Владимир Васильев - Оккупанты

Всплывала еще мысль, что инопланетяне могут устроить публичную казнь, в устрашение и назидание, дабы остальным землянам неповадно было партизанить. Но Русик старался гнать эту мысль прочь.

Припертому к стене разуму легко обмануться, особенно если он сам этого страстно желает. А умирать, наоборот, не желает – жить хотелось безумно и трепетно, хотя внутри зрели противный холод и гулкая пустота.

Дверь отворилась часу примерно на седьмом-восьмом – Русик потерял чувство времени и точнее сказать не мог. На пороге возникли два амбала, очень похожие на еженедельных гостей из службы охраны порядка.

Русику заломили руки за спину и повели к выходу. Один из амбалов хмуро процедил сквозь зубы:

– Допрыгался, гаденыш?

В принципе, Русик мог бы и возразить – мол, кто больше гаденыш, партизан или прихвостень оккупантов? Однако решил, что благоразумнее будет промолчать. А тут еще второй амбал столь же хмуро посоветовал коллеге заткнуться. В общем, шли молча. Русик изо всех сил надеялся, что не на казнь, а для начала на допрос.

Надежды, к счастью, оправдались.

Русика привели в круглую (точнее – цилиндрическую) комнату без окон. По центру ее из пола, словно гриб, рос низкий табурет. Ближе к краю рос гриб побольше – стол, у которого дожидался инопланетянин в белоснежных, как магнитоплан, одеждах. Кресло его росло не из пола, а, вроде бы, из стены.

Впервые в жизни Русик видел одного из новых хозяев Земли так близко.

Инопланетянин был ниже большинства людей, зато заметно шире; ног у него было две пары, но не как у кошечек-собачек, передние и задние, а поперек – левая пара и правая пара, причем перед тем, как присоединиться к туловищу, они сливались в единый отросток, отчего инопланетянин весьма смахивал на заурядного гимнастического козла. Головы инопланетянин не имел вовсе, зато имел на условных плечах пару выростов, в свою очередь напоминающих грибы, только не в виде кресел – с круглой плоской шляпкой, а наподобие сморчков – с конической. Сморчки эти, вроде бы, выполняли роль глаз и ушей и слабо шевелились и сокращались, слегка меняя толщину и длину. Имей они кольчатую структуру, они, вероятно, смахивали бы на дождевых червей, высовывающихся из земли, но кольчатой структуры эти отростки не имели, отчего более всего походили на два фаллоса в начальной стадии возбуждения. То, что заменяло инопланетянам руки, скорее являлось щупальцами с четырьмя условными пальцами. Располагались пальцы по принципу четырехлучевой звезды, под прямым углом друг к другу, то есть, каждый палец имел один противолежащий и пару полупротиволежащих. Точно из центра звезды-ладони торчали короткие тычинки числом около десятка, отчего щупальца инопланетянина живо напоминали не то цветок, не то какое-то морское существо вроде актинии.

Понятно, что инопланетянин не был голым – он носил одежду соответствующего телу покроя, но в силу того, что тело его разительно отличалось от человеческого, одеждой это облачение можно было назвать только из чистой логики, чувства никаких аналогий не предлагали.

– Ну что, партизан? – злорадно произнес инопланетянин, обращаясь к Русику, когда амбалы удалились. – Попался?

Инопланетянин говорил на чистейшем русском, будто какой-нибудь абстрактный Федя из соседнего цеха, и не видно было, чтобы это его сколько-нибудь утруждало. Русик не знал – помогает ему в этом какая-нибудь умная инопланетная машинерия или просто чужие способны к языкам. Какая, в сущности, разница? Главное, что речь его была понятна, причем не только в плане словесно-понятийной нагрузки – с эмоциональной составляющей тоже все было в порядке, интонации Русик, во всяком случае, ловил на раз. Недоставало только мимики, но тут уж как ни изворачивайся – без шансов, поскольку инопланетяне не имели ни лиц, ни голов. Даже рта Русик, глядя на оккупанта, не мог найти, голос исходил прямо из широченного тела, откуда-то из-под одежды, но глухим при этом не казался.

– Присаживайся, – инопланетянин указал одним из пальцев левой руки на табурет в центре. – Допрашивать тебя буду.

Русик без возражений повиновался.

Инопланетянин поманипулировал с лежащим на столе брусочком песочного цвета – над столом раскрылась голографическая панель.

– Так-сь… Хряпунов Руслан Андреевич, две тыщи пятого года рождения, оперативный псевдоним Хряпа. Боевой стаж без малого два года.

«Ого, уже два?» – подумал Русик отстраненно.

– Состоял в группе Николая Жваленко, оперативный псевдоним Жвал, боевые специальности – связной, разведчик, подрывник. Девятнадцать операций, включая нападения на склады и подрыв рейсовых магнитопланов. В миру – укладчик готовой продукции на фабрике измерительных приборов, два взыскания, семь поощрений, в основном – за образцовый быт. В смысле – поощрения за образцовый, взыскания, наоборот, за бардак в жилище, по крайней мере, первое. Все верно?

Русик угрюмо молчал.

Снова поманипулировав с бруском, инопланетянин раскрыл большой, на четверть комнаты, видеостолб и принялся лениво перелистывать кадры. Вот Русик закладывает флэшку в почтовый ящик – под перила на крыльце торгово-распределительного центра. Вот стоит на стреме у дверей склада, пока коллеги-налетчики шарятся внутри. Вот нажимает кнопку на пульте взрывателя…

– Н-да, – сказал инопланетянин и закрыл видеостолб. Выдержал небольшую паузу и заговорил снова:

– Вот скажи, Хряпа, ну чего тебе, так тебя через это самое, не хватает? Жрать нечего? Жить негде? Среда обитания подкачала? В говне же сидели до нас! Друг друга грызли, жрали дрянь всякую четвероногую. Родились на помойке, выросли на помойке и сдохли бы на помойке, если бы не мы. Или не так?

Молчал Русик. Чертов инопланетянин словно мысли недавние озвучивал, но признаваться в этом самому себе до странности не хотелось.

– Мы вас из помойки вытащили, отмыли, накормили, работой обеспечили. Живи не хочу. А вы магнитопланы взрываете, скоты неблагодарные! А, Хряпа? Скажи что-нибудь, не молчи. Подведи под свои действия хоть какую-нибудь идеологическую базу, не то придется тебя счесть тупым патологическим террористом. А тупых, если ерепенятся, мы уничтожаем. Тихим тупым быть не возбраняется, работай, не бузи, живи в свое удовольствие. А бузотеры нам не нужны. А, Хряпа?

– Идейных вы, можно подумать, награждаете, – пробурчал Русик недовольно.

– Ага, я так и знал, – оживился инопланетянин. – Не тупой! Давай, давай, продолжай! За что боретесь?

Русик немного подумал и пробормотал:

– За свободу.

К сожалению, Русик прекрасно понимал, что за этой короткой фразой, по большому счету, ничего не стоит. Это просто два слова, не несущие ни малейшей смысловой нагрузки, да к тому же одно из них вообще короткий предлог, по определению лишенный содержания. Лозунг для баранов, не способных думать самостоятельно. Баранам только такие лозунги и нужны, от необходимости мысли они звереют и превращаются в хищников, напоминающих баранов только непроходимой тупостью, переросшей в запредельную свирепость.

– За свободу! – повторил инопланетянин и тут же уточнил: – От чего?

– От оккупантов.

– Ну, допустим, – согласился инопланетянин. – Допустим, что ваша борьба увенчалась успехом, нам надоело, мы на все плюнули и ушли с Земли. Что дальше?

– Будем жить сами.

– Как? Как раньше?

Русик немного поразмыслил и, скрепя сердце, согласился:

– Да. Иначе, думаю, не получится.

– То есть опять бардак, беспредел, бандитизм, неравенство, грязь, радиация, свалки, голод? Так?

Русик еще подумал и снова согласился:

– В конечном итоге, видимо, так.

– То есть ты желаешь себе, а заодно и миллионам законопослушных землян, вместо размеренной сытой и безопасной жизни голодное прозябание? Под знаком пресловутой свободы, которой, кстати, почти никто в конечном итоге не получит?

Русик насупился. Собственные размышления последних месяцев, будучи озвученными, не стали ни понятнее, ни милее.

– Я тут глянул на анимацию твоих настроений – ты ж умный парень, в принципе, все понимаешь и сам не веришь в то, что говоришь, в свободу эту вашу долбаную. Так ведь? Давай без дураков – не веришь ведь?

– А даже если и так?

– Пытаюсь понять – зачем тебе все это. Зачем риск быть пойманным и наказанным, если борьба ваша все равно ни к чему не ведет.

– Зачем… – пробормотал Русик. – Откуда я знаю – зачем?

Это было чистой правдой – однажды начав партизанить, он просто не смог остановиться, хотя это было бы наиболее разумным выходом. Особенно после того, как пришло понимание: к победе такая борьба привести заведомо не может.

– Я дерусь потому, что дерусь, – усмехнулся инопланетянин. – Это так по-человечески!

Русик угрюмо молчал.

– Ладно, с тобой, в принципе, все ясно. Наказывай тебя, не наказывай, все равно ведь в конечном итоге опять пойдешь магнитопланы взрывать. Сам вряд ли организуешься, но на твой век обязательно найдется очередной Жвал, таким подобные тебе органически необходимы. Стало быть, тебя разумнее будет…