Святослав Логинов - Медынское золото

– Ячер, тебе идти, – негромко скомандовал Бессон.

Это все понимали. Ячер мужчина видный, седина в волосах, голос звучный. Такому самый раз за людей говорить. А что за его спиной невзрачный Бессон, так это степнякам знать не обязательно. Колдунов стараются чужим не показывать.

Ячер вышел на шаг, постоял недолго, чтобы все взгляды собрались на нём, потом направился к незваным гостям.

– Кто такие? – спросил он громко. – Вы пришли на нашу землю.

Иноплеменники человеческого языка не знают, всякий род балаболит по-своему, но есть и особый говор, специально для того, чтобы объясняться, если подойдёт нужда, с безъязыкими соседями. Это биться можно, слова не сказавши, а для торговли и иных дел нужно договариваться. Ячер на островах бывал, купеческий говор знал изрядно, так что чужаки, если не совсем дурные, должны были его понять.

Поняли степняки или нет, Скор не разобрал. На торговом он заучил десяток фраз и знакомых слов в ответной речи не услышал. Зато остального толмачить было не нужно. Привстав на стременах, конник неуловимым движением выдернул саблю и полоснул ею стоящего Ячера. Тут и хотел бы отшатнуться, да не поспеешь. Быстрее кривой сабли только полёт стрелы и мысль колдуна.

Бессон, укрывшись за людскими спинами, продолжал сидеть, сложив руки на коленях, а свистящий клинок вывернулся из вражьей руки, словно в скалу врезался, и упал в траву.

Остальные всадники вовремя придержали коней, сообразив, что сила не на их стороне. Охотники, которых они только что собирались между делом порубить, стояли, сжимая длинные луки, и каждый из набежников был на прицеле. Теперь жизнь кочевников зависела только от доброй воли колдуна.

Скор стоял вместе со всеми, направив стрелу в переносицу крайнего всадника. Целить в грудь было бесполезно, нагрудник из распаренных кабаньих клыков не пробьёт никакая стрела. А от стрелы, летящей в глаз, доспехи не защитят. Лицо кочевника, словно топором вырубленное из морёного дуба, оставалось бесстрастным, лишь капли пота, выступившие на лбу, показывали, каково ему сейчас.

– Почему вы не вывесили бунчук, что среди вас колдун? – пролаял вражеский предводитель.

– Мы на своей земле, – ответил Ячер. Голос его был спокоен, как будто видеть рушащуюся на голову саблю было для него обычным делом.

Набежникам оставалось только извиниться и вертать восвояси, надеясь, что их отпустят добром, но вожак не захотел сдаваться так просто и возразил:

– Мы испокон веку ездим сюда на охоту и считаем эти места своими.

– Может быть, спросим предков? – с усмешкой произнёс Ячер.

Довод прозвучал несокрушимый. Конечно, среди предков разных народов единогласия столько же, что и среди их правнуков, но, чтобы спросить мнение умерших, нужен сильный колдун. Каков колдун у лесовиков, раскосые вражины не знают. Ячер стоит смело, говорит прямо, в бороде седина искрит, а что он и вовсе не колдун, пришлым невдомёк.

И степняк сдался, пошёл на попятный.

– Мы ждём вас на осеннюю ярмарку на островах Атцеля, – произнёс он, словно для того и был послан сюда со своим отрядом.

– Я передам ваше приглашение своим старшим, – ответствовал Ячер будничным тоном, будто не свистела только что над его головой убийственная сталь.

Всадники натянули поводья, звери, на которых сидели враги, попятились, а затем и вовсе развернулись. Недруг уходил, не приняв боя. Но и лица они не уронили, уезжали неспешно, хотя в спины им глядели длинные луки лесных охотников. А предводитель степняков, не соскочив с коня и не коснувшись ногой запретной для него земли, извернулся в седле и поднял вышибленную магическим ударом саблю.

Ох, как хотелось Скору спустить тетиву, чтобы исконный враг, взмахнув руками, рухнул под копыта своему зверю, но приказ колдуна держал не магической силой, а твёрдым знанием, что самовольство в таких случаях недопустимо.

Лесному охотнику не докучно ждать, изготовившись к стрельбе, однако на этот раз Скор изнылся в ожидании. Вроде бы всё, ушли незваные гости, и след простыл, а Бессон всё прислушивается, следя за их бегством. Наконец прикрыл глаза, потёр ладонью лоб, освобождаясь от собственного наваждения. Охотники опустили луки, подошёл Ячер, такой же невозмутимый, как и во время переговоров.

– Зачем ты их отпустил? Перебили бы всех – и дело с концом.

– Эти в разведку были посланы, – ответил Бессон, хотя мог и не давать никаких объяснений. – Не вернулся бы разъезд, на смену других послали бы, на этот раз с сильным магом. И что из того получится – неведомо. А так нас хотя бы на время оставят в покое. Будут знать, что мы их не боимся и так просто нас не взять. Уж не знаю, на ярмарку нас для отвода глаз приглашали или всерьёз, это старшим решать, но дуриком они сюда больше соваться не станут.

Скор только подивился дальновидности колдуна. По годам Бессон Скора не слишком превзошёл, а вон какие задачи разбирает; седобородый Ячер только головой закивал, соглашаясь.

Тем и закончилась первая на памяти Скора встреча с чужими людьми. Постояли с луками на изготовку, словно на детской учёбе, и отпустили врагов, не убивши. Оно, впрочем, и к лучшему: худой мир лучше доброй свары. Жаль, саблей не удалось разжиться; свои такого оружия делать не могут. Хотя, если вдуматься, к чему сабля в лесу? Разве что кусты рубить.

Осенью, как и обещалось, собрались на ярмарку. Шли немалой оравой, перед которой несли три бунчука. Это значит, что в отряде находится три колдуна и лёгкой добычи здесь никому не будет. На самом деле на торги отправились пять колдунов, ещё двое прикрывали своих незаметно.

Скор в отряд торговцев не попал, его вновь отправили на кордон, следить за недоброй степью. Дубы, с которых драли корьё, засохли на корню, понизу, там, где год назад росла свежая трава, теперь взялись непролазные кусты ежевики. Место стало неприветливым, но лес и должен быть неприветлив к степным злодеям.

А злодеи ждать себя не заставили. Видно, решили проверить, все ли колдуны ушли на торговые острова. Случись такое, прибыли может быть куда как побольше, чем от честной торговли. Налетит вражья сила, пограбит, что унести сможет, остальное пожжёт. А самое страшное, что окажутся уведены в полон девки и молодые бабы. Женского пола в степи всегда недостача. От непрерывных кочёвок, от тряски и житейского неустройства жёны у степняков нерожалые, и потому всякий батыр старается иметь три, а то и четыре жены, чтобы его злодейский род не оборвался прежде времени. От того и людям женщин не хватает, тем более что и свои, кто познатней и удачливей, имеют в дому несколько жён. Оттого молодые мужчины ходят в холостяках до седой бороды. Вот и Скор третий год в женихах числится. Отца в доме нет, отец погиб от наманской руки, когда Скор был ещё мальчишкой, а парню из неполной семьи свою судьбу добрым порядком устроить трудно. Да и нет среди подрастающих невест девки, чтобы легла на сердце, заставив добиваться себя что есть силы. А старейшинам это и удобно: куда ни послать – всё Скора посылают, у него семьи нет, его дома никто не ждёт.

В колдунах на заставе опять Бессон. Тоже холостой. Но ему семьи и не нужно, колдуны народ особый, у них всё по-своему. У Ризорха так пять жён, а детям и внукам он и счёт потерял. Колдун, одно слово, ему можно. А Бессону неохота, он при виде бабьего племени губы кривит. Зато на врага у Бессонна нюх, что у свиньи на жёлуди. И когда в самое время торгового перемирия на границе вновь появились набежники, их ждали.

Конный отряд, сотни полторы воинов в островерхих железных шапках, в лёгких доспехах из битых клыков вепря, все с кривыми короткими луками, из каких только и можно стрелять на скаку, с изогнутыми саблями, тайну которых так и не постигли кузнецы лесных племён, – вся эта воинская сила на рысях двигалась по тропе, пробитой торговым караваном, ушедшим на речной остров, торговать с соплеменниками грабителей. Расчёт был прост: колдуны ушли на торги, значит, здесь можно легко поживиться, в первую очередь полоном, до которого так охочи жадноглазые степняки. А что закон растоптан, так какой закон может быть, когда речь идёт о лесных нелюдях? У них и бунчуки мочальные, и головы еловые.

Зато у грабителей впереди отряда на тонкой пике полоскался конский хвост; прошлая наука пошла вражинам впрок: в набег двинулись во всеоружии.

Что умеет вражий маг, на заставе не знали, но нюха на засаду у него не было. Тысячелетние дубы, загубленные полгода назад, разом, при полном безветрии, накренились и рухнули, перегородив дорогу всадникам. Трое кочевников попали под удар и были убиты толстыми ветвями. Раздались крики, отчаянно заржал конь, бьющийся с перебитой спиной.

Скор, вместе с другими охотниками укрывшийся в зарослях, спустил тетиву и увидел, как тонким цветком оперение его стрелы возникло меж бровей одного из конников. Тот всплеснул руками, словно удивляясь своей гибели, и повалился с седла.