Анне-Катрине Вестли - Щепкин и красный велосипед

– Помечтать иногда хорошо, – сказал столяр.

Он вошёл в магазин и стал выбирать гвозди.

Пришла женщина с девочкой.

– Она наверняка купит велосипед, – решил Щепкин.

– Думаешь? – спросил Малыш. – Нет, чур, только не это. Щепкин, пойдём в магазин послушаем.

Теперь Малыш был так хорошо знаком с хозяином, что мама не сердилась, если он время от времени забегал в магазин, лишь бы он не мешал покупателям.

Малыш встал рядом с женщиной с девочкой. Только бы она сказала, что ей нужен сахар, сироп или кофе, например. Хозяин взвешивал столяру гвозди, мама отлучилась на склад, и женщине пришлось подождать немножко. И Малыш тоже ждал и гадал, нужен ей кофе или велосипед.

Наконец столяр всё купил, сел и раскурил трубку. Теперь настала очередь женщины с девочкой.

– Мы хотим купить велосипед для этой ласточки, – сказала женщина. – Тётя дала ей денег.

Казалось, в голове хозяина случилось короткое замыкание. Он надолго замолчал, потом сказал:

– К сожалению, я все продал. Но я закажу ещё велосипеды, их привезут на следующей неделе.

– Так вот же стоит в витрине. Красный, как раз как моя ласточка хотела, – сказала женщина.

– К сожалению, он тоже продан. С доставкой. Я отправлю его ближайшим автобусом через четверть часа. Ничего не попишешь.

– Очень жалко, – вздохнула женщина. – Ну хорошо, ещё неделю мы потерпим, да, ласточка? Тогда мне четверть кило кофе, пожалуйста.

Она сказала ровно то, что мечтал услышать Малыш, но теперь это уже ничем не могло помочь. Велосипед с витрины продан. Ближайший автобус увезёт его. Малыш выбрался наружу. Он был не в силах говорить даже со столяром.

– Мы идём в сарай, – сказал он Щепкину. – Только мы вдвоём. Нам надо подумать.

– Да, – согласился Щепкин. – Подумать я могу.

И Малыш тоже умел думать, но, посидев в задумчивости некоторое время, он решил, что как-то неправильно не проститься с велосипедом. Они ведь так сдружились, пока тот стоял в витрине.

– Пойдём, Щепкин, – сказал Малыш.

– Ты бы хотел, чтобы я был велосипедом? – спросил Щепкин.

– Нет, что ты, – ответил Малыш. – Ты – это ты, сам понимаешь.

Столяр стоял вдалеке и ждал автобус, а в магазине хозяин вынимал из витрины красный трёхколёсный велосипед. Он поставил его на пол, обернул руль серой бумагой, прикрепил к нему записку – или, может, это письмо было – и побежал к автобусу. Он отдал велосипед водителю, и, пока тот устраивал его сзади в багажном отсеке, хозяин завёл разговор со столяром.

– Всё, – сказал Малыш. – Он уехал, и больше мы никогда его не увидим.

– Не поможешь мне? – спросил хозяин. – Я хотел прибраться на складе, надо будет отнести пустые мешки в дровяной сарай и ещё кое-что сделать.

– Конечно, – сразу ответил Малыш.

Он был счастлив заняться делом, чтобы не думать о грустном.

Он помогал хозяину до самого завтрака, устал, проголодался и был рад посидеть с мамой на лавочке и отдохнуть.

– Малыш, ты хочешь поехать домой с Филиппом или остаться в магазине? – спросила мама.

– Я бы лучше поехал с Филиппом, мы можем с Щепкиным поиграть дома, – ответил Малыш.

– Хорошо, – сказала мама, – тогда надо будет переставить твоё сиденье на велосипед Филиппа, когда он появится.

– Да, – кивнул Малыш.

Дома он помог Филиппу поставить вариться картошку на обед, но дальше брат пошёл делать уроки… Малыш взял Щепкина и побрёл на улицу. И неожиданно для себя оказался под горкой, рядом с гаражом.

– Как будто мы думаем, что в гараже стоит велосипед, но нарочно говорим, что его там точно нет, а потом заглядываем, и он там, – сказал Щепкин.

– Нет, – уныло ответил Малыш. – Теперь без толку так играть, велосипед уехал. Но мы можем попробовать переделать гараж в слесарную мастерскую, например.

– Или я мог бы, например, переехать в него. Потому что мой островерхий домик немного очень странный всё-таки.

– Мы могли бы поделить его с тобой, – ответил Малыш.

Они открыли дверь в гараж, Малыш заполз внутрь и врезался во что-то головой. Он в ужасе вылетел наружу, чуть не сломал в панике Щепкина, но обошлось, к счастью. Надо было лезть туда снова.

– Щепкин, там что-то стоит.

– Как будто мы говорим, что в гараже стоит велосипед, но его там нет, но мы делаем вид, как будто он там, – сказал Щепкин.

– Нет, – сказал Малыш, – там по-настоящему что-то стоит. Это…

Малыш зажмурился. Потом снова открыл глаза.

– Это мой велосипед, – сказал он.

– Наш, ты хотел сказать, – поправил его Щепкин.

– Да, – кивнул Малыш и закричал: – Филипп! Филипп!

Он вопил так, что Филипп скатился с лестницы в полсекунды.

– Малыш, что случилось? Ты ударился? Тебя укусила змея? Говори, что случилось?!

– Велосипед, – сказал Малыш.

– Опять ты дуришь, – раздражённо сказал Филипп. – Отвлёк меня от трудной задачки.

– Честное слово, – сказал Малыш. – Это тот велосипед с витрины.

– Ну и что с ним случилось?

– Он стоит в моём гараже.

– Хватит городить глупости.

– Ну правда же, – сказал Малыш. – Сам загляни – и увидишь. И на руле письмо висит.

Филипп наконец-то поверил его словам, кажется.

– Хорошо, – сказал он, – я спущусь, хотя это наверняка очередная твоя сказка.

Малыш большими прыжками нёсся впереди, Филипп шагал следом.

Малыш нырнул в гараж и вывез свой красный велосипед.

– Вот это да! – открыл рот Филипп. – Откуда он взялся? Дай-ка прочитаю письмо.

«МАЛЫШУ» – было написано на конверте. Филипп достал из него бумажку и прочитал: «Дорогой Малыш, это тебе. Я знаю, что ты будешь за ним ухаживать. Только дай честное слово, что ты никогда не будешь один ездить по дороге. Я с радостью жду, как ты будешь ездить на нём перед магазином. А иногда тебе придётся перевозить для меня грузы со склада в магазин. С приветом, хозяин магазина».

– Ой! – сказал Малыш.

– Ничего себе! – поразился Филипп. – Поздравляю, Малыш.

– Спасибо, – ответил тот.

От избытка чувств он поклонился старшему брату, а потом стал снимать бумагу, которую хозяин намотал на руль.

Филипп ушёл в дом делать уроки, и Малыш обрадовался этому, потому что ему казалось правильным, чтобы только они с Щепкиным были сейчас тут с велосипедом. Малыш нашёл тряпочку, протёр руль, а потом пристроил Щепкина поудобнее под свитером, чтобы они вместе опробовали велосипед в первый раз.

– На дорогу нельзя, – сказал Щепкин.

– Конечно, я же обещал, – ответил Малыш.

Оказалось, что можно прокатиться за домом, доехать до гаража и даже проехать по маленькой парковке, которую Малыш сделал перед гаражом.

Дозваться Малыша в этот день на обед так и не удалось, Филипп принёс ему тарелку к гаражу. Внутри надёжно и безопасно стоял велосипед, а Малыш с Щепкиным сидели рядом и присматривали за ним.

– Он ведь не сдулся? – спросил Щепкин, страшно довольный, что знает такое красивое слово.

– Нет, конечно, – ответил Малыш. – Но напомни мне, чтобы я вечером его смазал.

– Напомню. Малыш, давай играть, как будто нам не подарили велосипед и мы горюем.

– А потом мы всё равно его получили, – сказал страшно довольный Малыш. – Сегодня я знаю, что мне нарисовать папе.

– Велосипед! – догадался Щепкин.

– Да, но боюсь, он ничего не поймёт.

– Но он страшно обрадуется, когда поймёт потом.

– Да, – сказал Малыш.

Он снова вывез велосипед из гаража, сел на него и надолго замолчал.

– Ты чего? – спросил Щепкин.

– Я сдруживаюсь с моим велосипедом, – ответил Малыш и улыбнулся во весь рот.

– Я тоже так хочу, – сказал Щепкин.

Малыш вытащил его из-под свитера, и теперь они сидели вдвоём, а велосипед стоял тихо, и любой бы понял, что здесь ему гораздо лучше, чем в витрине.

17 мая в Норвегии отмечают главный национальный праздник – День Конституции. 17 мая 1814 года в городке Эйдсволл собрание представителей всех сословий и территорий Норвегии провозгласило страну независимой и единогласно приняло её конституцию. С 1836-го праздник широко отмечается: во всех городах и деревнях проходят шествия, в них принимают участие все школьники страны, впереди колонн идут школьные духовые оркестры и несут знамёна школ, затем идут политики, спортсмены, прочие организации. Вдоль тротуаров шествие приветствуют жители, в основном в бюнадах – национальных костюмах. Всюду ленточки цвета норвежского флага – красно-сине-белый. В столице, Осло, шествие проходит перед королевским дворцом, на балконе которого стоит король со всей королевской семьёй. Обычно столичное шествие тянется не менее шести-семи часов.