Мирослав Немиров - А. С. Тер-Оганян: Жизнь, Судьба и контемпорари-арт

Уорхол, Энди

Э.Уорхол. «Суп Кэмпебелл». 1968 г.

Итальянский кинорежиссер, классик мирового киноискусства.

А.С.Тер-Оганян — является любителем его кинопроизведений.

Настолько является, что один раз, чтобы уговорить автора этих строк посмотреть все-таки хоть один кинофильм Феллини («Сатирикон»), купил мне бутылку водки, лишь бы я, ненавистник любых изображений в маленьких деревянных ящичках, согласился полтора часа перед таким ящичком не отрываясь просидеть, глядя на его поверхность.

И я просидел, и фильм просмотрел, и он мне даже понравился: впечатляет!

Но без бутылки водки я больше на такое все равно не соглашусь.

Оганян приходит в гости к Всеволоду Лисовскому, начинает осматривать книги, стоящие у того на книжных полках.

— Ильенков? Это кто? Философ? Дай почитать!

— Да на что он тебе? Марксист-шестидесятник с человеческим лицом, ни то, ни се, давай я тебе лучше порнографический журнал подарю!

— Журнал — подари, но и книжку тоже дай. Все-таки — философия!

Таков диалог, наглядно иллюстрирующий тягу Оганяна к философии, овладевшую им примерно с последней четверти 1990-х: систематически взялся он восполнять пробелы своего образования по части философии, и читает всякие философские книги, и университетские учебники по философии, и всяких Делезов и Лиотаров пытается читать, и даже Шопенгауэра (см.), чем автора этих строк чрезвычайно удивляет: я-то вот уж много лет придерживаюсь мнения, что чем теоретизировать по поводу искусства, гораздо лучше и полезней заниматься непосредственной его практикой: писать книги и картины, устраивать выставки, акции и перформансы.

Но Оганян не согласен. Чтобы выйти из тупика, в котором находится, по его мнению, современное искусство, нужно сначала понять те свойства современного мира, которые искусство в тупик завели — а этого никак нельзя без философии.

28 декабря 1992, Галерея в Трехпрудном

Коллективная выставка, организованная А.С. Тер-Оганяном. Всем знакомым художникам было предложено принести для выставки бутылку алкогольного напитка, к которой сделана собственноручная этикетка. Все они, принесенные, были выставлены, все на них посмотрели, потом их выпили. Обнаружили: форма разная — а содержание одно.

Сам Авдей поступил наиболее радикальным образом: он выставил две бутылки водки вообще без этикетки, чистые бутылки, в знак того, что на внешнюю форму ему наплевать, его интересует исключительно содержание.

В целом выставка, по всеобщему мнению, чрезвычайно удалась.

Хотя водки все равно не хватило, и пришлось бежать в ларек.

в котором традиционно принято обвинять авангард — вот уж в чем современный московский последних тридцати лет никак не обвинишь. Весь он занимается исключительно разнообразными операциями со смыслом — при демонстративнейшем пренебрежении именно внешней формой. Даже чрезмерной. Потому что

Все же хочется порою

И невъебенной красоты!

См. также Концептуализм, Красота, Материальность искусства.

Делез, Лакан, Фуко, Деррида и проч. и проч. — см. Постструктурализм.

Отрицательно Тер-Оганян относится к этому течению мысли.

Считает претенциозной глупостью.

И вот почему отрицательно: слишком все это для Оганяна — «подсознание», Эдипов комплекс», «суперэго» — мистика!

«Я и оно» — да это все тот же «Инь и Янь! "

Д.Бурлюк, основатель русского футуризма, «Натюрморт», 1912

июль 1993

То есть «Художественный Журнал». Главный — считающийся таковым — нынче российский журнал, посвященный проблемам контемпорари арт. Издается Виктором Мизиано, и далее следует привести различные о нем сведения — периодичность издания, объем, тираж, цена, где можно купить (в киосках «Роспечати» он не продается), и т. д.

В следующий раз.

Довольно-таки немножко процветает среди деятелей мирового контемпорари арт — см. напр. Жополизство

Картинка: А.Тер-Оганян примерно тех времен.

Учился в нем А.С. Тер-Оганян живописи и графике в 1978-83 годах. Так и не закончил: дважды был выгоняем за авангардизм, а на третий раз был выгнан окончательно.

Одновременно с Т. в училище учились М. Белозор, В.Кошляков, Ю.Шабельников, — все они теперь видные московские деятели контемпорари арт, обо всех них см. сообщения в данном издании.

1995, лето. Автор этих строк посещает жилище Тер-Оганяна после длительного перерыва.

К изумлению своему, он видит, что на стенах оганянового жилища висит множество свеженаписанных пейзажей небольшой величины, они написаны в этакой слегка импрессионистичной манере, являя собой пейзажи полей, увиденные глазом художника, которому хочется с элементами художественной лихости и свободной манеры письма отобразить, как они колышутся под летним ветром. Также кругом разбросано очень много пустых винных бутылок. А.С.Тер-Оганян только что приехал из Франции, куда его приглашали, и оплачивали дорогу, и оплачивали его там проживание и обитание, и мастерскую, и кисти-холсты-краски — а за это он написал там кучу картин, и была выставка их, и он с продажи части их расплатился с пригласителями, а остальные привез в Москву, будет выставлять у Гельмана.

— Снова за кисть взялся? Да еще за пейзажики? И правильно, — одобряет его деятельность автор этих строк. — Нужно и за рукомесло порою приниматься, а то совсем погряз в концептуализме. И, смотрю, и выпивать себе не отказываешь? И тоже правильно! Как настоящий художник, подлинный мастер кисти. А то совсем в умничаньи погряз, совсем стал концептуалист, только что не очкастый. Которым и пейзажики написать, и водяры засадить кишка тонка, только бы языком чесать — «Деррида»! «Хайдеггер!» «Деконструкция!» Неужто на пленэр выбирался? Так прям в чистом поле сидел и писал?

— Во-во, именно на пленэр, — отвечает Оганян — Подлинный классический художник-модернист во всей его красе. Ты на бутылки посмотри. На этикетки.

Беру одну, смотрю: этикетка как этикетка, винная. Другую смотрю.

— И что?

— А ты с пейзажами сравни.

Вон оно что! Пейзажи Оганяна срисованы с этикеток — ибо на винных этикетках обычно бывает нарисован пейзаж, изображение того места, откуда собран виноград, из которого вино сделано. То есть, оганяновы пейзажи все-таки были не бесхитростным импрессионистским срисовыванием с натуры, а все-таки концептуалистским проектом, смыл которого был в том, что Оганян изображал из себя ленивого и простодушного художника, импрессиониста-самоучку, который читал в книжках, что импрессионисту положено ездить на пленэр, да — лень, и — опять лень, и — пьянство мешает, и вообще как-то все… Вот он и организовывает себе пленэр не отходя от ближайшего ларька.

Таков художественный смысл затеянного и осуществленного Тер-Оганяном А.С. под названием «Художник и его модель».

Смысл — если уж разжевывать все до конца, в том, что это пародия на два общераспространенных представления о художнике:

1) художник есть человек, который все время ездит на природу, и там пишет этюды;

2) столь же распространенное — что художник пьет, ибо богема.

Впрочем, в случае с Т. последнее (в тот момент) абсолютно соответствовало истине.

Классик американского детектива, один из его создателей — «Мальтийский сокол», «Проклятие Двейнов» и т. д.

Пытаясь приобщить Оганяна к ценностям массовой культуры, я — осенью 1991 года — подарил ему книгу Хэммета, объясняя: это тот же Бабель, только лучше! Забойнее: «ночь была еще молода, а у меня только шесть птенчиков в моем браунинге». (Бабеля Оганян является любителем: «Беня был король, а у вас на носу очки, а на душе осень»)

Восемь лет с тех пор пролежала эта книжка на журнальном столике у Оганяна, причем он ее специально не прятал в книжный шкаф, а держал все время на виду, надеясь заставить-таки себя как-нибудь взять ее да прочитать — но так и не сумел.