Другой дом - Генри Джеймс

— Вы прибыли ненадолго, у вас на то были свои причины, вы хотели успокоить совесть; вы прибыли с самыми добрыми и искренними намерениями. Вас встретил здесь невыразимый ужас, и теперь вы должны сделать только одно.

— Скажите, что именно, будьте так добры, — сказал Деннис.

— Разворачивайтесь и навсегда уходите — прямо сейчас. Я лишь затем сюда пришел, чтобы сказать вам это.

— Иными словами, покинуть вас?..

— Езжайте первым же поездом.

Деннис застыл, казалось, всерьез размышляя над предложением Тони, однако, когда он заговорил, на его лице отразилось все, что он на самом деле думал на этот счет.

— Такова моя злая доля — еще раз оказаться в этом месте, таком уютном и мирном на первый взгляд, и снова стать участником горестных и мрачных событий, свидетелем страдания, ужаса и смерти. Мне бы никогда не стоило сюда возвращаться, господу ведомо, что я был бы рад больше никогда не ввязываться ни во что подобное, но судьба играет человеком, и вот я уже сам — часть этого кошмара. Поэтому простите меня за то, что я не последую вашему совету. Я должен остаться здесь — по крайней мере, пока не добьюсь вашего понимания. — Тут он помедлил немного и вдруг резко, нетерпеливо добавил: — Мистер Брим, ради бога, примите меня и доверьтесь мне!

— Принять вас?

— Примите помощь, которую я предлагаю!

Тони все это время так и стоял у закрытой двери библиотеки, будто сторожил, чтобы никто с той стороны не вошел, но, услышав эти слова, он сделал несколько шагов вперед, точно сковавшее его мертвое безразличие на миг ослабило хватку. Взгляд его изменился, стал более осмысленным, но то, что в нем еще как-то теплилось, напрочь отсутствовало в ледяном тоне, которым он задал следующий вопрос.

— Я так полагаю, вы прибыли из Китая?

— Да, мистер Брим, я прибыл из Китая.

— И все еще можете туда вернуться?

Деннис нахмурился.

— Я могу поступить, как мне заблагорассудится.

— И вы все еще здесь?

— Где мне быть и куда отправиться — это мое личное дело. Вы отказываетесь принимать мою помощь?

Тони мрачно посмотрел на него.

— Вы просите меня, как вы говорите, «принять вас». Прошу прощения, но я со своей стороны вначале хотел бы узнать, на каком, собственно, основании?..

Деннис не стал ходить вокруг да около.

— На том же основании, на каком вы принимаете помощь доктора Рэймиджа. Боюсь, тут нет других оснований, кроме моих понятий о чести.

Тони долго и пристально смотрел на него, затем протянул руку и, пока Деннис пожимал ее, проговорил:

— Я вас понимаю. Прощайте.

Деннис все еще держал его руку.

— Прощайте?

По лицу Тони явственно пробежала тень сомнения, и после продолжительной паузы он ответил:

— Она в безопасности.

Деннис тоже засомневался, но спустя мгновение спросил:

— Вы о мисс Мартл?

— Нет, не о мисс Мартл.

— Тогда я могу уехать. Она и правда в безопасности.

— Спасибо, — сказал Тони и убрал руку.

— Что до особы, о которой вы говорите, то если вы обещаете… — Деннис замялся.

— Она в безопасности, — повторил Тони.

— Это все, о чем я вас прошу. Доктор позаботится об остальном.

— Я знаю, что будет делать доктор. — Тони на миг замолчал. — А что будете делать вы?

Деннис помедлил с ответом, но в итоге все же заговорил.

— Все что угодно, кроме женитьбы на ней.

Во взгляде Тони на мгновение вспыхнуло восхищение и тут же погасло.

— Я вас не понимаю!

— Я и сам ничего не понимаю — знаю только, что вокруг меня сущий кошмар, где я — это не я, она — не она, вы — не вы и все кругом — не те. Когда-нибудь, надеюсь, я проснусь, но пока…

— Впереди еще много кошмаров? О, сколько угодно! — взволнованно произнес Тони.

— У меня, не у вас. Для вас худшее позади, — прямолинейно заметил его собеседник.

— Позади? Теперь, когда вся моя жизнь пущена под откос?

В секундном молчании Видала чувствовалась какая-то непоколебимая твердость.

— Это вы сейчас так думаете!.. — Затем он добавил, уже мягче: — Я понимаю, до чего вам сейчас все омерзительно.

На лице Тони отразилась неизбывная мука; его воспаленные глаза наполнились слезами.

— Она убила… она замучила мою дочь. И сделала это, чтобы обвинить во всем Джин.

Он вновь поднял взгляд на Денниса, который воскликнул с простодушной серьезностью:

— Бедная девочка! Славная, добрая девочка!

Поддавшись внезапному порыву, который настолько не вязался с прозвучавшей в его последних словах растроганностью, что мог показаться почти диким, он крепко сжал плечо Тони.

— Она топила ее. Держала под водой. А после бросила там.

Оба побледнели, взглянув друг на друга.

— Я теперь бесчестный человек, — произнес Тони, — все будут считать меня бесчестным.

Деннис надолго замолчал, будто выражая таким неловким образом свое согласие со сказанным, но после все же выдавил из себя, уже другим тоном:

— Всему виной ее страсть.

— Всему виной ее страсть.

— Она любит вас!.. — выпалил Деннис, хоть эти слова и не имели никакого значения перед лицом страшной действительности.

— Она меня любит! — Отражение этой простой и чудовищной истины застыло на лице Тони. — И вот что из этого вышло: ее злодейство, мое молчание. Своим молчанием я покрываю преступление и умножаю жестокость — и я всегда буду ненавидеть себя за это. Но я хотя бы вижу все как есть, и я сдержу слово, что дал ей в первые минуты, обезумев от ужаса. Как я решил тогда, так пусть и будет.

— Я знаю, что вы решили, — сказал Деннис.

Тони удивился.

— Так вы с ней говорили?

Деннис ответил не сразу.

— Я знаю об этом от доктора.

— Ясно… — Тони на мгновение задумался. — Полагаю, она…

— Не станет об этом распространяться? Можете положиться на меня! — Деннис снова протянул ему руку. — Прощайте.

— Вы заберете ее с собой?

— Сегодня же.

Тони не разрывал рукопожатия.

— Ее отъезд чем-то поможет Рэймиджу?

— Все сходится. Три часа назад я приехал за ней.

— То есть это будет выглядеть, как будто вы всё спланировали заранее?

— Да, ради того, о чем она объявила вам. Ради союза наших любящих сердец! — ответил Деннис Видал.

Он подошел к дверям, ведущим в холл, но Тони остановил его.

— Так я ничего не могу для вас сделать?

— Все уже сделано. Мы помогли друг другу.

Все таившееся глубоко в душе Тони зашевелилось вновь.

— Я имею в виду, потом, когда ваши трудности останутся позади.

— Они