Илона Волынская - Конкурс неприятностей

– Хулиганит Бахтат, – неодобрительно глядя на эти маневры, пробурчала Саша. – Зря Лидка на него села, не справится она с ним.

– А как с ним справиться? – выворачивая голову, пока мы ехали мимо ограды, спросила я. Он же… огромный! Мой пони рядом с ним – как терьерчик рядом с ньюфаундлендом!

– Старым добрым средством против любого выпендрежа – волшебным пенделем! – усмехнулась Саша.

– Но лошадке же будет больно! – пискнула сзади Настя.

– Хм. Лошадке. – Саша даже остановилась.

По другую сторону ограды мимо нас пронесся Бахтат, а рядом по земле плыла-скакала его тень: еще более огромная и такая же черная. Она на мгновение закрыла нас от солнца – словно все вокруг пригасло, пока волны теней от развевающейся гривы накрыли и Сашу, и нас с Настей, и наших пони. Я увидела, как под гладкой черной шкурой перекатываются мускулы – такие… такие… Человеческие парни отдыхают! Кто видел Бахтата, на того уже всякие кубики на животе впечатления не произведут!

– Ей тоже больно, когда она удержать пытается, – кивая на покачивающуюся в седле девушку, бросила Саша. – По ладоням как огнем, несмотря на перчатки. Полтонны этой «ла-ашатки» могут причинить человеку гораздо больше боли, чем несчастный пятидесятикилограммовый человек – ей.

– Если ей тяжело – чего она не бросит кататься? – воскликнула Настя. Бахтат как раз повернулся, и нам отлично видно было лицо Лиды – блестевшие от пота, выбившиеся из-под защитного шлема волосы липнут ко лбу, губа прикушена…

– Наверное, потому, что она не катается, а ездит верхом? – Саша презрительно глянула на Настю и повела наш караванчик дальше.

– Ну что, девчонки, – сбылась мечта трехдневной давности? Покатались на лошадках?

– Мы не катаемся, мы ездим верхом! – с достоинством обронила я. И впервые смогла поглядеть на своего папу если не сверху вниз, то хотя бы вровень.

Физиономия у Саши стала ехидной, прям как… у моего котэ, когда он папе в ботинки Barker Black нагадил. Она демонстративно покрутила в руках поводья, за которые вела моего Портосика. Ну и что? Я же в первый раз. У меня еще все впереди.

– Не надоело? – усмехнулся папа.

– Нет! – я чуть не подпрыгнула в седле. Не хватало еще, чтоб он нас сейчас увез! Мы его еле уговорили сюда приехать! – Я еще покатаюсь! И поезжу! Мне здесь нравится! Воть!

– Знаешь, на удивление, мне тоже! Роскошное место! – Папа огляделся, глаза его блестели. – Только пахнет странно, – он дернул носом, совсем как Портосик.

– Так лошади… – подергивая плечами от почтительности и даже чуть-чуть покланиваясь, развел руками топчущийся у папы за спиной потертый человечек.

Ничего он не понимает, Портосик очень приятно пахнет! Лучше б штаны свои погладил, а то кажется, он их лошадкам пожевать дает!

– Селитра, – неожиданно буркнула Саша. – Посыпаем по периметру, от змей.

– Тут змеи? – Настин голос испуганно дрогнул, она поджала ноги, точно боясь, что змея сейчас ка-ак подпрыгнет!

Папа насторожился.

Буду девочку Сашу ненавидеть, да-да! Она издевается!

– Змей нет, – наставительно сказала Саша. – Потому что посыпаем. Тут роща… – она кивнула на видневшиеся далеко за оградой деревья. – И залив… – кивок на зеленую полосу осоки у воды. – Заползают иногда, а некоторые лошади змей боятся… – она выразительно покрутила головой. – Даже простых ужиков. Понести могут, лови их потом. Вот и посыпаем.

– Горадминистрация прикладывает усилия, – торопливо вмешался потертый. – Денег тратится – ужас! Это в наше-то нелегкое время…

– Такие затраты… и такие территории… в сущности, ради бесполезных игрушек! – папа презрительно дернул уголком рта.

Саша перестала улыбаться и негромко, но очень внятно обронила:

– Да, в музеях тоже – зал громадный, а картинки только по стенам.

– Тут лошади, а не бабушки в маршрутке, чтоб плотно в кучку сбиваться: им простор нужен! – поторопилась влезть я.

– Ладно, развлекайся… – обронил папа, скользя по Саше невидящим взглядом, как по мебели. – А правда, сколько тут гектаров? – папа зашагал к выходу, снисходительно поглядывая через плечо на семенящего за ним потертого человечка.

– Надо смотреть по документам, – человечек засмущался.

– Вы вроде их куратор от горадминистрации?

– Я недавно! Раньше тут представитель старой, коррумпированной власти сидел.

– И что, нормально коррумпирован был? – их голоса удалялись.

– Ты… с моим папой поосторожнее, – посоветовала я.

– Его сюда никто не приглашал! – воинственно буркнула Саша, мазнула по мне взглядом, но говорить «И тебя тоже!» не стала. Ну да, мы платим, а им нужны деньги.

– Значит, тот потерханный мужик не дал денег на моих няшек? – Я решилась наклониться и погладить Портосика по холке.

– Они пока еще не твои. Откуда ты знаешь, что Администратор… Подслушивала?

– Я всегда подслушиваю. А как иначе узнать то, что я хочу знать, а не только то, что другие хотят, чтоб я знала? А почему денег не дает? Не, понятно, что от жадности! – увидев выражение Сашиного лица, немедленно уточнила я. – Отмазывается чем?

– Они школе не принадлежат – ни Дама, ни пони, – нехотя выдавила Саша. – Мы их неделю назад нашли.

– Где? – ревниво спросила Настя. Я ее понимала: лошади же не колечко на пляже, где их можно найти?

– Там же, где наш клеппер погиб. На бойне, – после долгого молчания шепнула Саша.

– Кто… – я даже договорить толком не могла – ведь это просто невозможно!

– Не знаю, – отрезала Саша. – Но я обязательно узнаю, – и проводила задумчивым взглядом спешащую мимо нас завуча Светлану Викторовну.

– Ка-ак интере-есно! – протянула Настя.

– К роще поедем, или с вас хватит? – Саша одарила Настю неодобрительным взглядом и поторопилась сменить тему.

– Ты говорила, там змеи! – испугалась Настя.

– Ага, гадюки, – равнодушно согласилась Саша и с легким вздохом сожаления добавила: – Только никто из наших их ни разу не видел.

– Все равно не хочу, у меня уже ноги болят! – уперлась Настя.

– А я поеду! – заторопилась я. Пусть болят – я просто не могу сейчас расстаться со своим поником!

– Сама напросилась. Эй, Олька! Покарауль эту мелкую, пока я вторую обратно отведу. – Саша накинула повод моего поника на ограду поля, за которой, очень красиво и торжественно поднимая ножки, выхаживала та самая кремовая Дама.

– И ничего я не мелкая! – обиженно буркнула я Саше вслед, но она даже не оглянулась, вместе с Настей и Барбосиком направляясь к конюшне. Я осталась ждать, не слезая с Портосика. Дама со своей всадницей подскакала с другой стороны ограды, потянулась мордочкой к моему Портосику как к старому другу.

– Какая она красивая! Прям как… пирожное с кремом! – Поверх ограды я погладила кобылку по лбу. Дама деликатно обнюхала мою руку и отвернулась.

– Такая масть называется изабелловой. И выезжена отлично: повода слушается моментально, хлыст ей вообще не нужен… Не знаю, кто ее тренировал, но мне реально свезло – перед областными соревнованиями такое чудо отхватить! – Ольга похлопала Даму по шейке.

– А часто приходится… хлыстом? – поглядывая на свисающий с запястья Ольги тонкий гибкий хлыстик, опасливо уточнила я. Это и есть Сашин волшебный пендель?

– Да-а! Кошмар как часто! – Ольга зловеще округлила глаза. – Видела, в конюшне хлысты висят? Пока лошадь в кровь не изобьешь, тебя к нам не примут, ясно?

Я критически поглядела на так называемый хлыст – широкая кожаная лопаточка на конце делала его похожим на мухобойку. Мдя, потроллить новенькую – святое дело, кто ж откажется.

– Дядя Гриша, ворота открывайте, мы к роще поедем! – издалека донесся Сашин голос.

Глухо лязгнула воротная створка, от конюшни зацокали копыта…

– Ладно, вон Сашка, а нам пора работать… В смысле жестоко избивать лошадь! – исправилась Ольга и демонстративно, чтоб я видела, шлепнула Даму хлыстиком-мухобойкой. Наверное, так младенца по попке шлепают.

Лошадка яростно заржала и вскинулась на дыбы. Вся такая мимимишная, а взметнувшиеся над моей головой копыта были с суповую тарелку – и не говорите мне, что такого быть не может, я сама видела! Лошадь застыла на задних ногах – передние в воздухе, – а я скорчилась в седле своего пони. Это было как… в горах под обвалом! Ты замираешь в оцепенении, а наверху, на скальном карнизе покачивается гигантский валун, и понимаешь, что один удар сердца, два удара – и каменная громада рухнет вниз… копыта опустятся – и вколотят меня в асфальт прямо сквозь седло моего поника. И все равно думать могла лишь о том, как это красиво – вставшая на дыбы кобылка. Светлые хвост и грива развеваются, копыта бьют воздух, а на спине у нее как влитая застыла Ольга – и плевать ей на закон всемирного тяготения, она не падает, лишь вперед подалась! И только опутанные поводьями пальцы – белые-белые, как у статуи! И руки закаменели в неистовом усилии!