Даниэль Дефо - Радости и горести знаменитой Молль Флендерс (пер.П. Канчаловский)

Затѣмъ онъ успокаивалъ меня, какъ могъ, но я замѣтила, что онъ сталъ очень задумчивъ и хотя старался казаться нѣжнымъ, осыпая меня поцѣлуями и даря деньги, тѣмъ не менѣе во все наше свиданіе, которое продолжалось болѣе двухъ часовъ, онъ не рѣшился на большее; это крайне удивило меня, такъ какъ я хорошо знала его привычки.

Его братъ возвратился изъ Лондона только черезъ пять или шесть дней послѣ этого свиданія; прошло еще два дня, пока представился случай старшему брату поговорить съ нимъ наединѣ. Въ тотъ же вечеръ мой любовникъ нашелъ возможность передать мнѣ ихъ разговоръ, который, насколько помню, представляется въ такомъ видѣ.

Старшій братъ началъ съ того, что до него дошли странные слухи, будто Робинъ влюбленъ въ миссъ Бетти.

— Пусть такъ, отвѣчалъ Робинъ, сердясь, что же дальше? Кому какое дѣло до этого?

— Не сердись, Робинъ, продолжалъ старшій, я вовсе не желаю вмѣшиваться и говорю только потому, что онѣ встревожены и начали дурно обходиться съ бѣдной дѣвушкой, которую мнѣ такъ же жаль, какъ если бы я самъ былъ причиной этого.

— Кто же это онѣ? спросилъ Робинъ.

— Мать и сестры, — отвѣчалъ старшій. — Но неужели ты въ самомъ дѣлѣ любишь эту дѣвушку?

— Если такъ, — продолжалъ Робинъ, — то я откровенно скажу тебѣ, что люблю Бетти больше всего на свѣтѣ, и она будетъ моей, что бы ни говорили и ни дѣлали мать и сестры, такъ какъ я увѣренъ, что Бетти согласится выйти за меня замужъ.

Эти слова кольнули меня въ самое сердце, и хотя Робинъ имѣлъ полное основаніе такъ думать, и я предчувствовала, что дамъ ему свое согласіе, зная, что оно погубитъ меня, тѣмъ не менѣе я понимала, что въ данную минуту мнѣ слѣдовало говорить иначе и потому я прервала своего любовника слѣдующими словами:

— О, да, пусть воображаетъ, что я не откажу ему, но онъ скоро разубѣдится въ этомъ, и я во всякомъ случаѣ не соглашусь на его предложеніе.

— Хорошо, хорошо, моя дорогая, но дайте мнѣ кончить и тогда можешь говорить все, что тебѣ угодно.

Затѣмъ онъ продолжалъ: я отвѣчалъ своему брату такъ: — Однако, тебѣ хорошо извѣстно, что у Бетти ничего нѣтъ, а между тѣмъ ты можешь взять дѣвушку съ большимъ состояніемъ.

— Что за бѣда, что ничего нѣтъ! — отвѣчалъ Робинъ, — разъ я люблю Бетти, то не стану заботиться объ ея кошелькѣ.

На это, моя дорогая, — прибавилъ онъ, обращаясь ко мнѣ,- я ничего не могъ ему возразить.

«А я, напротивъ, съумѣла бы что отвѣтить. Теперь я прямо скажу ему нѣтъ, хотя раньше и не рѣшилась бы на это; теперь я искренно могу отказать самому знаменитому лорду Англіи, если ему вздумается сдѣлать мнѣ предложеніе.

— Но разсмотримъ, моя дорогая, какой отвѣтъ вы дѣйствительно можете дать брату? Вамъ очень хорошо извѣстно, что если вы откажете, то на другой же день всѣ въ изумленіи спросятъ васъ, что это значитъ?

— А развѣ я не могу разомъ заставить всѣхъ замолчать? — сказала я, улыбаясь, — развѣ я не могу объявить вашему брату я всѣмъ, что я уже замужемъ за вами?

Онъ слегка улыбнулся, но я замѣтила, что эти слова поразили его, и хотя онъ не могъ скрыть своего волненія, тѣмъ не менѣе продолжалъ:

— Разумѣется, это до извѣстной степени справедливо. Но я убѣжденъ, что вы шутите, потому что хорошо понимаете все неудобство подобнаго отвѣта по многимъ причинамъ.

— Нѣтъ, нѣтъ, — весело сказала я, — я не такъ безразсудна, чтобы могла сгоряча выдать безъ вашего согласія нашу тайну.

— Но тогда что же вы скажете брату и чѣмъ объясните свое несогласіе на союзъ, который очевидно представляетъ для васъ столько выгодъ?

— Мало-ли чѣмъ. Во первыхъ, я не обязана никому давать отчета въ своихъ дѣйствіяхъ, а съ другой стороны я могу объяснить, что я замужемъ, и стоять на этомъ; такое объясненіе будетъ окончательнымъ и послѣ этого, я полагаю, вашъ братъ не станетъ предлагать мнѣ никакихъ вопросовъ.

— Да, — сказалъ онъ, — но этимъ отказомъ вы оскорбите всѣхъ моихъ родныхъ, они потребуютъ болѣе подробныхъ объясненій я если вы откажетесь отъ нихъ, то помимо обиды возбудите подозрѣніе.

— Въ такомъ случаѣ, что же мнѣ дѣлать? — воскликнула я. — Скажите, что вы хотите, чтобы я сдѣлала? Я уже говорила, какъ меня мучитъ все это. Я потому и разсказала вамъ, что хотѣла знать ваше мнѣніе, хотѣла, чтобы вы научили какъ мнѣ поступить.

— Моя дорогая, — отвѣчалъ онъ, — вѣрьте, я много думалъ объ этомъ, и вы сейчасъ услышите мой совѣтъ, какъ онъ ни мучителенъ для меня и какъ ни страненъ будетъ для васъ; принимая же въ соображеніе условія, въ которыя мы поставлены, я долженъ предложить вамъ этотъ совѣтъ. Я не вижу лучшаго исхода, какъ предоставить это дѣло своему теченію, и если вы убѣждены, что мой братъ искренно и глубоко васъ любитъ то я совѣтую вамъ выйти за него замужъ.

При этихъ словахъ я съ ужасомъ посмотрѣла на него и поблѣднѣла, какъ смерть, и упала въ обморокъ, едва не свалившись со стула, на которомъ сидѣла. „Милая моя, — громко кричалъ онъ, — что съ вами? Успокойтесь, опомнитесь!“ При этомъ онъ взялъ меня за руки, началъ трясти, уговаривать, ласкать, пока наконецъ я пришла немного въ себя, однако прошло достаточно времени прежде, чѣмъ я совершенно опомнилась. Тогда онъ снова началъ говорить такъ:

— Милая моя, намъ надо очень серьезно обсудить все. Вы видите, съ какимъ неудовольствіемъ мои родные отнеслись къ намѣренію моего брата жениться на васъ, но что же они скажутъ и какъ будутъ возмущены, когда узнаютъ, что его мѣсто уже занялъ я; я увѣренъ, что случись подобная вещь, она въ конецъ раззорить меня, а стало быть и тебя.

— Да, теперь я вижу, — въ гнѣвѣ вскричала я, — что всѣ ваши увѣренія, клятвы, обѣщанія ничто въ сравненіи съ неудовольствіемъ вашихъ родныхъ. Не говорила-ли я вамъ объ этомъ раньше? Развѣ я не предсказывала этого? Но вы всегда легкомысленно относились къ моимъ замѣчаніямъ, вы дѣлали видъ, что стоите выше вашей семьи и всѣхъ предразсудковъ. А теперь до чего вы дошли? Гдѣ ваше честное слово, гдѣ ваша любовь и святость вашихъ обѣщаній?

Не смотря на мои упреки, которыхъ я не щадила, онъ оставался совершенно спокойнымъ и сказалъ:

— Дорогая моя, до сихъ поръ я еще не нарушилъ ни одного своего обѣщанія; я далъ слово жениться на васъ, но только тогда, когда получу наслѣдство, а между тѣмъ вы видите, что отецъ мой человѣкъ здоровый, бодрый и можетъ прожить еще лѣтъ тридцать; вы сами никогда прежде не требовали, чтобы я женился раньше назначеннаго нами срока хорошо понимая, что такой смѣлый шагъ съ моей стороны былъ бы причиной моего разоренія.

Я не могла отрицать ни одного слова изъ всего, что онъ сказалъ до сихъ поръ.

— Въ такомъ случаѣ,- возразила я, — зачѣмъ же вы убѣждаете меня бросить васъ въ то время, когда вы еще живете со мной? Неужели вы не знаете, что я люблю васъ такъ же, какъ и вы меня? Развѣ я не отвѣчала вамъ взаимностью? Развѣ я не доказала вамъ искренности моихъ чувствъ? Развѣ я не принесла вамъ въ жертву свою честь, свое цѣломудріе и развѣ все это не связало меня съ вами такими узами, которыя я не въ силахъ порвать?

— Но вѣдь теперь, моя дорогая, — отвѣчалъ онъ, — представляется случай, который упрочитъ ваше положеніе и поможетъ намъ выйти съ честью изъ всѣхъ затрудненій; память о нашей связи покроется вѣчнымъ молчаніемъ, я навсегда останусь вашимъ искреннимъ другомъ, а чтобы быть честнымъ и справедливымъ по отношенію къ брату, вы станете для меня такой же милой сестрой, какъ теперь моя милая… онъ остановился.

— Милая непотребная женщина, хотѣли вы сказать, и имѣли на это право; однако вспомните ваши длинные разговоры, которыми, въ продолженіи долгихъ часовъ, вы старались убѣдить меня въ томъ, что я честная женщина, что я ваша жена и что нашъ бракъ такъ же дѣйствителенъ, какъ еслибы мы были обвѣнчаны въ церкви; вспомните, что все это ваши собственныя слова.

Но я чувствовала, что я слишкомъ, такъ сказать, прижала его къ стѣнѣ, и потому въ то время, когда онъ стоялъ молча и неподвижно, я смягчила тонъ и продолжала такъ:

— Если вы не захотите быть жестоко несправедливымъ, то никогда не подумаете, что я отдалась вамъ безъ любви, въ которой вы не имѣете права сомнѣваться и которую нѣтъ силъ во мнѣ уничтожить, что бы ни случилось дальше; но если вы думаете иначе, тогда я спрошу васъ, на какомъ основаніи? И такъ, уступивъ порывамъ своей страсти и повѣривъ вашимъ доводамъ, я считала до сихъ поръ себя вашей женой, какъ же я могу теперь сама изобличить себя во лжи и помириться съ мыслью, что я развратница, или, что все равно, ваша любовница? Вы хотите передать меня вашему брату, но развѣ вы можете передать ему мое сердце?