Михаил Иманов - Меч императора Нерона

НЕРОН (Claudius Tiberius Germanicus Nero) — римский император (54—68), сын Кнея Домиция Агенобарба и дочери Германика, Агриппины младшей; сначала назывался Люций Домиций и получил свое позднейшее имя после усыновления императором Клавдием, который женился на его матери.

Нерон унаследовал властолюбие от матери, наклонность к жестокости — от отца, который однажды собственноручно убил вольноотпущенника за отказ напиться допьяна, нарочно задавил ребенка на улице и за противоречие выколол глаз всаднику.

Наследственные пороки Нерона смягчались его любовью к поэзии и искусству и некоторое время обуздывались воспитанием: мать сдерживала его властолюбие, а стоический философ Сенека, ловкий придворный и искусный актер, красноречивыми фразами о добродетели сумел произвести впечатление на склонного к театральности Нерона и, вместе с префектом преторьянцев, вольноотпущенником Афранием Бурром, долго руководил его политикой.

За это время Нерон твердо держался традиций Августа: старался возвысить нравственно и материально сенат, для чего была усилена строгость законов против вольноотпущенников, стремившихся проникнуть в знать, и против рабов, для ограждения рабовладельцев от их покушений; квесторы были освобождены от разорительной обязанности устраивать на свой счет игры; бедные сенаторы получали из казны обильную поддержку; у трибунов была отнята интерцессия; суд за оскорбление величества бездействовал, награда за донос была низведена до 1/4 прежней суммы.

Экономическая и финансовая политика Нерона за эту эпоху имела в виду государственное благо, хотя и была неудачна по результатам: отмена пошлины на привозной хлеб окончательно подорвала среднее и мелкое землевладение; попытки колонизовать опустелые земли ветеранами не имели успеха; план заменить все налоги поземельным и налогом на наследство разбился о противодействие сената, хотя бережливость и улучшения во взимании налогов обогатили фиск. По отношению к провинциям Нерон также идет по стопам Августа: их правители подчинены строгому контролю, их население облегчено от некоторых повинностей. Внешняя политика за эту эпоху удачна: Свет. Паулин усмирил опасное восстание в Британии; Домиц. Корбулон восстановил римское влияние в Армении и в Парей, утраченное при Клавдии.

Стоицизм вскоре, однако, оказался бессильным противодействовать развращающему влиянию среды, в которой жил Нерон. Чтобы устранить опасных конкурентов, Сенека и Бурр стали потакать порокам императора. Они содействовали его охлаждению к жене, Октавии, не имевшей на него влияния, и привлекли на свою сторону фаворитку Нерона Акту, что вызвало раздражение Агриппины и испортило отношения Нерона с матерью. Воспользовавшись этим, руководители Нерона добились удаления Палласа, главной опоры Агриппины, а когда она пригрозила противопоставить Нерону сына Клавдия, юного Британика, то император, с помощью Локусты, отравил своего сводного брата.

Когда Акту сменила честолюбивая красавица Поппея Сабина, жена Отона (впоследствии императора), то под ее влиянием Нерон решился на матереубийство. После неудачных попыток отравить и утопить Агриппину к ней подослали убийцу, а потом за ее смерть казнили невинного человека. Убийство матери (59 г.) окончательно убило совесть Нерона. Начались безумные и свирепые оргии; любовь Нерона к искусству превратилась в скандальное увлечение актерством; император сначала наездничал в цирке, потом построил особый театр, где актерами являлись сенаторы, самые бесстыдные роли исполняли наиболее знатные матроны, а Нерон выступал певцом и музыкантом; затем были учреждены Neronia — подражание Олимпийским играм, с участием императора. Когда в 62 г. умер Бурр, Сенека утратил влияние на Нерона и был осужден на казнь, от которой избавился самоубийством.

С этих пор оргии сменились жестокостями: сначала погибла Октавия, потом и сама Сабина. Правительственная деятельность Нерона с 62 г. и до самой смерти сводится к казням и вымогательству денег для безумных трат.

Страшный пожар Рима в 64 г. повлек за собою не только казни невинных людей, но и чудовищные затеи Нерона: он строил себе «Золотой дом», хотел продолжить римские стены до Остии или довести море до Рима и т. п. Чтобы добыть денег, Нерон делал принудительные займы, портил монету, разграблял храмовые сокровища, похищал золотые статуи, задерживал солдатское жалованье, поощрял взяточничество и даже грабеж магистратов, делясь с ними добычей или отнимая награбленное, и производил конфискации в самых широких размерах. Удобным поводом для конфискации послужило раскрытие заговора Пизона; для этой же цели выдумывали мнимые заговоры, причем Нерон старался истреблять особенно популярных начальников в армии и в провинции.

Постыдное артистическое путешествие по Греции в 66—67 гг. довершило общее негодование против императора. В 68 г. в Галлии восстал Юлий Виндекс, затем Гадьба возмутил испанские легионы, наконец, императору изменили преторьянцы; покинутый всеми, последний представитель династии Августа бежал из Рима и после долгих колебаний покончил жизнь самоубийством.

См: Schiller H. Geschichte des rômischen Kaiserreichs unter der Regierung des N. (Б., 1872).

Луций Анней Сенека, сенатор, не любил быстрой езды. Он не любил ее в молодости, а сейчас, в шестьдесят пять лет, тем более. Старый возница хорошо знал эту его особенность и всю дорогу находился в напряжении, время от времени тревожно оглядываясь назад, где за тонкими занавесками дремал хозяин. Шесть всадников охраны тоже дремали в седлах под равномерный топот копыт и глухое бряцанье доспехов.

Сенатор открыл глаза, ленивым движением руки отодвинул занавеску — справа потянулась оливковая роща, начинались его владения. Из четырех его вилл в окрестностях Рима эта была самой дальней. Дорога утомила его, и сейчас он подумал, что так же его утомила жизнь. Больше, чем он имел, иметь уже было нельзя по сути, он стал богаче императора и обладал не меньшей властью. Но в последние годы все суетное его интересовало мало: здоровье заметно пошатнулось, и все мысли были не о богатстве и власти, а о смерти. Считая себя приверженцем учения стоиков, он не боялся смерти, но почему-то постоянно думал о ней и не умел заставить себя не думать. Порой у него возникало желание покончить с жизнью самому, а не ждать смерти — не смерть, а думы о ней отравляли его существование. Не жизнь, а именно существование, потому что жизнь давно прошла, и он ясно понимал это. Впрочем, смерть и без того стояла слишком близко — император смотрел на него косо, слушал невнимательно, что было явным признаком надвигающейся немилости.

Он хорошо знал императора Нерона, бывшего своего ученика, и не строил иллюзий — все это закончится гибелью, вот только когда и как? Он не очень страшился будущего, но очень хотел закончить последнее свое сочинение «О едином Боге». В преддверии скорой немилости и близкой гибели в этом был свой резон. Он изложил главные идеи сочинения в последнем письме к Павлу, которое отправил накануне, и теперь тревожился, что послание могут перехватить. Если это случится, то у императора будет веская причина расправиться с ним, хотя, конечно, для расправы всегда найдется достаточно причин. «Сегодня решающий разговор с Никием, я должен убедить его согласиться»,— сжав тонкие губы, подумал Сенека, когда повозка уже въезжала в ворота виллы.

Она остановилась у главного входа, слуги бросились помочь ему, но он брезгливым жестом остановил их и вышел сам, разминая затекшие ноги, обутые в мягкие сандалии. На приветствие управляющего он только коротко кивнул и, переваливаясь с боку на бок, медленно вошел в дом.

В триклинии навязчиво пахло розами, и, хотя он любил их запах, сейчас Сенека недовольно поморщился и оглянулся на управляющего — тот бесшумно вошел за ним и теперь стоял чуть согнувшись, преданно глядя на хозяина. Сенека хотел сказать ему о навязчивости запаха, но вместо этого раздраженно спросил:

— Где он?

Старый управляющий с недоумением и страхом поднял седые брови, и хозяин разозлился еще больше:

— Ты стареешь, Теренций, ты стал плохо меня понимать. Я спрашиваю о Никии.

— Он у себя,— быстро отозвался управляющий.

— Он у меня,— недобро усмехнулся Сенека, не в силах подавить раздражение.

— Да, хозяин,— низко склонив голову, отвечал управляющий.

Сенеке стало жаль его. Он посмотрел на увеличившуюся плешь Теренция, его седые редкие волосы и подумал, что сам, наверное, выглядит значительно хуже, тем более что Теренций был лет на десять моложе его.