Шарлотта Бронте - Эмма Браун

– Финч! – воскликнула я. Горькие слезы полились из моих глаз – я плакала каждый день после того, как получила роковое известие. Тогда, в саду, когда миссис Фарингтон впервые рассказала мне об этом, я просто не поверила ей. Но она все повторяла и повторяла свои слова, пока я наконец не поняла, что это правда. Мой возлюбленный умер в одиночестве в чужой стране. Никогда больше я не увижу его прекрасное лицо, никогда больше не смогу покрыть его поцелуями, и никогда больше я уже не буду счастливой. Да, сегодня случилось радостное событие в моей жизни. Эмма вернулась в мой дом живой и невредимой. Однако это неслыханная дерзость. Как же можно потерю одного любимого человека компенсировать

за счет другого? Я хотела заключить нечто вроде перемирия с самой собой. Но я прекрасно знала, что могла бы быть спокойной только тогда, когда мой любимый был бы рядом со мной и я могла бы прикоснуться к нему. Моя душа разрывалась от горя. «Если бы ты его любила, то смогла бы спасти его», – корила я себя. Однако я чуть не отвергла его, отказавшись принять таким, какой он есть. Что же эта мятежная душа нашла во мне? Я всегда была заурядной личностью.

Думаю, ему просто не хватало тепла и уюта. Да, я должна была согреть его и не сделала этого.

Я проснулась с первыми лучами солнца и чувствовала себя ужасно, однако мне было уже не так одиноко. В моем доме спала девочка, с которой я связывала все свои надежды на будущее.

Я пошла в комнату Эммы, чтобы полюбоваться на нее, пока она спит. Но девочка уже проснулась. Она сидела на кровати и что-то рассматривала. Это был маленький портрет, который Финч прислал мне из Марселя.

– Что это? – поинтересовалась она. – Кто эта дама, которая здесь изображена?

– Разве ты не знаешь? – мягко спросила я.

– Мне кажется, что я ее не знаю. Однако когда я смотрю на этот портрет, меня почему-то охватывает грусть.

– Что же мне делать? Мне не стоит бередить ее память. Это может плохо кончиться. У меня уже имелся на этот счет печальный опыт. Однако наше прошлое – это часть нас самих. Жить без прошлого – это все равно что смотреться в зеркало и видеть там вместо своего отражения всего лишь туманное пятно.

– Посмотри на нее еще раз. Обрати внимание на ее глаза.

– Неужели ты не узнаешь их?

Она снова посмотрела на портрет. И я почувствовала, что она задрожала. Вдруг она издала испуганный крик:

– О, это моя бедная мама!

И вот постепенно, с болью и страданиями, стала восстанавливаться полная картина. Я не хотела торопить этот процесс. Нам нужно было еще кое-что сделать. И нужно было время, чтобы мы научились доверять друг другу. Мы, как летописцы, принялись восстанавливать все, что произошло с нами с тех пор, как мы расстались. Эмма рассказала мне о том, как она жила все это время в Лондоне, и о своей маленькой подружке по имени Дженни Дру. Я рассказала ей о том, как проводила время в Фашиа Лодж, и о мужчине, которого полюбила еще в юности. Мы с ней очень быстро подружились. Прошла всего неделя после ее возвращения, а мне уже казалось, что она моя родная дочь и мы с ней всю жизнь живем вместе. Однако она не моя дочь, и мне еще раз напомнили об этом в одно прелестное утро, когда мы с ней развешивали мокрое белье.

– Я помню свою мать, – сказала она. – Но почему я не могу вспомнить своего отца?

– Ты была еще очень маленькой, когда он ушел из твоей жизни, – объяснила ей я.

– Да, мне было тогда пять лет, – удивленно сказала она. – Нет! Это был не мой настоящий отец… – сказала она и нахмурилась. – Тот мужчина, который умер, – я не любила его. Я любила только маму. Все остальные были настроены против нее. Я очень испугалась и думала, что и мама тоже боится. Однако она все время говорила мне, что у нее есть хороший друг, который ей поможет. А потом они запретили мне видеться с ней.

– Пойдем в дом, Эмма, – сказала я. Белье, которое мы не успели развесить, осталось в корзине. С него через прутья корзины стекала вода. Я повела Эмму на кухню.

Она покорно позволила увести себя в дом. Эмма села, но продолжала напряженно молчать. Ее глаза потемнели и расширились, как будто бы ей снова было пять лет и ее вдруг лишили матери.

– Я постоянно спрашивала, куда ушла мама. И никто не мог мне ответить. А потом я услышала разговор слуг. Они говорили, что моя мама убийца и ее должны повесить. Я знала, что это неправда. Я должна была пойти туда, где держали мою маму, и объяснить, что она хорошая, но они запретили мне входить в здание суда. Я упросила свою няню, которая отвела меня туда, а потом прождала там целый день на лестнице у входа. Я нашла только одного джентльмена, который выслушал меня. Я пыталась рассказать ему, какой моя мама хороший человек. В конце концов они, наверное, поняли, что ошиблись, потому что отпустили ее. Я подумала, что теперь все будет хорошо и мы вернемся домой. Но мама сказала, что наш дом уже не принадлежит нам, – положив голову на стол, Эмма заплакала.

– Помнишь ли ты, куда вы поехали после этого?

Когда она подняла голову и вытерла слезы, лицо ее было таким серьезным, что я подумала, что, возможно, это были ее последние детские слезы.

– Да. Мы долгое время жили в одном доме у женщины, которую мы называли тетя Метти, хотя она не была нашей родственницей. Там родилась моя младшая сестра.

Она вдруг замолчала и удивленно посмотрела на меня:

– У меня есть сестра! Миссис Челфонт, у меня есть сестра!

– И где же она сейчас? – спросила я.

Она снова напрягла свою память, в которой до сегодняшнего дня была полнейшая пустота, но теперь ее заполнили картинки из прошлого.

– Ее зовут Салли, – улыбнулась она. – Она очень похожа на маму. В отличие от меня она красивая.

– Почему же вам пришлось расстаться?

– Мы не расставались, – удивленно сказала она. – Она всегда была вместе со мной. Она… – Эмма вдруг замолчала, а потом закричала от ужаса.

– Что же ты видишь сейчас, моя дорогая? – спросила я.

– Я не могу на это смотреть! – Она закрыла глаза руками. – Я не хочу на это смотреть.

– Тогда не смотри, – убеждала ее я. – Давай займемся чем-нибудь приятным и полезным. Например, мы можем испечь торт.

Ничто так не успокаивает, как кулинарная возня. Ведь все нужно сделать правильно, ничего не забыть. Сначала необходимо отмерить все ингредиенты, потом просеять муку и взбить яйца. Мы трудились рука об руку и молчали. Эмма постепенно успокоилась, и ее лицо стало задумчивым. До самого вечера она была спокойна и не выказывала никаких признаков волнения. Вечером она читала мне вслух, а потом вдруг отложила в сторону книгу и что-то пробормотала.

Теперь я знаю, почему мне было так больно, когда я обнаружила, что Дженни Дру носит с собой мертвого младенца, – сказала она и посмотрела на меня. Голос ее звучал очень спокойно.

– Потому что моя сестра умерла.

– Ты уверена?

– Да. Она умерла у меня на руках.

– Это произошло в доме, который принадлежал мисс Фитцгиббон?

– Нет, это случилось в Лондоне. Когда эта добрая женщина умерла, нам негде стало жить. Мама сказала, что нам лучше поехать в Лондон. Она была очень слаба, а дорога оказалась очень утомительной. Когда же мы наконец приехали, то она окончательно слегла и не могла работать, поэтому у нас не было денег ни на еду, ни на то, чтобы снять квартиру. Мама сказала, что мы должны пойти в работный дом. Она была очень храброй женщиной и всегда нам говорила, что главное – быть вместе, а остальное не имеет значения. Когда же мы туда пришли, то выяснилось, что женщины и дети живут в разных домах. Нам предстояло расстаться.

Ей довелось уже столько потерять в этой жизни, что это стало последней каплей. Она не захотела никуда идти, а просто сидела и плакала, обняв нас с сестрой. Так прошло несколько часов, и маленькая Салли сказала, что хочет есть. Мама подвела нас к двери дома, где жили дети, и сказала, чтобы мы вошли туда и поужинали. Она сняла кольцо с пальца и отдала его мне, а потом поцеловала нас и пошла в дом для женщин. В доме, предназначенном для детей, с нас сняли одежду и подстригли. Мы больше никогда не видели маму, потому что вскоре после этого она умерла.

– А что случилось с твоей сестрой?

Эмма начала тихо плакать. Слезы катились по ее щекам, а она даже не замечала этого. Потом она продолжила свой рассказ:

– В тот день, когда мне исполнилось двенадцать лет, мне сказали, что меня отправляют на работу в другое место, за пределы работного дома. Нам с Салли предстояло расстаться. Бедная девочка все время плакала, и я пообещала, что приду к ней, как только меня отпустят. Когда же я вернулась, ее там уже не было. Она убежала, чтобы быть вместе со мной. Другие люди предлагали мне помочь найти ее, но я отказывалась от их помощи, потому что больше никому не верила. В жуткой панике я день и ночь бегала по улицам Лондона, разыскивая ее. Когда же я нашла ее на какой-то помойке, она была полуголодная и синяя от холода. В этом месте жили бездомные бродяги, питались они объедками. Все женщины были очень странно одеты и носили с собой керамические трубки. Они зарабатывали себе на жизнь тем, что собирали на помойке разные вещи, а потом продавали их. Еще здесь постоянно околачивалась какая-то страшная женщина, которая иногда вела подозрительные беседы с молоденькими девушками. Она была очень грязной, и мы все ее боялись, хотя она предлагала нам еду и крышу над головой. Когда какой-нибудь девочке очень хотелось есть, она уходила вместе с ней. Я не оставляла Салли даже тогда, когда отправлялась на поиски еды. В этом жутком месте я тоже заболела. Я очень хотела умереть, потому что понимала, что сестра моя не жилец на этом свете. Однако Господь, подаривший мне жизнь, не хотел моей смерти. Зато моя сестра умерла, и умерла страшной смертью.