Марина Серова - Все оттенки лжи

– Хорошо, – не стала возражать я. – Хотя, по-моему, случаев нападения на детей не зафиксировано…

– Да кто их знает, этих уродов! – неожиданно взорвался Шишков и даже стукнул кулаком по столу. – Черт знает, на что они способны, если людей косят почем зря!

Он отвернулся и, вытащив из кармана пиджака платок, вытер им вспотевший лоб. Потом вынул из пачки сигарету и закурил. Включил вентилятор, и тот тихонько зашелестел лопастями.

– Извините, – буркнул он. – Просто все последние дни я весь на нервах. Я считаю, что таких козлов убивать надо на месте, без суда и следствия!

– Только хочу вас предупредить, чтобы вы сами этого не делали ни в коем случае, – вставила я. – Вы, кстати, оружием владеете?

– Нет, – ответил Шишков. – Но у моей охраны пистолеты, конечно, имеются. И разрешения, разумеется, тоже.

– Не сомневаюсь, – сказала я. – Так что в случае чего лучше не вмешивайтесь. Предоставьте все профессионалам.

– Боюсь, что, если эти уроды заберутся в мой дом, я не смогу удержаться и оставаться в стороне! – горячо произнес Шишков и, наполнив рюмку, одним махом опрокинул коньяк в рот.

Я мысленно усмехнулась. Я была практически уверена, что если нечто подобное все-таки случится, Шишков скорее всего даже и не пикнет, предоставив возможность своим охранникам разбираться с бандитами. Хоть он отнюдь не производил впечатления хлюпика, но он уже и сейчас боится. Боится, и очень даже, потому и опрокидывает рюмки одну за другой и, похоже, не пьянеет. Он явно испытывает сильное напряжение. Почему? Только ли потому, что ряд его знакомых подверглись нападению? Или у Шишкова есть некие особые причины считать, что именно он станет следующей жертвой нападения бандитов?

– Ладно, на месте разберемся, – подвела я итог нашей беседе. – Думаю, пора мне познакомиться с членами и домочадцами вашего многочисленного семейства.

– Да, – согласился Шишков. – Поедемте ко мне, я вас отвезу…

– Даже и не думайте! – прервала я его. – Вы совершенно не в том состоянии, чтобы садиться за руль. Если уж вы страстно желаете разбиться насмерть, делайте это без меня, я не хочу составлять вам компанию. Я поеду на своей машине. Кстати, предлагаю и вам поехать со мной, а не наоборот.

– А моя машина? – заершился было Шишков.

– Ничего с вашей машиной не случится, она благополучно постоит на парковке до завтра. В конце концов, это же ваш комплекс, – напомнила я. – Если уж вы так беспокоитесь о машине, поручите охраннику доставить ее к вашему дому.

– Ладно, пусть постоит, – проворчал Шишков, встав из кресла и направившись к двери.

Взглянув по пути к ней в висевшее на стене большое зеркало, он нахмурился и энергично растер пальцами щеки и уши. Наверное, приличное количество принятого им «на грудь» алкоголя все же давало о себе знать. Да и глаза Шишкова покраснели, а веки слегка припухли.

Бросив мимоходом стоявшему за дверью охраннику, что он на сегодня свободен, Шишков запер дверь кабинета и прошествовал к лифту. Когда мы вышли на улицу, дождь возобновился. Эдуард Борисович с наслаждением подставил лицо под холодные капли воды и, постояв так пару минут, отряхнулся и зябко поежился.

– Э-э-х, хорошо освежает! – «одобрил» он дождь и повернулся ко мне: – Где ваша машина?

Я кивком указала на свой «Фольксваген» и направилась к нему, щелкая на ходу пультом. Шишков уселся рядом со мной, без напоминаний с моей стороны пристегнулся и замолк. Под мерный шум дождя и урчание двигателя он вскоре и вовсе задремал. Я не торопилась его будить, поскольку дорогу в поселок Алексеевка знала хорошо. И она должна была занять не менее получаса. Пусть это время мой клиент подремлет, потратит с пользой для себя: похоже, как я заподозрила, он прикладывался к рюмке с самого утра.

Пока мы ехали по трассе, проблем не было. Стоило же мне свернуть с нее на проселочную дорогу, как дела сразу пошли хуже. Местные олигархи, конечно, позаботились о ремонте дорожного полотна, но, естественно, в основном на участках, прилегавших к их домам. На всю округу местных господ не хватило, и состояние трасс было весьма плачевным. Колеса увязали в жидкой грязи, стекла забрызгало грязью, к тому же машинка моя постоянно ныряла в очередную коварную рытвину или яму, скрытую под размокшей землей.

То и дело чертыхаясь про себя, я продиралась через эти колдобины и старалась удерживать в равновесии «Фольксваген» – его постоянно валило с боку на бок. На одном из ухабов машину тряхнуло слишком сильно, Шишков качнулся вперед, ударился лбом о панель и проснулся.

– Е…! – только и вымолвил он, продирая глаза и растерянно ими захлопав. – Что такое?!

– Ничего, просто мы едем к вам домой, – подбодрила его я. – Только, ей-богу, Эдуард Борисович, лучше бы вы поселились в черте города.

– Да не всегда же здесь так, только в межсезонье! – принялся горячо защищать свои пенаты Шишков.

– Представляю, что здесь творится зимой, в гололед! – вздохнула я. – Тогда уж вы лучше вертолет бы купили, что ли.

– Я думал об этом! – поднял палец Шишков. – Но… Пока это только в проекте.

– Желаю ему благополучно осуществиться. Куда дальше? – повернулась я к Эдуарду Борисовичу.

– Вперед, метров двести, а там будет поворот направо, – ответил он.

Сцепив зубы, я преодолела это двухсот-метровое препятствие, слава богу, оказавшееся последним: после поворота начался уже другой участок дороги, ровный и твердый, и ехать по нему после предыдущего кошмара было сплошным удовольствием. Шишков еще позевывал, но уже взбодрился. Сон, пусть и непродолжительный, явно пошел ему на пользу.

– Вон там остановите, – он показал рукой на двухэтажный коттедж в кремовых тонах, с мансардой, крытой вишнево-коричневой крышей, похожей на купол. Коттедж был обнесен плотным забором розоватого цвета, с зубчиками поверх него, похож он был на стену вокруг Мавзолея.

Шишков первым вышел из машины и прошел к воротам. Я посмотрела на забор. По предварительным прикидкам, высота его – не меньше трех метров. И разглядеть, что происходит за ним, не представлялось никакой возможности.

Шишков подошел к воротам и позвонил. При этом он еще и вынул из кармана рацию и коротко сказал в нее:

– Я здесь.

Почти сразу же послышался звук приближавшихся шагов, затем ворота плавно поползли вверх. На площадке перед входом стоял охранник. Он посторонился, увидев Эдуарда Борисовича.

– Это со мной, – кивнул Шишков. Но он отнюдь не ограничился столь коротким представлением моей персоны. Взяв меня за руку, он обратился к охраннику: – Вот, Вова, это твоя, так сказать, коллега, Евгения. Прошу ее не обижать!

Охранник Вова, широкоплечий здоровяк с ежиком светлых волос, недоверчиво покосился на меня и снисходительно кивнул. Скорее всего, он не воспринял меня всерьез, а у меня не было никакого желания убеждать его в обратном. Поэтому я просто последовала за Шишковым в дом. Мы поднялись по высокому крыльцу, обрамленному белыми колоннами.

Внизу, сразу за прихожей, располагался огромный холл, предназначение которого осталось для меня не вполне ясным. Я подумала, что Эдуард Борисович, несомненно, прибеднялся, когда уверял меня, что живет он по принципу «в тесноте, да не в обиде». Мебели в холле почти не было, только напольные вазы и какие-то статуэтки.

– Дизайн еще не закончен, – словно отвечая на мой немой вопрос, сказал Шишков. – Мы вначале наняли одного дизайнера, но у Алисы и у него мнения не совпали – по многим вопросам, – и пришлось мне с ним расстаться. Потом она сама пыталась кое-что здесь оборудовать, на свой лад, а затем родила Илюшку, и ей стало не до того. А теперь…

Он не закончил фразу, но мне и без того было понятно, что теперь, в ситуации, когда люди боятся за свою жизнь и за жизнь близких, идеи об устройстве интерьера и вовсе теряют всякую актуальность.

– Ничего, – постаралась я ободрить Шишкова. – У вас впереди еще много лет счастливой жизни, так что вы успеете все обустроить.

– Надеюсь, – тихо проговорил Эдуард Борисович, снимая ботинки.

В холл вошла женщина лет тридцати пяти, в темном платье до колен, в белом переднике. Держа небольшой пылесос, она двигалась по холлу, методично проводя щеткой по сверкавшему ламинату, не забывая затрагивать и стены. Лично мне это показалось излишним. Честно говоря, если бы у меня в комнате царила такая стерильная чистота, я бы не убиралась в ней еще как минимум недели три. Впрочем, может быть, потому у Шишковых так и чисто, что этот порядок поддерживается постоянно? Да и вообще, при наличии троих детей, возможно, ежедневная уборка имеет смысл. А впрочем, это личное дело хозяев, меня оно не касается.

Уборщица вежливо поздоровалась с Шишковым и переместилась в прихожую, которую мы только что покинули. Из холла можно было попасть в кухню. Проходя мимо нее, Эдуард Борисович лишь мельком заглянул туда и спросил у стоявшего у плиты полного мужчины в поварском колпаке: