще никто и слыхом не слыхивал. Винтра отлучили от Церкви и приговорили к пяти годам тюрьмы якобы за мошенничество, за то, что он присвоил деньги людей, пожелавших у него узнать, каковы имена их ангелов-хранителей и находятся ли они на пути спасения. Однако по сути дела, наказали Винтра за связь с претендентом на французский престол Наундорфом. Винтра вышел из тюрьмы в 1845 году, в год смерти Наундорфа, и отправился в Лондон, где у него было много приверженцев. Там он объявил себя воплощением пророка Илии, как задолго до него сделал Калиостро. Даже официальное заявление Папы, что секта Винтра еретическая, не охладило пыл его сторонников.

Опираясь на учение Амори Шартрского, богослова XIII века, а также на Иоахима Флорского, Винтра различает три мировые эпохи: эпоху Ветхого Завета, эпоху Отца, когда люди живут в послушании под законом; эпоху христианского Нового Завета, царство Сына, царство благодати; и третью, провозвестником которой Винтра считал себя, эпоху Святого Духа, царство Любви.

Третьей эпохе должны предшествовать большие потрясения, битва ангелов с демонами.

Во время месс Святого Духа, месс по чину Мельхиседекову, которые служил Винтра, освященные облатки начинали кровоточить, свидетелями чего были многие нередко скептически настроенные люди. Литургия новоявленного пророка представляла собой сложную теургию, которая производила впечатление на многих, в том числе на Гюисманса и на другого известного писателя Мориса Барреса.

В особом видении Винтра было сообщено, что человеческие души были изгнаны с Небес вместе с некоторыми ангелами за то, что отказались признать Марию Небесной Царицей. Эти души могут вернуться на Небо, если употребят во благо дарованную им земную свободу.

В то самое время, когда Винтра развивал свою бурную деятельность ересиарха, на горизонте духовной жизни замаячила уже откровенно сатанинская фигура — аббат Буллан, так привлекательно обрисованный Гюисмансом в своем романе под именем доктора Иоганнеса. Этот самый аббат встретил в Нотр Дам де ла Саллет монахиню Адель Шевалье, заявлявшую, что она находится в постоянном общении с Девой Марией. Вместе они создали нечто вроде религиозного общества, которое ставило перед собой задачи искупать грехи человечества и вылечивать «дьявольские болезни». Жизнь в этом обществе направлялась согласно правилам, которые диктовал внутренний голос Адель Шевалье. Аббат Буллан учил, что путем к спасению души являются половые сношения. Его соратники достигали высокой степени самовнушения, ничуть не сомневались, что совокупляются с Клеопатрой, Александром Македонским, со святыми и ангелами. Дело в том, что, согласно Буллану, человек способен достигать более высоких духовных уровней через совокупление с тем, кто уже находится на этом уровне. Этот священнослужитель в кощунстве своем договаривался до того, что рекомендовал своим приверженцам вступать в половую связь с Иисусом и Девой Марией. Когда английский исследователь Болдик написал в биографии Гюисманса, что Буллан, совершая сатанинский обряд, принес в жертву собственного ребенка, прижитого им со своей напарницей, многие сочли, что англичанин сгустил краски, однако впоследствии были обнаружены документы, подтверждающие сведения Болдика.

С большим опозданием, но кое-какие сведения о деятельности аббата дошли все же до церковных и светских властей, и в 1865 году он был посажен на три года в тюрьму. Выйдя на свободу, он притворно покаялся и основал журнал весьма сомнительного толка под названием «Анналы святости в XIX в.», который, по сути дела, являлся печатным органом сатанизма, хотя Буллан и не афишировал свои взгляды в открытую. Наоборот, он создавал себе репутацию непонятого мистика, этакого белого мага, который только тем и занимается, что исцеляет одержимых бесами и снимает заклятья, наложенные черными магами. На эту наживку и клюнул Гюисманс, которого надоумили обратиться за консультацией к аббату Буллану как к несгибаемому борцу с сатанистами. Потому-то он и не жалеет светлых красок, когда говорит о докторе Иоганнесе, и черных — когда в фокусе его внимания оказываются недруги доктора.