Джек Лондон - Первобытный зверь

Что касается самого бокса — его интерес к нему, вначале вялый и спокойный, теперь усилился. Люди, с которыми ему приходилось теперь состязаться, были сильными противниками, и победа над ними давалась не так-то легко и просто, как его первые победы. Это были опытные бойцы, испытанные ветераны арены, и каждый матч являлся своего рода проблемой. Бывали случаи, когда он не мог нокаутировать их в заранее назначенном раунде состязания. Так было с Зульцбергером, немецким гигантом, он собирался «выбить» его на восемнадцатом раунде, но ему это не удалось. То же произошло и на девятнадцатом раунде, и лишь на двадцатом ему удалось вывести его из строя.

Удовлетворение боксом — а оно все усиливалось — сопровождалось более строгой и продолжительной тренировкой. Ничем не отвлекаясь, проводя много времени на охоте в горах, он держался на высоте положения. Его судьба складывалась счастливее судьбы его отца, и несчастные случаи не нарушали его карьеры. Кости его были целы, он ни разу не повредил себе и сустава. И Стьюбенер с тайной радостью отметил про себя, что его юный боксер перестал говорить о возвращении в родные горы после победы над мировым чемпионом бокса — Джимом Хэнфордом.

Завершение его карьеры быстро приближалось. «Великий» Джим Хэнфорд публично заявил о своей готовности померяться силами с Глэндоном, как только последний справится с тремя-четырьмя кандидатами на звание мирового чемпиона, стоявшими между ними. За шесть месяцев Пэт убрал со своей дороги Кида Мак Гразса и Джэка Мак-Брайда из Филадельфии. Оставались лишь Нэт Поуэрс и Том Кэннем. И все сошло бы как нельзя лучше, если бы одна барышня из «хорошего общества» не вздумала заняться журналистикой и если бы Сэм Стьюбенер не согласился на интервью с репортером сан-францисской газеты «Курьер».

Она подписывала свои статьи Мод Сэнгстер — своим настоящим именем. Семья Сэнгстеров славилась своим богатством. Ее родоначальник, старый Джэкоб Сэнгстер, собрал свои пожитки и работал батраком на фермах Запада. Ему удалось открыть неистощимые запасы буры в Неваде; вначале он вывозил ее на мулах, а впоследствии выстроил специальную железнодорожную ветку. Доходы от продажи буры он употребил на покупку сотен тысяч квадратных миль строевого леса в Калифорнии, Орегоне и Вашингтоне. Позже он занялся политикой, подкупал государственных людей и судей и стал одним из крупнейших промышленных магнатов.

Совершив все это, он умер, окруженный почестями и отравленный пессимизмом. Имя его осталось каким-то грязным пятном в истории, но, кроме имени, он оставил своим четырем сыновьям несколько сот миллионов, чтобы им было из-за чего ссориться. Последовавшие между сыновьями распри — судебные, промышленные и политические — забавляли и раздражали целое поколение калифорнийцев и закончились смертельной ненавистью и полным разрывом всяких отношений между четырьмя братьями. Младший из них, Теодор, испытал в своей жизни нравственный перелом, продал свои фермы и скаковые конюшни и ринулся в борьбу с продажными заправилами штата, включая сюда и миллионеров. Это была нелепая и сумасбродная попытка искоренить порок, внедренный и взлелеянный старым Джекобом Сэнгстером.

Мод Сэнгстер была старшей дочерью Теодора. Род Сэнгстеров неизменно производил мужчин-борцов и женщин-красавиц. Мод не была исключением из правила. Она унаследовала и некоторую долю родового авантюризма и, став взрослой, натворила кучу дел, неподобающих молодой девушке ее круга. Завидная невеста — она не выходила замуж. Путешествовала по Европе и не привезла с собой знатного иностранца-жениха, и отвергла немало претендентов на свою руку из людей своего круга у себя на родине. Она занималась спортом, взяла звание чемпиона в теннис и волновала и будоражила местные газеты своими эксцентрическими выходками; на пари она прошла пешком из Санта-Круц в Сан-Метео и вызвала сенсацию игрою в поло в мужском костюме на состязании в Берлингэме. Между прочим, она интересовалась и живописью и устроила себе мастерскую в Латинском квартале Сан-Франциско.

Все это не играло большой роли до тех пор, пока ее отец не вздумал вмешиваться в ее жизнь. Страстно дорожа своей независимостью, она еще не встречала человека, которому бы могла радостно подчиниться; претенденты на ее руку были ей скучны и несносны, и на вмешательство отца в ее личную жизнь она ответила тем, что завершила свои поступки против «общественного мнения» уходом из дома и работой в сан-францисском «Курьере». Вначале она получала по двадцати долларов в неделю, но скоро ее жалованье повысилось до пятидесяти. Она писала главным образом о музыке, о театре и о выставках, хотя и не отказывалась от чисто газетной работы, если она казалась ей достаточно интересной. Ей удалось получить большое интервью у Моргана[6], в то время как дюжины светил журналистики безуспешно гонялась за ним; в костюме водолаза она спускалась на дно океана у Золотых Ворот и летела вместе с Рудом, человеком-птицей, в тот день, когда он побил все рекорды на продолжительность полета, достигнув Риверсайда.

Однако не следует представлять себе Мод Сэнгстер суровой амазонкой. Наоборот, это была стройная молодая девушка с серыми глазами, лет двадцати трех — двадцати четырех, среднего роста и с поразительно маленькими руками и ногами; они были малы не только для женщины, занимающейся спортом, но для всякой иной. Затем, в противовес большинству спортсменок, она умела быть очаровательно-женственной.

Поручение интервьюировать Пэта Глэндона она получила по собственному желанию. Она ни разу в жизни не видела призового боксера, если не считать мимолетной встречи с Бобом Фицсиммонсом, бывшим во фраке в Палас-Грилль. Ей и не хотелось видеть боксеров, по крайней мере до тех пор, как Юный Пэт Глэндон не приехал в Сан-Франциско тренироваться для предстоящего матча с Нэтом Поуэрсом. Затем его газетная репутация возбудила ее интерес. Первобытный зверь! На это стоило посмотреть! Из газетных статей о нем у нее составилось впечатление, что этот человек был чудовищем, тупым, мрачным и свирепым чудовищем — зверем из глухих дебрей. Правда, по фотографиям нельзя было этого сказать, но на снимках видно было гигантское сложение, а оно вполне могло соответствовать нравственным и умственным качествам человека-чудовища. Итак, в сопровождении редакционного фотографа она в назначенный Стьюбенером час отправилась в зал для тренировки в Клифф-Хаузе.

Владелец недвижимости был весьма озабочен. Пэт собирался взбунтоваться. Он сидел, свесив ногу поверх ручки кресла и положив «Сонеты» Шекспира переплетом вверх на колено, обрушился на новый тип женщин:

— Чего им понадобилось повсюду совать свой нос? — спрашивал он. — Бокс — это не их область. Что они могут знать о боксе? Мне достаточно надоели репортеры-мужчины. На мне узоров нет. Эта женщина хочет хорошенько расписать меня. Я никогда не красовался перед женщинами в зале для тренировки, и мне все равно — репортер она или нет.

— Но она совсем не похожа на репортера обычного типа, — возразил Стьюбенер. — Слыхали вы о Сэнгстерах? — Это те — миллионеры!

Пэт утвердительно кивнул головой.

— Ну вот, она из этой семьи. Она из высшего круга. Она могла бы вращаться в обществе Блингэмов, если бы захотела, вместо того чтобы работать на жалованье в газете. Ее отец «стоит» пятьдесят миллионов, если за него вообще можно дать хоть один цент.

— Тогда чего же она работает в газете? — только отбивает хлеб у какого-нибудь бедняка.

— Она разошлась со своими, поссорилась или что-то в этом роде, как раз в то время, как он принялся за «чистку» Сан-Франциско. Она ушла из дому. Вот и все — ушла и поступила на службу. Выслушайте еще одну вещь, Пэт: она прекрасно пишет. Когда она принимается за дело, с ней ни один писака у нас не сравняется.

Пэт начал проявлять некоторый интерес, и Стьюбенер пошел на всех парах.

— Она пишет стихи да разводит всякую там поэзию, вроде вас. Но я думаю, что ее стихи лучше, потому что она издала их — целую книжку. Она пишет о театре. Она интервьюирует всех крупных актеров, какие только попадают в Сан-Франциско.

— Я встречал ее имя в газетах, — заметил Пэт.

— Конечно, встречали. Это большая честь для вас, Пэт, что она придет к вам за интервью. Вам с ней не будет скучно. Я буду с вами и сам преподнесу ей все нужные сведения. Вы же знаете, это постоянная моя роль.

Пэт с благодарностью взглянул на него.

— И еще, Пэт: не забывайте, что вам приходится примириться со всеми этими интервью. Это входит в круг ваших профессиональных обязанностей. Это громкая реклама, и она достается вам совершенно даром. Вы не можете купить прессу. Пресса заинтересовывает публику, собирает толпы зрителей, а толпа-то и создает наши сборы. — Стьюбенер остановился и прислушался, затем поглядел на часы. — Я думаю, что это она. Я пойду ей навстречу и приведу ее сюда. Я намекну ей, чтобы она не затягивала интервью, вы увидите, это будет недолго. — В дверях он еще раз обернулся. — Ведите себя прилично, Пэт. Не замыкайтесь в свою раковину. Поговорите с ней немного, когда она будет вас расспрашивать.