Рассказы и сказки - Ицхок-Лейбуш Перец
Помощь проекту
Рассказы и сказки читать книгу онлайн
Ангел смерти уже взялся за свисток, чтобы подать знак к отлету. Он уже даже поднял руку, чтобы каждому указать его путь. Но тут же рука его опустилась, забыт свисток: он заметил Многоликого.
— Ты кто такой? — спросил его ангел смерти, никогда еще до сих пор не видевший подобной твари.
Многоликий молчал. Он и сам не знал, кто он.
А у ангела смерти тысяча глаз, и каждым глазом он видит во Многоликом другое существо.
Не признает ли кто вновь прибывшего? — обратился он ко всем существам, расставленным для отлета.
Но никто не отвечал. Каждое существо видело в Многоликом какую-то ничтожную частицу себя, но так много чуждого в нем!..
Немного спустя ангел смерти взялся вновь за свисток… Он даст сигнал, чтобы все улетели — каждая группа своим путем, а Многоликий пусть останется здесь в степи!
Тогда Многоликий испустил дикий вой, в котором слышались вопли всех видов зверей, животных и птиц. Он упал перед ангелом смерти на колени, целовал ему ноги:
— Где бросаешь ты меня, милосердный ангел?
Ангел смерти был тронут его слезами, но как поступить с ним и сам не знал.
— При каждой звезде, — сказал он Многоликому, — у врат стоит ангел и еще раз проверяет весь транспорт… Никуда тебя не впустят! А специального мира для Многоликих бог еще не создал…
— Милосердный ангел, здесь оставаться я не хочу, не могу! Ведь я принадлежу по кусочку всем видам существ, — пусть каждое существо заберет с собой свою долю.
— Верно! — сказал ангел, — быть посему!
И, когда каждое существо выдернуло у Многоликого свою частичку, у каждого оказалось по тонкому волоску. При первом ветерке волоски оторвались и повисли в воздухе…
Со временем число Многоликих на свете возросло. Но всех их ждет один конец…
В конце лета, когда увидишь — паутина висит в воздухе, знай: это волоски Многоликого…
Так мне рассказывала моя бабушка.
Вечный мир в стране Гдетоо
1915
Перевод с еврейского Я. Левина.
В сказочке рассказывается так о стране Гдето:
Стояла в стране Гдето большая высокая гора. На вершине горы орлы могучие гнездились, в ее просторах широких ветры буйные резвились. Видела вершина постоянно перед собой почти весь небосвод, что над страною Гдето; утро каждое любовалась она дивнейшим восходом солнца, что в стране Гдето…
И купалась вершина в прозрачнейшем, ярчайшем свете. Ведь она самая высокая гора в стране Гдето: ничто не заслонит ей солнца, ниоткуда не падет на нее тень…
И могуча она, гора: скалы — ее мускулы, медь и золото — ее жилы… Знает об этом дикая коза, что по ребру горы скачет…
Вот что рассказывалось в этой сказочке.
. . . . . . . . . . . . .
Услыхали матери сказочку эту, сложили колыбельную песенку и деток убаюкивали ею — песенкой о стране Гдето, о большой высокой горе, что в стране Гдето.
Но вот вырастет дитя и забудет песенку. В ученьи, в играх забывается она; забывается она в жизни: в любви, в страданьи, среди шума мирского…
Но где-то в затаенном уголке сердца все еще тихо дрожит струна, — и звенит там эта песенка, колыбельная песенка о вершине горы, что в стране Гдето. А жизнь плещется вокруг, клокочет, бурлит — и не слышно струны.
Проходят так годы, — годы…
И вот бывает так:
Ткет юноша свою золотую нить жизни — протянется безжалостная рука судьбы и нить эту оборвет. Уйдет юноша из жизни в одиночество… И вдруг в этом тихом одиночестве ощутит: что-то трепещет у него там, в сердце, что-то звенит в затаеннейшем уголке его сердца. Остановится, вслушается…
Поет юноша счастливую песнь любви на золотой арфе молодости. Услышит злая судьба, подползет к нему, протянет костлявую, злую руку и оборвет ему струну за струной. Замолкнет арфа, притихнет страшно сердце. И в наступившей тишине зазвенит вдруг колыбельная песенка — песенка о стране Гдето, о большой, высокой горе, что в стране Гдето…
А иной раз, в тихую лунную ночь, явится она кому-либо во сне, зазвенит вдруг у него в ухе — и проснется человек…
Бывает еще так: задумается человек, взгрустнется ему вдруг — и потянет его и страну Гдето, к высокой горе, к большой горе, что в стране Гдето…
Влечет страна Гдето, манит. И пойдет бродить…
И во все времена, разными путями, со всех концов света тянутся и бредут люди в страну Гдето.
Некоторым даже удается ее достичь.
Да, некоторые добираются до нее. Но один про другого не знает. По разным дорогам идут они. С разных концов света приходят. Друг с другом не встречаются…
* * *
Ткется сказочка…
Из лунных лучей ткут ее в тихие ночи, в лунные ночи…
И еще повествует она:
У подножья высокой горы, что и стране Гдето, лежали земли вольные, тучные, черные; росли леса густые, дремучие; журчали ручьи, текли реки, окаймляя большую, высокую гору.
Прибывшие сюда странники, достигнув горы, что в стране Гдето, оседали вокруг нее, у ее подножия.
Охотники шли потом в лес с луком и стрелой; рыбаки засиживались у ясного пруда с удочкой и сетью; ладил землепашец свой плуг; гнал пастух свое стадо на тучную лужайку. Возникали селенья.
Но велико и обширно подножье горы — селенье не видит селенья, не знает одно про другое.
И каждое создает для себя свой отдельный мир и затем устраивает этот свой "единственный" мир. Каждое сотворяет свою собственную святыню для бога "единого". И поклоняются владыке мира "единому".
И доживают свой век, и умирают, когда наступит пора — все согласно воле и закону бога "единого".
И молятся своему богу, и разговаривают на "едином" языке человеческом.
И работают, и плодятся, и размножаются; и взбираются шаг за шагом вверх по склону горы, желанной горы.
Медленно, с пшеницей, овсом и рожью, шагает землепашец; его обгоняет виноградарь; выше, вслед за дикой козой, прыгает по камням и скалам пастух; за металлической жилой следует упорно горняк…
Но некоторые добираются еще выше.
Это те, которые, при всем благополучии,
