Дмитрий Лекух - Ангел за правым плечом

Парни сказали, что они надеются, что это обычный гон, но я припомнил кое-какие недавние посиделки с тем же Баком и его парнями и, признаться, несколько прихренел от, похоже, открывающихся гнилых перспектив.

Всякое может быть.

Время, оно, сцуко, штука такая.

Тонкая.

И легенды – тут уж ничего не попишешь – тоже должны уходить вовремя.

На пике.

Пока еще о них помнят.

Иначе – беда…

…А Инга, говорят, – ничего, молодец, держится.

Видно, что ждет в первую очередь Али, во вторую, – нас, его ближних. Ну и всех остальных «стариков» тоже, разумеется.

Но – уже меньше.

Именно поэтому они и свалили.

Да и те, кто сейчас еще пока там, наверху, тоже потихоньку собираются сворачиваться.

Камри – а инициатором «отхода» был явно он – всегда, несмотря на всю свою внешнюю отмороженность, отличался, сцуко, повышенной интеллигентской тактичностью, временами переходящей в откровенную мнительность.

Лично мне это временами даже мешало…

…Ну да бог с ними.

Они парни, конечно, супер, и я бы с удовольствием с ними потрепался за жизнь, но сегодня перед нами, увы, стоят немного другие задачи. И, к сожалению, далеко не такие приятные, как нам всем, полагаю, хотелось бы…

Ну и что?

В принципе – не привыкать…

Сами эту жизнь выбирали, винить некого…

Да и незачем, откровенно говоря.

Просто времени на эту хрень жалко.

А его у нас у всех и не так-то и много выделено, как выясняется.

О чем сегодняшние похороны, да и инфа о возможном самороспуске легендарной мясной группировки, лично мне, увы, в очередной раз, тактично напомнили.

Типа, звоночек прозвенел.

Ой, кстати, какой неприятный.

Я же с флинтами начинал когда-то, в молодежном составе. Пока меня Мажор к себе поближе не подтянул.

Да, время, сцуко, идет, оно конечно...

И с этим, увы, ничего не поделаешь.

Просачивается, тварь, как песок сквозь пальцы, где-нибудь на солнечном тропическом пляже. И – застывает холодным бездушным мрамором, на который только и можно что смотреть, а трогать руками – уже противопоказано.

Холод, он ведь тоже обжигает, и это – во-первых.

А во-вторых, – он еще и любое тепло вытягивает.

Так что если у вас, как и у меня, к примеру, имеется пара-тройка собственных скелетов в шкафу, то пусть они там и живут.

Ибо – не фиг этим тварям нигде, кроме наших собственных шкафов, разгуливать…

…Продефилировали мимо предупрежденных Ингой и оттого равнодушных охранников, поднялись в обшитом зеркалами лифте, позвонили в знакомую дверь. В огромной квартире было светло, гулко и накурено.

Мажор вручил цветы и поцеловал Ингу в щечку, меня она погладила по плечу, Никитосу растрепала густую непокорную шевелюру, а с Жекой – просто поздоровалась и представилась.

Глаза у него при этом были, конечно, – совершенно офигевшие.

Этот ждановский увалень, похоже, и понятия не имел, что зрелая, почти сорокалетняя женщина может быть такой молодой, привлекательной и так здорово выглядеть.

Я мысленно похихикал и поаплодировал.

Много, думаю, Жендос, тебе еще открытий чудных готовится по этой смешной во всех отношениях жизни.

Ой много…

…А народ вел себя в Ингиной квартире совсем как в старые времена, то есть – совершенно раскованно.

Кто-то курил, кто-то рассматривал журналы, кто-то спорил, кто-то наливал себе виски и бросал туда твердые кубики льда из холодильника.

Многие, и это чувствовалось, ждали Али.

Ну – еще бы…

В принципе, те, кто тут сегодня собрались, были скорее – его, а не ее компания. А Ингины рейсеры сюда уже либо приезжали, либо появятся в другой день, немного попозже. И, как я понимаю, во многом как раз потому, что Али, если честно, их и в старые времена не очень-то жаловал.

Считал, в большинстве своем, просто пустышками.

Не всех, конечно.

Но там такого жесткого деления, как в околофутболе, на «основу» и «всех остальных», увы, пока что не существовало, а костяк любой тусы составляли люди, как правило, случайные. Рейсерский движ в нашей стране пока что, к сожалению, довольно молод, так что – ничего удивительного.

Это еще не братство, а так, – тусовка, не более того.

А тусовки Глеб презирал.

И меня научил тому же, в этом надо честно признаться.

Я, кстати, отчасти поэтому оттуда и ушел окончательно.

Под его, под Глебовым – и в этом надо отдавать себе отчет, – несомненным влиянием.

Гоняться-то мне было по-любому интересно, даже очень.

До сих пор кончики пальцев подрагивают, когда тонкие водительские перчатки на ладони натягиваю.

Но для того чтобы быть и там одним из первых, – как я в последнее время привык, – одного желания и упертости, к сожалению, недостаточно. А таланта пилота мне господь бог выделить в нужных количествах, увы, почему-то так и не сподобился, оставив болтаться в вечных середняках на этой прикольной и весьма любопытной для меня лично дистанции.

Ну и, спрашивается, на хрена тогда мне время свое драгоценное на это дерьмо тратить и говно на дорогах месить, если я свой потолок в этом деле и так слишком неплохо понимаю?! И его ведь, суку, и не обойти и не перепрыгнуть, как тут ни упирайся и ни выеживайся.

А болтаться в середняках меня почему-то – ну никогда не прикалывало, увы.

Для того чтобы я был счастлив, мне нужен и процесс, и результат, а не то или иное по отдельности.

Такая вот, странноватая для многих, душевная конституция…

…Я подошел к Инге и аккуратно поинтересовался, где у нее можно разнюхаться. Она понимающе усмехнулась и кивнула в сторону комнаты, когда-то бывшей кабинетом ее бывшего мужа.

Там-то мы с Мажором и еще парочкой проверенных перцев и уединились.

…Странно, но в кабинете Али Инга почему-то так ничего и не поменяла.

Те же книги на полках, тот же небрежно открытый ноутбук, те же картины и спартаковские вымпела на стенах. Будто хозяин просто куда-то вышел, но совсем скоро обязательно вернется.

Так, отошел на секундочку.

И, кстати, просил всем передать, чтобы тут в его отсутствие никто особо не безобразничал…

…Пока Гарри старательно растирал «первый» на выделенном для этих целей хозяйкой компакт-диске, я повнимательнее присмотрелся к календарю с фотографией и автографом Егора Титова и аж присвистнул от изумления. Потому как висевшая на почетном месте глянцевая клубная бумаженция была открыта на текущем месяце сентябре, текущего две тысячи шестого года от Рождества Христова.

Все страньше и страньше…

Они же уже почти как два года вместе не живут.

А этот самый гребаный сентябрь всего полторы недели назад как начался.

Причем самой Инге весь этот футбол, околофутбол и прочий «Спартак» – ну совершенно до флага.

Она в нем, честно говоря, уважала и признавала только то, что было неотъемлемой частью жизни ее любимого мужчины и его друзей, а все остальное вгоняло ее в глубокий ступор и казалось неизмеримо скучным.

Сама рассказывала.

А значит…

Идиоты!

Боже мой, какие же они оба идиоты…

…Мы прошлись по паре «стартовых» жирных дорог и пошли к парням в гостиную. И, как только расселись вокруг журнального столика и закурили, сразу же появился хозяин.

Как специально подгадывал.

Пожал всем руки, как-то уж совсем рассеянно и по-будничному чмокнул Ингу в подставленную щеку, передал ей огромный длинноногий букет.

Желтые розы, разумеется.

Точнее, – желто-зеленые, странного такого, не поддающегося определению оттенка.

Я б такие никогда не рискнул покупать и дарить любимой женщине, ибо хрен его знает, что ей, глядя на эту цветовую гамму, в башку прийти может.

Но – красивые, чего уж там.

Даже – очень.

Все в прозрачных капельках воды на нежных желтых лепестках и упругих зеленых листьях.

Да и массивные острые шипы тут тоже вполне к месту смотрятся...

Все правильно.

Какой же я молодец, думаю, что не стал, когда мы цветы покупали, все-таки на желтых розах настаивать. Просто бы тупо подставил старшего и вполне уважаемого мною товарища. Глеб ведь, и это общеизвестно, так же, как и я, мог быть в этой жизни – только первым и только единственным.

В любой другой ситуации – он просто терялся.

Такая вот личная психологическая особенность.

Бывает, чего уж там…

…А может, кстати, – и не его бы подставил, а себя с парнями уронил в глазах совсем нам всем небезразличной общественности. Ибо на фоне этой красоты наш веник выглядел бы, увы, обычной слащавой банальностью.

А ее и так слишком много в этой жизни, чтобы еще и тут тиражировать…

…Инга – с моей и Никитоса помощью – принесла еще стульев, Али, вздохнув, пододвинул к журнальному столику все наличные в гостиной кресла, после чего народ, не спеша и стараясь не очень сильно шуметь, расселся вокруг и замер в немного тревожном ожидании.

Мажор посмотрел внимательно на Ингу, кивнул и не торопясь разлил по крохотным рюмкам заботливо принесенную с собой горькую русскую водку, потом заботливо прикрыл один из хрустальных лафитничков небольшим кусочком черного, как сама жизнь, немного черствоватого хлеба.