Джордж Мартин - Шесть серебряных пуль

– Все еще ходишь на охоту? – спросила Рэнди.

– Давненько не хаживал, – признался Джозеф. – Все дела, понимаешь, дела. А твой отец всегда подшучивал над моей страстью. Говорил, что если я убью какого мерзавца по службе, то закажу из него чучело. Однажды мне действительно пришлось застрелить преступника, и шутка сразу перестала быть смешной. – Он нахмурился: – А почему тебя так интересуют обстоятельства смерти Джоан Соренсон?

– Чисто профессиональный интерес, – пояснила Рэнди.

– Вроде бы раскрытие убийств – не по твоей части?

Рэнди пожала плечами:

– Чем мне заниматься, решает клиент.

– Ты понапрасну растрачиваешь жизнь, копаясь в грязном белье мотелей, – изрек Джозеф. – Тебе еще не поздно поступить в полицию.

– Нет, я останусь частным детективом. – В разъяснения своей жизненной позиции Рэнди вдаваться не стала, поскольку знала тщетность подобных попыток. – Послушай, я потратила целое утро, чтобы заглянуть в дело об убийстве Соренсон, но его, похоже, никто в глаза не видел. Затем я расспрашивала полицейских, ведущих расследование, но они все как в рот воды набрали. В довершение всего выясняется, что результаты вскрытия хранятся в строжайшем секрете. Джозеф, объясни, пожалуйста, что происходит.

Тот повернул голову направо и, рассеянно разглядывая дождевые капли на оконном стекле, произнес:

– Дело крайне щепетильное и потому огласке не подлежит. Не хватало, чтобы газетчики подняли по этому поводу вой до небес.

– Но я-то не газетчик, – напомнила Рэнди.

Эркухарт, резко повернув голову, посмотрел ей в глаза:

– Но ты и не полицейский. Так уж ты решила, Рэнди. Послушайся моего совета – не ввязывайся в это дело.

– Я в него уже ввязалась, нравится тебе это или нет, – заявила Рэнди и снова перешла в атаку: – Как погибла Джоан Соренсон? На нее напало животное?

– Нет, вовсе не животное. – Эркухарт тяжело вздохнул: – Я знаю, девочка, как тяжело ты переживаешь смерть отца, но и для меня это тоже не прошло бесследно. Понимаешь? Он позвонил мне, просил его прикрыть, а я не подоспел вовремя. Думаешь, я когда-нибудь прощу себе это? – Он покачал головой: – Не терзай себя понапрасну, Рэнди, не давай волю воображению.

– То, о чем я спрашиваю, вовсе не плоды девичьих фантазий.

– Считай, как знаешь. – Джо взял со стола стопку папок с уголовными делами, выдвинул ящик и не глядя сунул их вглубь. Рэнди успела прочитать фамилию на верхнем деле. Поднявшись, Джо сказал: – Извини, я занят. Если ты не против…

– Ты перечитываешь дело Хелендера? – поспешно спросила Рэнди. – Считаешь, что он как-то связан с убийством Соренсон?

Эркухарт, резко сев, выругался:

– Черт!

– Может, скажешь, что фамилия на папке – тоже плод моего не в меру буйного воображения?

– Есть предположение, что мальчишка Хелендер вернулся в город, – с явной неохотой признал Эркухарт.

– Мальчишкой его вряд ли уже назовешь, – заметила Рэнди. – Ведь Рой Хелендер старше меня на три года. Он разыскивается в связи с убийством Соренсон?

– Из психбольницы штата его выпустили три месяца назад, как полностью излечившегося. – Эркухарт нахмурился: – Возможно, убийство Соренсон – его рук дело, а возможно, нет. В любом случае это только версия, которую мы отрабатываем, а всего таких версий наберется с добрую дюжину.

– Где Рой Хелендер сейчас?

– Знал бы – не сказал! И твой отец на моем месте поступил бы точно так же.

– Мой отец мертв. – Рэнди поднялась из кресла. – И я давно уже не маленькая девочка.

Уилли остановил машину в тупике, которым заканчивалась Тринадцатая улица. На утесе за рекой возвышалось обнесенное неприступной кованой изгородью родовое поместье Хармонов. Тем, кто желал добраться туда на машине, пришлось бы, выехав из города, оставить позади фермы Гранда и Хитона, затем, развернувшись почти на сто восемьдесят градусов, спуститься с холма и прокатиться по площадке у основания утеса, где вдоль реки стоят облезлые многоквартирные дома. Да, дорога на автомобиле из центра города в родовое гнездо Хармонов отняла бы много времени и сил, и потому неудивительно, что владелец «Курьера», богач Дуглас Хармон, выстроил личную канатную дорогу, которая напрямую соединила порог его дома с тупиком на Тринадцатой улице.

Уилли вышел из «Кадиллака» и, сунув руки в карманы мешковатого плаща, посмотрел вверх, на крутой, каменистый, а сейчас еще и мокрый утес. Стивен грубо схватил Уилли за локоть и подтолкнул к кабине канатной дороги. Уилли послушно залез в кабину и занял место на деревянной, давно не крашенной, как сама кабина, скамейке. Стивен, усевшись рядом, потянул за сигнальную веревку. Наверху что-то противно заскрипело, и кабина, дернувшись, пошла вверх.

Вторая кабина, скользившая вниз, поравнялась с первой как раз посередине пути, и Уилли, заметив ржавчину на ее дверцах, подумал, что даже здесь, совсем рядом с «Черным камнем», все приходит в упадок.

У вершины утеса кабина прошла через дыру в проволочной изгороди, и глазам Уилли открылся Новый дом – безвкусная, но пышно разукрашенная постройка в викторианском стиле с остроконечной крышей, башенками и колоннами. Семейство Хармонов перебралось в этот дом уже почти столетие назад, но он так и остался для них Новым. Позади него виднелся густой неухоженный лес, прорезанный петляющим шоссе. К востоку, на фоне темно-алого неба, Уилли заметил башню – часть Старого дома. Дом этот, сложенный из темного, словно покрытого копотью камня, и дал название всему поместью – «Черный камень». Поговаривали, что в Старом доме обитают привидения, в чем сам Уилли не сомневался: один вид зловещего дома вызывал у него озноб.

Кабина задрожала и остановилась, Уилли со Стивеном вышли на деревянную площадку, выкрашенную когда-то белой краской. С площадки в Новый дом вели широкие створчатые двери. Перед ними стоял высокий худой Джонатан Хармон. Уилли знал, что этому человеку было не более шестидесяти, но длинные, белые как снег волосы и искореженные артритом суставы делали его дряхлым стариком.

– Привет, Уилли, – сказал Джонатан. – Рад, что ты навестил меня.

– Да вот, был тут по соседству, как, думаю, не зайти, – напустив на себя вид идиота, зачастил Уилли. – Только вот, понимаешь, я вроде бы оставил дома открытыми окна: боюсь, если вдруг пойдет дождь, то у меня все шторы вымокнут. Сбегаю-ка я домой, затворю ставни и по-быстрому вернусь.

– Нет, – твердо заявил Джонатан. – Пока ты останешься здесь.

Чувствуя, что грудь сдавливает стальной обруч, Уилли поспешно достал из кармана ингалятор, сделал два глубоких вдоха, после чего произнес:

– Ладно, считай, что уболтал меня. Но тогда уж ставь выпивку, а то после диетического пива вкус во рту омерзительный.

– Стивен, будь добр, принеси нашему другу Уилли бокал бренди. Да и мне еще один прихвати, а то что-то кости ломит.

Стивен молча удалился, Уилли было двинулся следом, но его остановило мягкое прикосновение Джонатана:

– Секундочку. – Старик махнул рукой: – Посмотри. Приступ страха почти оставил Уилли. Если бы Джонатан хотел его смерти, то Стивен без труда выполнил бы его волю. Нет, пройдоха Хелендер явно намерен заключить с ним сделку. Вопрос только в том, какую.

Уилли повернулся. Ветер, отогнав облака к северу, очистил бархатистое, цвета темного кобальта небо, на котором засияла молодая луна. Уилли, проследив за взглядом старика, обратил взор на восток, за реку, где множество уличных огней высвечивало из мрака город.

– Когда закладывался Старый дом, никаких огней здесь и в помине не было, – глубокомысленно заметил Джонатан Хармон. – Лишь река да дикий лес. Тогда наверняка казалось, что этот мрак вечен. Вода, воздух в те дни были чистыми, в лесах в изобилии водились олени, бобры, медведи… А людей поблизости не было… Во всяком случае, белых людей. Мой предок, Джон Хармон, записывал в дневнике, что время от времени видит вдалеке костры индейцев, но после основания Старого дома индейцы стали сторониться этих мест.

– А индейцы-то, оказывается, были не такими безмозглыми, какими их показывают в вестернах, – заметил Уилли.

Джонатан, взглянув на него, скривил рот.

– Мы построили этот город почти из ничего, – продолжил он. – Кровь и железо дали ему жизнь, кровь и железо вскормили его жителей. Старые семейства знали силу крови и железа, знали, как сделать свой город великим. Рочмонды в литейных цехах, на кузницах и прокатных станах плавили железо и придавали ему форму; семейство Андерсов перевозило металлические изделия по реке и по железной дороге, а твои предки искали железную руду и добывали ее из-под земли. Ты происходишь из железного племени, Уильям Фламбо, мы же, Хармоны, из кровавого. Мы владеем скотными дворами и скотобойнями, и даже задолго до основания города наш Старый дом был центром торговли шкурами. Каждый сезон сюда приходили охотники и трапперы и продавали моим предкам меха и шкуры, которые потом отправлялись вниз по реке. Вначале – на плотах, а затем – на баржах. Паровые суда им на смену пришли позже, много позже.