Последний повелитель Марса (СИ) - Рест Роберт

     — Благодарю вас, Джозеф. Чем бы это ни обернулось — вы дали мне ещё один шанс.

     — Не стоит благодарности, мистер Уэллс. А теперь, давайте…

     И мы, постоянно озираясь, торопливо пошли к шлагбауму, где под охраной мальчика ожидала наша повозка.

<p>

<a name="TOC_id20231745" style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium; background-color: rgb(233, 233, 233);"></a></p>

<a name="TOC_id20231747"></a>ГЛАВА ВОСЬМАЯ

      где судьба кобылы и телеги устраивается наилучшим образом

     Незадолго до шлагбаума Уэллс очень кстати спросил меня, что мы будем делать с арендованной телегой.

     Да, я про это совсем не подумал. Лошадь и телегу нужно вернуть хозяину, или иначе по возвращении нас ждут неприятности. Если, конечно, мы вернёмся.

     Пока мы дошли, у меня созрел план; тут-то фунт в залоге и пригодится.

     У въезда ничего не изменилось. Пацан гладил лошадь и пытался засунуть ей пучок соломы, но то ли кобыла не успела проголодаться, то ли солома ей пришлась не по нраву — от угощения всячески отказывалась.

     Увидев нас, мальчишка уронил пучок и опасливо отошёл от лошади. Я подмигнул ему ободряюще и спросил:

     — А где привратник?

     — Отец спит нынче. — он махнул рукой куда-то неопределенно за спину, — Там, за колодцем.

     Я взглянул в ту сторону, узрел колодец, но разобрать, есть ли за ним кто и что он делает, не смог. Я повернулся обратно к пацану.

     — А хочешь ещё пять пенсов заработать?

     Глаза его вспыхнули:

     — Что надо делать, мистер?

     — Поди, разбуди отца и приведи сюда. И деньги твои.

     Я достал монету и бросил ему. Он сориентировался моментально, изловил её налету и убежал к колодцу. Я одолжил у Уэллса его тетрадь и ручку Waterman. Начал писать на чистом листе: “Подателю сего прошу вернуть один фунт, внесённый в качестве залога за…”

     От колодца появился мальчуган. Он толкал перед собой низенького невзрачного мужичка со всклокоченной, давно не видавшей ножниц цирюльника бородой — “Чисто, Карл Маркс”, пробормотал Уэллс — и в неопределенного цвета обносках, смутно напоминающих военную форму. Тот явно был нерешителен и, кажется, упирался, но сын что-то убедительно говорил ему в то место, где за волосами должно быть ухо и яростно жестикулировал.

     Наконец, они подошли к нам. Пацан в последний раз что-то сказал в ухо и тычком в бок повернул отца лицом ко мне. Тот вытянулся предо мной едва ли не в струнку и подобострастно произнёс:

     — Чем могу служить, милостивый государь?..

     Я почувствовал запах дешёвой выпивки, но решил не придавать тому значения.

     — Как тебя звать?

     — Томас, сэр!

     Я доверительно приобнял его за плечи:

     — Томас, окажи нам небольшую услугу, будь так добр. За это ты получишь фунт.

     Он посмотрел на меня с робким недоверием:

     — А… э.. мы с превеликой... то есть… сэр…

     Я указал рукой на телегу:

     — Мы с тобой сейчас поедем к машине мистера Уэллса — я сделал жест рукой в сторону Уэллса, который учтиво приподнял шляпу и приветливо улыбнулся, — Которая установлена на дне этого карьера. Там мы погрузим всё с телеги в машину. Твоё дело небольшое: вернуть телегу по адресу, который написан на этой бумаге и предъявить бумагу хозяину лошади. Он вернёт тебе фунт залога за лошадь и телегу. Это и будет твоим вознаграждением.

     Я вырвал лист из тетради и показал ему.

     — Умеешь читать, Томас?

     — Ну... э… — он явно испытывал затруднения.

     — Я умею, мистер. — пришёл на помощь отцу сын.

     — Молодец. Вот и поможешь отцу.

     Мужичок между тем нерешительно посмотрел на телегу, затем на меня, на Уэллса, снова на телегу.

     — Но… мистер Макфи… строго-настрого… не велено пускать профессора в карьер. Вот. — большие фразы явно давались ему с трудом. — Он меня… того… с работы… это…

     — А ты скажи, что не смог отказать, так как я угрожал тебе револьвером. — я для убедительности сдвинул борт пиджака и он увидел портупею с кобурой. — Ну же, Томас. Фунт!

     Глаза его округлились и, кажется, он совсем ушёл в пучину страха. Но всё-ж таки перспектива внезапного сказочного обогащения затмила чувство опасности и, снова вытянувшись предо мной, он сказал подобострастно:

     — Да… сэр! Будет... сделано.

     — Но только смотри, Томас. — предупредил я, нарочито медленно поправляя борт пиджака, — Если лошадка не вернётся к хозяину…

     На его лице, как в кинематографе, живой картинкой пробежала гамма самых разнообразных чувств.

     — Да чтоб мне!.. Да я… ни боже мой…