Джуди Кёртин - Моя подруга Элис

У нас с Джейн теперь много общего. Например, у нас у обеих нет друзей. Разница лишь в том, что Джейн их вообще не заслуживает. Потому что вечно распускает сплетни. И искренне полагает, будто все кругом «чудовищно недоразвитые», кроме нее самой, разумеется. А еще она коротко стрижет волосы под мальчика и надевает защитный шлем, когда едет на велосипеде до школы и обратно. Возможно, однажды он и спасет ей жизнь, но по мне, так, если ты хоть раз попался кому-нибудь из школы на глаза в защитном шлеме, можешь смело считать себя покойником. Хотя Джейн, похоже, на это плевать.

Мы стояли в проходе и мрачно смотрели друг на друга. Я все пыталась сообразить, что будет хуже – сесть одной или с Джейн. Впрочем, размышлять об этом было уже поздно, поскольку в классе осталось только два свободных места, и оба за первой партой прямо напротив учительского стола мисс О’Хёрли.

У меня, конечно, был выбор: разрыдаться и выбежать вон из класса или же стиснуть зубы и сесть за парту. Я решила мужественно принять удар судьбы и медленно опустилась на свободное место. Джейн села рядом. Она достала пенал с изображением Барби и принялась раскладывать на парте его содержимое. Такие пеналы обычно получают в подарок от сумасшедших тетушек, но свой Джейн купила сама на собственные карманные деньги. Я прямо-таки затылком почуяла, как Мелисса ехидничает над нами со своей задней парты. Но оборачиваться не стала.

Думаю, пришло время в подробностях рассказать вам о том, кто же такая Мелисса.

Самовлюбленная до мозга костей пигалица, вот кто она такая! Гордая обладательница длинных белокурых и вечно распущенных волос, которые ниспадают ей на плечи, точно у принцесс на картинках в моей старой детской книжке. Почему-то когда я распускаю волосы, то становлюсь похожей на ведьму из фильма ужасов.

Все учителя обожают Мелиссу. А она попросту водит их за нос. Им и невдомек, как подло она ведет себя, когда их нет поблизости. Они все уверены, будто Мелисса ангел во плоти. Учитывая, сколько времени учителя тратят на то, чтобы приучить нас не судить о людях по внешности, весьма глупо с их стороны было купиться на невинную улыбочку и смазливую мордашку Мелиссы.

У Мелиссы есть свой тайный клуб почитателей. Правда, у них там нет ни правил, ни секретных паролей, ничего такого. Они считают, что выше всей этой ерунды. Они – это толпа девчонок, которые уверены в том, что Мелисса – второе по величине явление современности. После водяной игрушки йо-йо, разумеется. Их любимое занятие – ходить по пятам за Мелиссой, восхищаться ее волосами, модными шмотками и хохотать над глупыми остротами этой пигалицы.

Мелисса всегда недолюбливала нас с Элис. Уж не знаю почему. Элис было на это наплевать. И мне было наплевать, пока Элис была рядом. Но без Элис ситуация осложнилась. Стоило Мелиссе рассмеяться у меня за спиной, как мне тут же казалось, что она смеется именно надо мной. А когда ее подружки принимались шептаться, я была уверена, что они говорят гадости про меня.

После школы я в одиночестве плелась домой, с тоской вспоминая Элис. Впервые в жизни обратная дорога показалась мне бесконечной пыткой.

Когда мама спросила, как прошел мой первый день в школе, я ответила, что прекрасно, хотя ничего прекрасного в нем не было и в помине.

Дома мне было совершенно нечем заняться. Обычно мы проводили все свободное время вместе с Элис. Я чуть было не пожалела, что нам не задали уроков на дом, по крайней мере, с их помощью я могла бы хоть как-то убить время. Признаться маме в том, что мне нечем заняться, я не решилась. Каждый раз, когда я ей об этом заявляю, мама тяжело вздыхает и говорит, что многое бы отдала за возможность ничего не делать. И тут же нагружает меня какой-нибудь работой по дому – заставляет разбирать по парам выстиранные носки или протирать плинтуса.

Под вечер мама, наконец, пустила меня за компьютер, чтобы я могла проверить электронную почту.

Писем от Элис не было. Еще бы, когда ей обо мне вспоминать. Наверняка веселится сейчас где-нибудь со своими новыми друзьями из Дублина. Или готовится к пижамной вечеринке. Или обдумывает, с кем бы пойти в кино, а может, в пиццерию.

Мама всегда говорила, что в отличие от нее мамаша Элис любит «сорить деньгами». Но даже если бы мама ни с того ни с сего расщедрилась и дала мне пятьдесят евро на то, чтобы сводить друзей поразвлечься, кого бы, спрашивается, я позвала? Вот именно, что никого. И сидела бы я в кино одна-одинешенька в обнимку с тремя порциями попкорна, пятью стаканами колы и ревела бы от тоски.

Тут я почувствовала, что и впрямь сейчас зареву. Интересно, если залить слезами клавиатуру, компьютер испортится?

Мама вошла и увидела, что я сижу, уставившись в пустой экран. Она погладила меня по голове и спросила, не хочу ли я пойти посмотреть телевизор. И пока я смотрела «Симпсонов», она даже ни разу не вздохнула и не покачала головой. Похоже, она действительно очень меня жалела.

И от этого на душе у меня стало еще тяжелей.

За несколько последующих дней я отправила Элис целую кучу мейлов, но все они почему-то тут же возвращались обратно, словно заколдованные бумеранги. Я понятия не имела, почему так происходит. Элис всегда намного лучше меня разбиралась в компьютерах. Уж она бы смогла догадаться, в чем проблема. Но было бы как-то глупо писать ей мейл и спрашивать, почему мои письма до нее не доходят, ведь правда?

Мама сказала, что я могу позвонить Элис, но только не раньше субботы, потому что по выходным междугородние звонки стоят гораздо дешевле. И откуда только она все знает?

Неделя подходила к концу, а в школе ничего к лучшему так и не изменилось. Да я, собственно, и не надеялась. В двенадцать лет как-никак уже понимаешь, что у больших проблем не бывает легких решений.

Зато Мелисса и ее приближенные не скрывали удовольствия от того, что, наконец, оказались в шестом классе. Они с деловым видом прохаживались по коридорам, виляя бедрами и горделиво откидывая со лба непослушные пряди, а малыши глазели на них, открыв рот, и считали самыми крутыми на всем белом свете.

Во время прогулки на большой перемене они усаживались на лавочки в школьном дворе и принимались еще более энергично поправлять свои волосы, чтобы всем продемонстрировать, какие они клевые и продвинутые во всех отношениях. Джейн на большой перемене обычно утыкалась в какие-то занудные книги, типа учебника по древней истории. Элен и Эмма ходили за ручку, и им совершенно не было дела до того, что творится вокруг. Мальчишки все до единого играли в футбол. Даже те, кто ненавидел физру, все равно играли. Видно, боялись, что иначе с ними не будут водиться.

Мисс O’Хёрли оказалась очень милой учительницей. Она постоянно нам улыбалась, но при этом ее слушались даже самые отъявленные хулиганы. Со мной она всегда разговаривала очень нежно и вкрадчиво и старалась всячески проявлять участие. Может быть, она жалела меня, потому что со мной никто не дружил.

Несколько раз я порывалась рассказать ей о том, что раньше у меня тоже была подруга, но теперь она переехала в другой город. Но потом я решила, что как-то глупо грузить ее своими проблемами, и ничего не стала рассказывать. Хотя, возможно, она и так все про меня знает. Может, ей другие учителя рассказали. А может, и нет. Готова поспорить, что им в учительской и без того есть о чем поговорить. Например, где в городе найти приличную кулинарию или как побыстрее проверять наши контрольные по математике и все такое прочее.

Наконец наступило субботнее утро. Ровно в восемь я влетела в родительскую спальню с воплем:

– Так можно мне теперь позвонить Элис? Вы же обещали!

Папа нехотя высунул голову из-под одеяла и пробубнил спросонья:

– Не рановато ли? Готов поспорить, ее мамаша еще не вернулась.

Тут мама энергично пнула его под одеялом, и он не стал развивать свою мысль дальше. Но я и так поняла, что он имел в виду.

Папа искренне полагает, что все ночи напролет мамаша Элис тусуется на клубных вечеринках и заявляется домой только под утро. Думаю, он ей просто завидует, потому что сам ни на каких вечеринках не тусуется, а ходит только на работу и на футбол. Мама весьма сердито посмотрела на папу, а мне приветливо улыбнулась и сказала:

– Потерпи еще немного, милая. Боюсь, у Элис все еще спят. Дождись хотя бы половины десятого.

Я вернулась в свою комнату и стала ждать. Время как назло ползло нестерпимо медленно. Чтобы хоть как-то убить его, я принялась рассматривать нашу с Элис фотографию в рамочке с надписью «Лучшие подруги». Рамочка была, конечно, совсем детской, но зато очень миленькой, и мы с Элис ее обожали. У нее дома была точно такая же фотография в такой же рамочке. Хотя теперь я уже не была уверена, смотрит ли на нее Элис так же часто, как и я. Может быть, вместо этого она обдумывает, что надеть в гости к своим новым подружкам. Или с кем из них пройтись по магазинам в выходной. А может, она вообще вынула из рамки мою фотографию и вставила вместо нее фотографию какой-нибудь другой девочки. Не то чтобы Элис была предательницей, нет, но она всегда была практичной и запросто могла решить, что раз уж теперь нас разделяют сотни километров, то проку как от подруги от меня маловато. Я и не думала винить Элис в том, что она завела новых друзей на новом месте, но при мысли об этом мое сердце сжималось от тоски.