Джонатан Свифт - Дневник для Стеллы

8. Не могу не привести вам еще одного примера необыкновенной обходительности мистера Гарли. Он настоятельно просил меня заходить к нему почаще. Я возразил, что не желал бы отрывать его от государственных дел, которыми он так занят, и потому прошу лишь позволения присутствовать при его levée [Утреннем выходе, утреннем приеме (франц.).], чему он решительно воспротивился, сказав, что его друзьям незачем видеть эту церемонию. Сейчас еще только утро, но мне пришла в голову нелепая прихоть непременно сказать что-нибудь МД тотчас же после того, как я проснулся, и пожелать им доброго утра, — ведь нынче воскресенье, я не бреюсь, и времени у меня довольно. А теперь уходите-ка отсюда, плутовки, потому что мне надо заняться писанием. Признаться, я буду крайне раздосадован, если хотя бы одно из моих длинных писем не дойдет до вас и, если это случится, я снова буду писать вам не более полулиста; но что же в таком случае заменит вам этот дневник? Ведь тогда десять дней из жизни Престо останутся вам неизвестны и, право же, это будет более, чем печально. — Вечером. Я решительно не знал, где сегодня пообедать; отправляться далеко не хотелось, а посему я пообедал с друзьями, которые столуются неподалеку отсюда, этаким нахлебником, а вечером сэр Эндрю Фаунтейн затащил меня в таверну, где за две бутылки вина, портвейна и флорентийского, распитых втроем, нам пришлось уплатить целых шестнадцать шиллингов, но я готов выложить столько же фунтов, если ему еще хоть раз в жизни удастся подбить меня на такое. Для меня это случай из ряда вон выходящий; в довершение всего нам подали седло барашка, приготовленное à la Maintenon, которое и собаке было бы не по зубам. Сейчас уже полночь и мне пора спать. Надеюсь, это письмо успеет уйти раньше, чем придет от МД третье. Вы мне верите? А ведь я жажду получить это третье, но при том не прочь бы иметь основание заметить, что написал вам целых пять, а получил от вас всего лишь два. Сент-Джеймская кофейня, не в пример былым временам, мне теперь совсем не по душе. Надеюсь, зимой там будет приятнее; сейчас все ее завсегдатаи либо в отъезде по случаю выборов, либо еще не возвратились из своих поместий. Вчера я обедал с доктором Гартом[157] у Чарлза Мейна[158], живущего неподалеку от Тауэра, где он служит[159]; он родом из Ирландии, и епископ Клогерский хорошо его знает. Это честный и добродушный малый, любящий от души посмеяться; здешние остроумцы души в нем не чают, а его дамы сердца обычно рангом не выше кухарок. Итак, спокойной вам ночи.

9. Обедал нынче у сэра Джона Стэнли; леди Стэнли, да будет вам известно, одна из моих фавориток: у меня их здесь не меньше, чем у епископа Киллалайского в Ирландии. Я все думаю, до чего же скучным собеседником я буду для МД по возвращении домой, ведь им решительно все обо мне известно, а посему я ни о чем больше не буду вам писать, иначе у меня не останется ни одной занятной истории, ни вообще какого-либо предмета, о котором я мог бы вам рассказать. Прошлой ночью мне было очень худо от мерзкого, тошнотворного, отвратительного вина; поверите ли, меня чуть не вывернуло наизнанку. Что делать, приходится ведь столоваться в тавернах; впрочем, я уже вам об этом говорил. Завтра я обедаю у мистера Гарли и, возвратясь от него, закончу это письмо, а сейчас, к сожалению, не могу вам больше писать из-за архиепископа. Это истинная правда, потому что я собираюсь сейчас написать ему отчет о том, чего я добился в своих хлопотах у мистера Гарли; а еще, мои юные дамы, позвольте вам заметить, что я никогда не напишу ни единого словечка на третьей странице моих и без того пространных писем; да-да, на это вам не следует рассчитывать.

10. Письмо бедняжек МД затерялось среди вороха бумаг, и я никак не мог его найти; то есть, я хотел сказать, что затерялось письмо бедняги Престо. Так вот, обедал я сегодня с мистером Гарли и, надеюсь, кое-что все же будет сделано, однако не стану пока особенно на этот счет распространяться. Это письмо непременно должно быть доставлено сегодня на почту и притом не с ночным сторожем. В будущее воскресенье мне опять предстоит обедать с мистером Гарли, и я надеюсь услышать о благоприятном исходе. А сейчас, улегшись в постель, я примусь за 6 письмо к МД, причем с таким усердием, как если бы за весь этот месяц не написал им ни единого слова. Славно придумано, не правда ли? Мне кажется, я сейчас писал не так, как следует, именно оттого, что не лежал в постели: посмотрите, какие получились безобразно широкие строчки. Да хранит вас господь всемогущий и пр.

Право, получилось не письмо, а целый трактат. А теперь я сосчитаю, сколько вышло строк на обороте; ну вот, сосчитал.

Лондон, 10 октября 1710.

[вторник]

Итак, я уже сказал вам в письме, отправленном полчаса тому назад, что обедал сегодня с мистером Гарли, который представил меня королевскому прокурору сэру Симону Харкуру, и я выслушал от них обоих множество любезностей. Гарли сообщил мне, что показал мою памятную записку королеве и горячо поддержал мое ходатайство. Он пригласил меня снова отобедать с ним в будущее воскресенье и к тому времени обещал уладить все с королевой, прежде чем она назначит наместника Ирландии. Признаться, я действительно рассчитываю, что к тому времени все, кроме неизбежных формальностей, будет улажено, потому что мистер Гарли любит церковь, а дело это вызывает всеобщее сочувствие, и он вряд ли захочет, чтобы новый наместник разделил с ним заслугу. Да и кроме того, мне все уши прожужжали, что он задумал переманить меня на свою сторону. Однако же в письме, отправленном с последней почтой, то есть вчера, архиепископу, я ни словом не обмолвился о том, что мистер Гарли говорил мне вчера вечером; он попросил меня держать пока все в тайне, а посему я и вам не стану ничего рассказывать. Надеюсь все же, что прежде, чем это письмо уйдет, уже не будет никакой надобности делать из этого секрет. Я сочиняю сейчас стихотворение «Описание дождя в Лондоне», которое намерен отправить «Тэтлеру». Это последний лист из целой дести, которую я исписал со времени моего приезда в Лондон. Кстати, я только что вот о чем подумал: пожалуйста, попытайтесь при случае разузнать у миссис Уоллс, в Дублине ли сейчас миссис Уэсли и по-прежнему ли она живет у своего брата, как ее здоровье и намерена ли она и далее оставаться в городе. Я написал ей из Честера, чтобы узнать, как мне быть с ее векселем; полагаю, что бедняжка стесняется написать мне об этом. Ну, а теперь я должен приняться за свои дела.

11. Сегодня пообедал, наконец, у лорда Маунтрэта[160]; я привел с собой лорда Маунтджоя и сэра Эндрю Фаунтейна и словно последний болван до одиннадцати вечера смотрел, как они играют в ломбер; они ставили по полкроны, и сэр Эндрю Фаунтейн выиграл у мистера Кута[161] восемь гиней; домой я возвратился поздно и мало что расскажу МД сегодня вечером. Я раздобыл полбушеля угля[162], так этому безалаберному щенку Патрику взбрело сегодня в голову загодя растопить камин, но перед тем как лечь спать, я все же выбрал оттуда угли. Видно, Лондон совсем уж опустел, ежели всех событий дня мне с трудом хватает на каких-нибудь жалких пять-шесть строк. Обратили ли вы внимание, как в моем последнем письме я описал вам, когда именно и где вы играли в ломбер? По правде говоря, я кое-что туда вписал и подправил чуть-чуть после получения письма от мистера Мэнли, сообщившего, что в то самое время, как он писал мне, вы были у него в гостях, однако и без его помощи я ошибся всего лишь на один день. Ваш город, без сомнения, куда более гостеприимен, нежели наш. Мне так и не удалось пока повидать вашу матушку.

12. Обедал с доктором Гартом и мистером Аддисоном в таверне Сатаны[163], неподалеку от Темпл-бара[164]Темпл-бар — дома, расположенные возле старинного собора Темпл, в которых с XIV в. селились юристы и клерки помещавшихся здесь юридических контор.; угощал Гарт. Это, пожалуй, весьма кстати, что я каждый день где-либо обедаю, иначе мне пришлось бы тратить больше времени, чтобы чем-то заполнить мои письма, ибо положение дел все еще весьма унылое и неопределенное. У нас только и забот теперь, что ежедневно справляться о том, как проходят выборы, на которых среди вновь избранных членов парламента тории идут с численным перевесом в шесть к одному. Выборы мистера Аддисона прошли, что называется, без сучка и задоринки, и я полагаю, что если бы он вздумал пройти в короли, то ему не решились бы отказать и в этом. Прелюбопытная история произошла на днях в Колчестере: некий капитан Левеллин, возвратясь то ли из Фландрии, то ли из Испании, обнаружил, что его жена забеременела от одного судейского клерка из Докторс-Коммонс[165], в чьи обязанности, как вам известно, именно и входит не допускать прелюбодеяния. Это тот самый клерк, который раскрыл недавно подделку Дайетом гербовых бумаг. Две недели Левеллин охотился за клерком, намереваясь убить его, но малый все это время был по горло занят в казначействе, разоблачая в поте лица деяния Дайета. Жена Левеллина, пытаясь поправить дело, клялась, будто клерк уверил ее, что ее мужа нет в живых, и приводила другие оправдания, но кто-то сообщил Левеллину, что у его супруги и до свадьбы были интрижки, и тогда, впав в исступление, он выстрелил жене в голову, а потом бросился на свою шпагу, и, для большей надежности, разрядил пистолет и себе в голову, после чего мгновенно скончался; жена пережила его только на два часа, но ее телесные и душевные муки страшно представить. Я уже закончил поэму о «Дожде», всю, кроме начала, и продолжаю трудиться над «Тэтлером». С тех пор, как я сюда приехал, мне приписывают чуть не с полсотни разных сочинений, в то время как я напечатал только три[166]. Единственная польза, которую я извлекаю, или, скорее, вы извлекаете, из того, что я пишу вам ежедневно, состоит в том, что я не стану писать дважды об одном и том же, хотя, боюсь, уже не раз был в том повинен; однако же впредь я буду помнить об этом и постараюсь писать лишь о том, что произошло за прошедший день. А теперь принимайтесь за свой ломбер, но будьте умницы и берегите денежки, чтобы к приезду Престо стать богатыми, и время от времени пишите мне. Право же, это будет очень даже славно получить иногда весточку от шалуний МД. Только прошу вас, Стелла, берегите глазки.