Дэвид Боукер - Как стать плохим

— Я убиралась в спальне. Со стен кровь отмыла, а вот постельное белье придется стирать. К счастью, на матрас не просочилось. Только я на этой кровати больше спать не стану.

Я мрачно кивнул.

— Что такое?

— Перед смертью Дэнни кое-что мне сказал. Ты посылала его меня убить.

— Вранье! — выпалила Каро.

— Точно? Меня у дома чуть машина не сбила.

— Ну и что? Ты никогда проворством не отличался.

— И еще… — Я помолчал. — Что там насчет законности нашего брака?

Вот теперь Каро, кажется, обиделась.

— А что?

— Это правда?

— Если рассуждать с юридической точки зрения…

— Это правда?!

— Формально — да, — признала Каро. — Но не духовно.

— Еще бы! Если с Дэнни ты так и не развелась, о каком браке может идти речь?!

— Я решила, что мы в разводе, — настаивала она. — Я не хотела видеть его, слышать, находиться рядом с ним… Не хотела, чтобы он до меня дотрагивался… Какой еще развод тебе нужен?

— Решение принимает судья. А не ты.

— С какой стати? Почему ублюдок, который когда-то работал в школе и увлекается детским порно, должен мне сказать, замужем я или нет?

Я вздохнул.

— Если никто, кроме тебя, не имеет права объявлять тебя разведенной, то никто не имеет права и говорить, что ты замужем. Как же ты вообще за меня вышла? Почему сама церемонию не провела?

— Ты совершенно прав, — кивнула Каро. — Так и надо было сделать.

— А Уоллес? Ты с ним спала? Черт возьми!

Вероятно, Каро решила, что это риторический вопрос.

Я побежал за ней наверх и вновь отшатнулся при виде тела Дэнни. Успехи Каро были сильно преувеличены. Стены она оттерла, однако белая некогда краска приобрела отчетливый розоватый оттенок. Комната прямо-таки вопила об убийстве.

— Вот что я скажу насчет Дэнни! — Каро резко обернулась ко мне. — Когда я вышла за него замуж, он мне представлялся романтическим героем. А потом я выяснила, что он редко моется. Ногти у него грязные, жует с открытым ртом… Он преподавал рисование, но ни капли таланта у него не было! Его картины походили на кучи дерьма. Все время чесался и пердел. Я с таким же успехом могла бы за шимпанзе выйти.

Мы попытались натянуть на шимпанзе мешки для мусора, но ничего не вышло.

— Сколько длится трупное окоченение? — спросила Каро.

— Не знаю. Несколько часов… Какая разница? Все равно раньше полуночи мы из дома не выйдем.

— А куда мы это денем?

— Да все туда же. В ту могилу.

— А вдруг кто-то заметил, что она разрыта? Вдруг Дэнни не закидал ее землей?

— Тогда нам крышка.

Когда окончательно стемнело, я взял фонарик и пошел в соседний дом — проверить, не оставил ли Дэнни там улик. Черный ход был открыт, так что я вошел. Шаги глухо разносились по пустым помещениям. В одной из комнат обнаружился заскорузлый спальный мешок. Под подушкой лежал старый снимок. Семнадцатилетняя Каро сидела в поле и улыбалась прямо в объектив. Во рту она держала соломинку. На обратной стороне кто-то вывел чернилами: «Свободна и влюблена».

Вот и все. Пустой дом — мрачный и покинутый. Зато дом по соседству сиял огнями, а на стенах багровели пятна крови.

На кухню сквозь стенку пробивалось радио — Рики Крегг слушал новости. Старик был полностью погружен в себя, его радостное безразличие по отношению к окружающему миру просто поражало. Интересно, он хоть изредка чувствует себя одиноким?.. Я закрыл дверь и вернулся домой.

Каро на полную катушку врубила музыку. Я поднялся в ванную, достал из-за пояса пистолет, присел на унитаз и попытался обдумать создавшееся положение. Вот к чему я пришел. Большая часть бед случалась из-за Каро. Иногда, правда, виноват был Господь Бог. Я же ни в чем не виноват. Чист, как младенец. Если честно, я собой просто восхищался.

Так что я переживаю?

Я вышел из ванной и стал спускаться по лестнице, как вдруг осознал, что в коридоре стоит посторонний человек. Меня словно холодной водой окатили — я узнал Джазиста. Выходит, Плохой Иисус нас все-таки отыскал. Я почему-то не сомневался, что на нас его вывели Бромли с Флеттом.

В руках Джазист сжимал ружье. Я беспомощно оглянулся: в ванной на корзине с грязным бельем остался пистолет. Не стоит ли вернуться за ним?

Джазист избавил меня от размышлений, вскинув ружье.

— Вниз! — словно непослушной собаке, велел он мне. Каро с Иисусом сидели на кухне за столом. В глазах у Каро застыли слезы, а на щеке алело пятно. Иисус держал ее за руку; это был жест собственника-садиста, а не нежного любовника. На полу валялись осколки стекла. Джазист выбил окно — так они и вошли. Рядом громко чавкал жвачкой ухмыляющийся Рак — наверное, подсчитывал в уме наши денежки.

Иисус не улыбался. Лицо у него было холодное и застывшее; с таким изгоняют торговцев из храма.

— Ублюдок, ты убил моего брата, — бесстрастно сказал он.

— Нет, — возразил я. — Мне твой брат нравился. Я бы его и пальцем не тронул. Но я знаю, кто подложил бомбу.

Я хотел сесть. Джазист выдернул из-под меня стул, и я грохнулся на пол. Рак счел, что это великолепная шутка. Я поднял стул и все же сел.

— Ну и? — снова заговорил Плохой Иисус. — Что ты скажешь, прежде чем мы тебя кишками наружу вывернем?

— Помнишь те письма? Объявился парень, который их писал.

— Знаю я этого парня, — хмыкнул Иисус. — Волосы зеленые, длинный нос, а на голове — шутовской колпак.

— Нет, честно! — настаивал я. — Он в комнате наверху.

— Правда? — спросил Иисус у Джазиста.

— Мне почем знать?

— Иди проверь.

Джазист колебался. Отказаться у него не хватало смелости. В итоге он решил повиноваться. Через минуту он позвал Иисуса:

— Босс! Идите сюда! Это надо видеть!

— Пригляди за ними, — велел Иисус Раку и поднялся к Джазисту.

Вниз они слетели кубарем. Джазист выглядел ошарашенным, Иисус чуть не вытаращил глаза.

— А теперь расскажи все сначала, — попросил он.

Я поведал про Дэнни. Пришлось сказать и про миссис Матер.

— Ничего себе! — перебил меня Иисус. — Ты еще кого-то убил?

Каро хотела признаться, начала что-то говорить, но Иисус рявкнул на нее, как бешеный пес:

— Говорить будешь, когда спросят, сучка! Он снова повернулся ко мне.

— Первая дверь направо. — Я указал на коридор.

На этот раз смотреть они пошли все вместе. Рака стошнило, как только он почуял запах. Иисус вернулся на кухню и стукнул кулаком по столу. Рак с Джазистом взирали на меня с некоторым уважением. Лицо Иисуса потемнело, на лбу пульсировала вена.

— Похоже, вы правы, босс, — присвистнул Рак. — Этот парень и впрямь хладнокровный убийца.

Иисуса сообщение, похоже, не обрадовало.

— Давай-ка разберемся, — предложил он. — Тот тип писал тебе чертовы письма, потому что ревновал. А наша гребаная Лиззи Борден[3] все еще его жена?

— Вот именно, — подтвердил я.

— Значит, когда я решил оставить ее в покое из уважения к вашему браку, она не была за тобой замужем?

— Нет.

— В таком случае, — протянул Иисус, — я имею такое же право ее трахать, как и ты.

— Да ты никого и не трахал, — презрительно бросила Каро. — Ты даже не знаешь, как это делать. Придурки вроде тебя дрочат внутри женщины, и все.

Ни единый мускул у него на лице не дрогнул. Он просто ударил Каро тыльной стороной ладони по лицу — так, что она свалилась со стула.

— Слушай, — заговорил я, — давай мы тебе чек выпишем? Мне жаль Скалу, правда. Я даже тысяч сто сверху накину — для компенсации. И мы квиты.

— Нет уж, — возразил Иисус, — теперь дело не в деньгах. Даже если ты и не врешь, все равно ты виноват. Машина была твоя. Ты предложил моему брату в нее сесть. Рак! Принеси мне орудия пыток.

— Пошел ты! — крикнула Каро с пола. Иисус пнул ее под ребра.

Рак вышел и вернулся с объемным докторским саквояжем. Содержимое он выложил на стол. Щипцы, паяльная лампа, отбойный молоток, пузырек с кислотой, набор кухонных ножей. Дрель, наручники, повязка на глаза, рыболовные крючки, дубинка, шприц, моток веревки, кожаная плеть, опасная бритва, молоток, огромные гвозди. Все что угодно, только плюшевого мишки не хватало.

— Привяжи его к стулу, — скомандовал Иисус. Рак взялся за веревку, но между нами встала Каро.

— Зачем? Боитесь, что он вам что-то сделает?

— Да уж, — ухмыльнулся Иисус. — Прямо весь трясусь.

— Чтобы привязать человека к стулу и пытать его, храбрости много не надо, — продолжала Каро. — Так полиция гребаная делает.

— Заткнись! — взревел Иисус. Кажется, слова задели его за живое.

— А что? — вступился я. — Как тебе честный бой? Один на один.

Иисус задумался.

— Не знаю, босс… — Джазист оглядывал меня с ног до головы. — Он, конечно, не бог весть кто, но Кевина с Филом отделал нехило.

— И что? — Иисус угрожающе шагнул к Джазисту. Рак вклинился между ними.