Н Егорова - Сказки Африки

— Разве похожа я на ведьму? Забрела я ненароком в священный лес и тебя увидела. Крепко полюбился ты мне. Вот и осталась в лесу до ночи, вот и пришла к тебе за ласкою.

Воскликнул тут юноша:

— Совсем ты ума лишилась или не знаешь, что негоже нам с женщинами знаться, пока нас в мужчины не посвятят! Иди скорее прочь, покуда вместе нас никто не видел, иначе несдобровать нам. Ибо преступили мы самый страшный запрет.

— Зовут меня Алабе, — молвила девушка, — и я не из тех, кто своего желанного оставит. А ты, видать, и впрямь не мужчина, если любовь женщины отвергаешь, телом её брезгуешь. Дитё ты ещё малое. — Дразнит его Алабе, разжигает. — И смерти не страшись, коли через меня её примешь, я же тебя и к жизни ворочу. — И вновь обвила руками юношу.

Не стал он больше её ласкам противиться, только вдруг забило-заколотило его в объятиях красавицы, и умер он тотчас же. Заголосила Алабе, зарыдала, сбежались тут другие юноши, старейшины, что их наставляли. Смотрят: лежит бездыханный красавец, даже смерть красоты его не лишила, а рядом — безутешная Алабе.

— Я, я одна во всём виновата! С меня и спрос! Сама пришла к нему, сама подле легла, сама ласкать его принялась. И смерть ему от моих рук досталась! — причитает Алабе, умерить свое горе не в силах.

Воззвал самый главный жрец в священном лесу к богам, потом созвал всех жителей деревни, велел разложить огромный костёр. И обратился к селянам:

— Воля богов такова: негоже отдавать смерти столь красивого и толкового юношу. Знаю, многие в деревне любят его и готовы пострадать за него. Брошу я в костер ящерицу, и коли сгорит она в пламени, не вернуть нам нашего брата любимого. А коли кто ринется в огонь и ящерицу ту спасёт, вернёт к жизни умершего.

Сказал так мудрейший и бросил в огонь ящерицу. Метнулась к костру мать юноши, кому, как не ей, сына спасать, да остановило её пламя свирепое. Заплакала мать, зарыдала:

— Горе мне, горе! Люблю сына, и спасти мне его хочется, да только пламя высоченное, языки так и жалят, не перемочь мне их!

Попробовал было отец с жарким пламенем справиться, да тоже отступился. Обнял жену, стоят, слёзы горькие роняют.

Вышла тут к костру Алабе. И запела:

И как шагнет прямо в самую середину жадного пламени! Схватила ящерку и мигом назад. Высоко подняла её над головой, пусть все видят — жива!

Поёт Алабе, рада-радёшенька. Ожил её возлюбленный. А деревенские, что вокруг костра собрались, судят-гадают, как с Алабе-отступницей быть. И порешили: велика вина её, простить такое нельзя, смерть Алабе — и в костер её!

Пошёл раз охотник в лес, да, видно, удача от него в тот день отвернулась — дичи так и не настрелял, устал и решил заночевать в деревне неподалёку. А там в разгаре праздник. Веселятся юноши и девушки, и в середине, среди достойнейших из достойных, — красавица, глаз не оторвать.

Подошёл охотник, смотрит: на земле большой калебас лежит, и тщатся юноши в него издали «эге» — круглое твёрдое семечко забросить. Никак охотник в толк не возьмёт, что к чему, стал людей расспрашивать. Оказывается, условие поставила красавица: кто попадёт семечком в сосуд три раза подряд, за того она замуж пойдёт.

«Попытаю-ка счастья и я, — решил охотник, — авось не с пустыми руками домой ворочусь — жену приведу». Бросил первое семечко — попал! Бросил второе — тоже в сосуд угодил. Не промахнулся и в третий раз. Обрадовался охотник, шутка ли — писаная красавица в жёны досталась, и повёл её ко всеобщей зависти к себе в селение.

Не ведал, не гадал охотник, кого в жёны взял. Знал он и о чарах колдовских, и волшебствах всевозможных, а поди ж ты, не разглядел, что ведьму домой привёл. И не просто ведьму, а людоедшу. Вздумалось ей свежей человечины отведать, вот и пустилась на хитрость — красавицей обернулась.

Жили у охотника в доме три пса, берегли хозяина как зеницу ока. Среди ночи ведьма вдруг в огромную клыкастую пасть оборотилась и только приготовилась охотника съесть, верные стражи — псы залаяли, разбудили хозяина. Спросил он сонным голосом, что за шум.

— Видно, во сне твоим собакам привиделось что или совсем ополоумели, — жена ему в ответ.

Снова заснул охотник. Трижды в ту ночь страшная пасть заглотить его пыталась, и трижды выручали хозяина верные псы. Светать стало, не удалось ведьме её злодейство. Но она новую хитрость задумала — с мужем в лес на охоту пойти, а собак дома оставить да привязать покрепче, дескать, они полоумные, покусают ещё.

Послушал легковерный охотник, посадил собак на привязь, взял с собой жену на охоту. Забрели в самую чащобу — ни солнца ясного не видно, ни шороха звериного не слышно. Тут ведьма и говорит:

— Ну, охотник, пришёл твой смертный час. И спасения тебе нет! — Вновь обернулась страшной пастью, зубами щёлк-щёлк — да на него.

Худо дело, смекнул охотник, мешкать не стал и мигом на дерево взобрался. А пасть тут как тут, зубищами скрежещет, ствол грызёт, вот-вот перегрызёт. Охотник, не долго думая, на другое перемахнул, оно само к нему склонилось, ветви, точно руки, простёрло. Но и его страшная пасть перегрызла, и следующее, которое охотника приютило. Чует он — несдобровать, одно лишь осталось дерево, да и к тому клыкастое страшилище подбирается. Неужто и впрямь конец приходит? Псы верные могли бы выручить, так он сам их на привязь посадил. Вдруг видит: птица летит в вышине, прямо к дому его путь держит. Кликнул её охотник, умолил домой слетать, собак отвязать. Глазом моргнуть не успел, как верные друзья в лесу оказались, лицом к лицу с ведьмой. Не пощадили её, на кусочки разорвали, и следа не осталось от страшилища.

А охотник целый и невредимый домой пошёл, и верные псы его рядом.

Жил в стародавние времена один учитель, и рос у него сын. Но по стопам отца не пошёл, вознамерился рыбаком стать. Загоревал старик отец: и разбогатеть сын не разбогатеет, и славы да почестей не увидит. Отговорить пытался, только сын — ни в какую. Делать нечего, погоревал отец, погоревал, но дал благословение.

Купил сын сети и всю рыбацкую снасть, построил хижину на берегу реки. Пока сноровки не было — и рыбы не было, но со временем умение появилось — и большие уловы молодому рыбаку доставались. Всю рыбу он продавал на базаре, а выручку — отцу нёс.

Однако пришла в их края беда великая — война.

— Бросай-ка ты сети, берись за лук да стрелы, — отец сыну повелел.

И пошёл рыбак край родной защищать. Много в той войне его друзей-приятелей полегло, но самого смерть миновала. Вновь он на реку вернулся, мирным делом своим занялся. Плывёт раз на каноэ по реке и видит: рябь по воде пошла, видать, рыба крупная. Закинул сеть, и впрямь попалась рыбина, да не простая, а огненно-красная. И вдруг молвит она человечьим голосом:

— Отпусти меня на волю вольную.

— Ну что ж, — сжалился рыбак, — так и быть, отпущу.

— Вовек тебя не забуду, — обрадовалась рыба. — Какой хочешь награды проси.

— Да какая там награда, мне б из бедности выбраться, — посетовал рыбак и выпустил рыбу.

Вскоре вернулась она и принесла ему колечко.

— Возьми, — говорит, — всё, что пожелаешь, исполнится.

Не верит своему счастью рыбак, берёт колечко, а у самого руки трясутся. Бегом домой и говорит колечку:

— Мне б денег на новое каноэ!

Глядь — перед ним несколько золотых.

— А можно и для отца немного?

Прибавилось золотых на столе. Обрадовался рыбак, побежал в деревню к отцу, всё рассказал, деньги отдал, и зажил старик на склоне лет счастливо и безбедно. На сына не нарадуется.

Но вот новая война до деревни докатилась. Снова враги у порога. Снова бой жаркий разгорелся, и снова кровь рекой льётся. Достал тогда рыбак кольцо и взмолился:

— Колечко-колечко, спаси деревню нашу, а врагов проклятых в камень обрати.

Не успел договорить, смотрит — полчища вражьи несметные в гору превратились.

И по сей день её за деревней видно. Рыбака того, и колечко волшебное, и рыбу говорящую по сей день люди добром поминают.

Давным-давно далече-далеко жил в маленькой деревушке молодой охотник, душой кроток, да промыслом ретив. Был он красоты несказанной и удали отменной. Любуется им вся деревня не налюбуется, дивится его удаче охотницкой не надивится.