Кирилл Кащеев - Повелительница грозы

Тяжелая ладонь изо всей силы огрела ее между лопатками. Ирка почувствовала, как что-то вылетело у нее изо рта, шмякнулось о забор и стекло наземь. То ли длинный червяк, то ли маленькая змейка извивалась у ее ног, буравчиком ввинчиваясь в мерзлую землю. Ирку скрючило снова – на этот раз от тошноты.

– Мря-я! – Иркин кот сиганул с забора. Трехцветный хвост хлестал из стороны в сторону, из груди вырвался даже не мяв, а горловой, утробный то ли рык, то ли рев. Лапы бешено рыли землю, торопясь добраться до змейки, крючковатые когти сомкнулись, норовя ухватить извивающийся хвост… Гибкий чешуйчатый кончик проскользнул между когтями – и змейка исчезла в земле.

– Мря-я-я! – кот уселся копилкой, жалуясь, словно его оставили без молока. На широкой бандитской морде отражалось глубокое, как море, разочарование.

Ирка выпрямилась, вытирая кулаком рот… и растерянно уставилась в физиономию той, что пришла ей на помощь.

– Бабушка? – пробормотала Ирка.

– А кого ты ще возле своей хаты думала побачыты? – растягивая губы в насмешливой улыбке, рявкнула бабка. – Змия-дракона або видьму на помеле?

– Возле своей хаты? – Ирка обернулась и потерянно уставилась поверх забора на дом.

Как… Как она тут оказалась? Они… Они были в кафе… С Андреем. Потом… Потом разбилось окно. Ветер, Андрей ее держал, а потом… Она не помнила! Ирка вдруг с ужасом поняла, что в памяти зияет огромная дыра – провал, подернутый переливающимся белесым туманом, похожим на клубок сплетающихся змей. Она перевела испуганный взгляд на бабку. В кулаке у той по-прежнему горела толстая восковая свеча, а на Иркино плечо свисала… подпаленная прядь волос. Девочка снова потерянно уставилась на свечу.

– Так это же громовница, которую я утром сделала! Бабушка, откуда ты тут взялась? Где ты нашла мою свечу, которая защищает от грома и молнии? – требовательно спросила она.

– Не знаю я ниякои свечки! – будто и не замечая горящей свечи у себя в кулаке, фыркнула бабка. – Ты ж ба – вид грома та молнии захыщае! Доросла дытына, школярка, а в таки дурости верит! Куды тилькы школа дывыться? Свет у нас вырубили, ось я и схопыла свечку, яка пид руку попалася! – бабка ткнула пальцем в сторону дома.

И впрямь, провалы окон зияли черными заплатами на грязно-белых стенах. Даже тусклая лампочка над входом не горела.

– Тилькы зажгла, чую, ты верещишь, – продолжала бабка.

– Я? Верещу? – Ирка аж подпрыгнула от возмущения.

– Авжеж, верещишь! – с явным удовольствием подтвердила бабка. – Тоненько так, жалобно – ай! ай! ай! – и впрямь заверещала бабка. – Ось мы с котом подхватилися та й побиглы!

– Мур! – согласился кот.

Она кричала «ай»? Ирка с сомнением поглядела сперва на кота, потом на бабку. Память по-прежнему молчала.

– На тэбэ що тут, маньяк напал? – без всякого страха, очень деловито поинтересовалась бабка.

– Не-ет, – неуверенно протянула Ирка, – меня… меня чуть ветром не унесло… кажется…

– Тю! – искренне изумилась бабка, – ото пушинка знайшлась – витром ее носит! А ну пишлы до дому, покы що тебя сусидски куры не загребли або сорока в клюве не унесла! – и подхватив Ирку под руку, точно боясь, что та не удержится на ногах, она поволокла ее к калитке.

Ноги у Ирки и впрямь заплетались. Зимние ботинки налились тяжестью, будто на каждый по тонне грязи налипло. Шаги давались с трудом. Огонек свечи бешено метался, разбрасывая вокруг извивающиеся, похожие на змей тени. Они подползали все ближе, спутанным клубком свивались у самых ног. Кот вдруг выдвинулся вперед и пошел, демонстративно высоко поднимая лапы, точно по воде. Вытянувшийся палкой трехцветный хвост покачивался, как жезл регулировщика. Одним прыжком кот влетел в калитку и требовательно мявкнул. Бабка втолкнула Ирку в сад. Калитка захлопнулась.

По тропинке между деревьями они двинулись к крыльцу. Огонек свечи неожиданно успокоился и теперь горел ровненько, словно в морозной февральской ночи наступило полное безветрие. Бабка втащила Ирку в темный, без единого огонька дом, усадила на диван и захлопотала. Укрепила свечу на крышечке от банки, поставила на окно – комната наполнилась загадочным мерцанием, огонек дробился, отражаясь в черном оконном стекле и непривычно темном, безмолвном, похожем на квадратное озеро экране телевизора. Взяла старый плед и накинула Ирке на плечи.

– Мя-я-я! – кот заскочил девочке на колени и, гудя, как трансформатор, принялся месить лапами и тереться об ее лицо лохматой мордой. Розовый нос ходил ходуном, щекотно тычась Ирке в щеку. Только сейчас она поняла, как замерзла, как саднят ободранные ладони, звенит в голове, а стоит закрыть глаза – под веками разворачиваются белые туманные полосы и плывут, плывут…

Глаза защипало, и по щекам покатились быстрые юркие слезы.

– Ото дило – ты що, ревешь? – всполошилась бабка.

– Ничего, ничего… – всхлипывая и растирая кулаком слезы, твердила Ирка. – Просто расстроилась… напугалась… мы гуляли, а тут ветер… в кафе пошли чай пить, а чайничек разбился… ветер… и пирожное я не успела попробовать… чайничек… беленький… – Ирка заревела в голос, прижимая беспокойно ворчащего кота к себе.

Перед глазами стояло кафе, скатерка, кружевное пирожное, легкий пар над носиком уютного пузатого чайничка, симпатичный улыбающийся парень напротив, парень, которому она нравится… И тут же все кончилось! Все-все исчезло, и чайничек разбился, и снова ветер, и холод, и опасность, которую она даже не в состоянии сейчас толком вспомнить! Ну почему? Почему другие живут как люди – сдают экзамены, переживают, зато потом едут в Америку, и у них куча радостей, и впечатлений, и успехов, и родители ими гордятся, и приятели завидуют (что, может, и нехорошо, но тоже приятно). А у нее все тот же грязный и мрачный город, та же старая балка и хата-развалюха! Ну и еще то ожившие мертвяки, то великаны, то грозящая уничтожить весь мир Дикая Охота! Мертвяков надо упокаивать, великанов развоплощать, духов засухи, голода, чумы и войны – изгонять! И все без отрыва от учебного процесса и прополки бабкиного огорода! Да с прошлого раза, когда в ее городе вышел на ежегодную охоту Спиридон, убийца ведьм, всего полтора месяца прошло! И вот опять! Опять что-то начинается! Снова придется прикладывать нечеловеческие усилия – не для того, чтобы разбогатеть или уехать учиться за границу, или встречаться с классным парнем… А просто, чтобы не дать очередной «неместной» пакости изничтожить прорву народу и еще тупо остаться в живых самой!

– Не хочу, – прошептала Ирка, утыкаясь лбом коту между ушей, – не хочу быть ведьмой. Не могу. Я ведь даже на море ни разу в жизни не была.

Свеча на окне дрогнула и заволновалась.

– Шо ты там бормочешь? Великое горе – чаю она не напилася! – возмущенно всплеснула руками бабка. – Ото не треба було по всяким кафе лазать – чай за гро́ши пить, колы дома целая банка того чаю, пей, хоть залейся! А може, ты за той чай вже сплатыла? – встревоженно спросила бабка. – Так треба, щоб воны гроши вернули, якщо у них чайники бьются!

– Не платила, – заикаясь от плача, выдавила Ирка и заревела еще сильнее. Гроши! Деньги! Единственное, что бабку волнует!

– Та шо ж ты тогда ревешь? – обрадовалась бабка. – Пусть они в том кафе ревуть. Та заспокойся ж ты! Та налью я зараз тоби чаю. Пирожных нема, та я козюлек напекла. – И она бойко затопотала на кухню.

– Кого? – вытирая слезы торчащим прямо перед носом кончиком кошачьего хвоста, пробормотала Ирка.

– Та козюлек же! Зараз спробуешь! – откликнулась из кухни бабка. Слышно было, как она возится там, в темноте. Затрещала газовая конфорка, голубые язычки пламени загадочно засветились во мраке. Уютно бурчал закипающий чайник, хлопнула дверца духовки и одуряюще запахло свежей выпечкой. Бабка вынырнула из кухни с парящей чашкой чая в одной руке и плетенкой для печенья в другой.

– Ось! – горделиво объявила она, водружая принесенное на стол.

– Что это? – замирающим голосом спросила Ирка.

Благоухая ванилью и корицей, на дне плетенки лежали золотистые печенюшки – в форме закрученных спиралью змеек!

– Так козюльки же! – удивленно поглядывая на отпрянувшую от стола Ирку, повторила бабка. – Сретенье сегодня – козюльки треба печь! Звычай такой! – заявила она и, вытащив из плетенки одну змейку, звучно отхрупала ей голову с черненькой изюминкой-глазком.

– Про Сретенье я знаю, – пробормотала Ирка. Еще бы ей не знать – сама сегодня все утро на кухне воск на громовницы плавила. На подоконнике стояла старая коробка из-под обуви, доверху заполненная спиральными свечами, защищающими от грозы и молнии, изготовить которые можно лишь в день, когда граница между мирами становится проницаемой. Теперь понятно, где бабка взяла свечку. Хотя… Ирка нахмурилась. Ей казалось, что коробку готовых громовниц она унесла к себе в комнату! Неужели забыла? Или бабка шарила по ее шкафам?