Владимир Гриньков - Заповедник страха

Он мог захлопнуть дверь и дать деру. У него было несколько секунд форы для того, чтобы скрыться в скупо освещенных дворах.

Суворкин уже сел за руль и обернулся, не понимая, почему замешкался Хмель.

И Хмель тоже сел в машину. Захлопнул дверцу. Он видел глаза Суворкина в зеркале заднего вида. И, обращаясь к тому Суворкину, который в зеркале, Хмель произнес таким беззаботным тоном, какой только смог изобразить:

– А вообще у меня все в порядке!

Их взгляды встретились. Суворкин что-то понял. Нервным движением завел двигатель. Излишне нервно. Хмель подумал, что Грибник наверняка это уловил. Спина Грибника сейчас была – как у мраморного дискобола. Одни мышцы. В страшном напряжении. Только пикни – он тут всех порвет.

Суворкин толкнул рычаг коробки передач, газанул посильнее, и подкапотный табун в триста лошадей послушно рванул «Лендровер» вперед. Прямо на металлическое ограждение дороги. Внедорожник впечатался в железки передком, одновременно выстрелили подушки безопасности, но Суворкин знал заранее, что будет, а для Грибника срабатывание подушки оказалось неожиданностью, и уж он-то получил сполна. Он еще не успел прийти в себя от ощутимого удара, а Хмель уже молотил его кулаками по голове. Тут и Суворкин подключился. Будь здесь простора побольше, Грибник бы поубивал их голыми руками, одного за другим, но в замкнутом пространстве его смертоносные навыки оказались не столь эффективны. Суворкина он успел нейтрализовать страшной силы ударом в голову, а на Хмеля ему банально не хватило времени.

К дорогущему «Лендроверу», в салоне которого бушевали такие страсти, подкатил милицейский патруль. Из внедорожника выволокли и уложили на асфальт трех человек. Не сразу, правда, получилось. Грибник сбил с ног одного из милиционеров. Тогда патрульный пальнул из автомата, ранив Грибника в ноги.

Грибник покончил с собой на второй день пребывания под следствием. После его смерти в живых не осталось никого, кто был причастен к организации кровавых игр в тверском лесу, и канву событий следователям удалось восстановить лишь фрагментарно. Мысль устроить охоту на живого человека пришла, судя по всему, в голову Илье Оганезову, но не исключали, что это произошло с подачи кого-то из его клиентов, любителей острых ощущений. На какой почве Илья сошелся с Грибником и почему он доверил ему сопровождать клиентов в ходе «игры», поначалу было неизвестно, но многое прояснилось, когда удалось установить вехи биографии Грибника. Его служба в армии затянулась на два лишних года – к двум годам дисбата его приговорил военный трибунал за издевательства над сослуживцами. После дисбата он жил на гражданке обычной жизнью обывателя недолгие шесть месяцев, после чего был взят под стражу за нанесение тяжких телесных повреждений, судим, и из зала суда сбежал в день оглашения приговора, взяв в заложники одного из своих конвоиров. Его объявили в розыск, но он исчез, и все попытки его разыскать ни к чему не привели. Он объявился спустя три года – с другими документами, нездешним загаром и удивившим его мать знанием французского языка. У матери он показался лишь однажды, велел молчать о том, что вернулся, и укатил в Москву, откуда родители вестей от него уже не получали. Как удалось установить, за эти три года Грибник успел покинуть территорию России, добраться до Франции, поступить там в Иностранный легион, прошел курс обучения, начал служить, а потом сбежал – после того, как убил в драке другого легионера.

А Хмель уехал из Москвы. Его бывший шеф Суворкин предлагал ему вернуться на работу. Хмель отказался, сказав, что никогда больше не согласится составлять дурацкие тексты для рекламных листовок. Суворкин выразил готовность сделать Хмеля своим компаньоном, но и это Хмеля не привлекало. Он уехал в один крупный город-миллионник, где организовал собственный небольшой бизнес. Пейнтбол-клуб. Дело верное. Всегда найдутся люди, охочие до развлечений. Приятная забава – пострелять друг в друга понарошку.

Хмель не бедствовал.

На хлеб с маслом хватало.

Но сам он в играх не участвовал.

Никогда.