Анри Гуссе - Знаменитые куртизанки древности. Аспазия. Клеопатра. Феодора

Вскоре после отъезда легионов, в 43 году, внезапно скончался молодой Птолемей. Некоторые обвиняли Клеопатру в том, что она его отравила. Нельзя сказать, чтобы были какия-нибудь доказательства, подтверждающие справедливость этого подозрения, тем не менее, в нем нет ничего невозможного. Очень может быть, что отпустив легионы в Лаодицею и оставшись, следовательно, без верной защиты, Клеопатра могла опасаться возмущения и провозглашения царем ее брата. Шесть лет тому назад был именно такой случай с ее другим братом, и Клеопатре тогда пришлось спасаться бегством. По смерти Птолемея XIII, царица разделила свой престол со своим сыном, Птолемеем Цезарионом, которому в то время было четыре года.

По дороге в Каир расположилась египетская эскадра. Кассий отдал приказание наварху [начальник флота] Сарапиону разбить республиканский флот. Сарапион исполнил приказание, не считая даже нужным довести об этом до сведения царицы. Но Кассий не удовольствовался четырьмя легионами и эскадроq, посланными ему Клеопатроq, и попросил царицу выслать ему в подкрепление еще солдат, кораблей, а также провианту и денег. Клеопатра заподозрила в этом измену и, во всяком случае, опасаясь остаться без войска совершенно беззащитной, а потому решила повременить. Она велела выразить Кассию свое сожаление в том, что не может тотчас же оказать ему помощи, так как Египет разорен чумою и голодом. Но на самом деле Египет не был разорен этими бедствиями, и Клеопатра сослалась на них только для того, чтобы мотивировать свой отказ Кассию; в это же время она снарядила новый флот, для оказания помощи триумвирам. Однако, дипломатия Клеопатры не обманула Кассия, и он решил захватить Египет. Когда он уже отправил туда свои войска, Брут вызвал его в Македонию. Тогда Клеопатра послала свой флот на помощь цезарианцам, но на пути он был совершенно уничтожен бурей. Клеопатру преследовал злой рок. Несмотря на то, что она прилагала все свои усилия для того, чтобы помочь триумвирам, ей не удалось оказать им почти никакой помощи; напротив, посланными ею подкреплениями воспользовались республиканцы, желавшие отомстить ей за то, что она помогала их противникам.

Сражение при Филиппах избавило Клеопатру от каких-либо претензий со стороны республиканцев; но ей надо было опасаться, что триумвиры могут обвинить ее в измене. После победы над Брутом, Антоний обошел Грецию и Малую Азию для того, чтобы собрать подати. Везде он был принимаем, как властелин. Города и цари соперничали в низкольстивых выражениях, всячески чествовали его для того, чтобы оправдаться в оказанной ими поддержке побежденной стороне. В Афинах, Мегарах, Эфесе, в Магнезии, в Тарсе его встречали посольства и правители. Для того, чтобы сохранить за своим царством некоторую quasi-автономию, все мелкие правителя Малой Азии поспешили подучить от могущественного триумвира новую инвеституру. Только Клеопатра оставалась в Египте и не отправила от себя послов, неизвестно, по причине ли своей царской надменности, гордости, или по соображениям чисто женским. Она, казалось, прикидывалась, будто не знает, что победа при Филиппах сделала Антония властелином Востока.

Молчание Клеопатры удивило и раздражило Антония, но в нем заговорило не одно только оскорбленное самолюбие. Когда он еще командовал кавалерией Габиния, он увидал в первый раз Клеопатру; ей было тогда пятнадцать лет. В год смерти Цезаря он снова увидел царицу. Если даже не верить Аппиенну, что Антоний был уже влюблен в египетскую царицу, все же можно предполагать, что красота и обаяние Клеопатры произвели на него глубокое впечатление. Он, конечно, помнил Нильскую сирену и, принимая визиты царей, с особым нетерпением ожидал ее появления. Но ожидания его были тщетны. Положение Антония в ту пору было таково, что все, что бы он ни сказал – исполнялось беспрекословно. Он велел передать Клеопатре, чтобы она приехала в Тарс оправдать перед трибуналом свое странное поведение во время междоусобной войны. Антоний заранее предвкушал удовольствие насладиться своею жестокостью: прекрасная Клеопатра, единодержавная царица Египта, у ног которой он видел божественного Юлия Цезаря, эта женщина предстанет пред ним в качестве обвиняемой.

Поручение это Клеопатре должен был передать один из приближенных Антония – Квинт Деллий. Этот Деллий, под личиною любезности, интриговал и постепенно возбуждал друг против друга все партии. Его называли зачинщиком междоусобных войн – desultor bellerum civilium.

Впоследствии он умер другом Горация, посвятившего ему оду, и другом Августа, который его обогатил. Теперь он решил подслужиться Клеопатре для того, чтобы приобрести благосклонность Антония. В первую же аудиенцию, которую назначила ему прекрасная царица, он понял причину страсти Цезаря и предчувствовал, что и Антоний увлекается ею. Деллий был уверен в том, что Клеопатре достаточно предстать пред триумвиром для того, чтобы пленить его, а потому, со свойственною ему хитростью, решил приобрести расположение царицы, с целью воспользоваться им впоследствии. Поэтому, из посланника Антония он превратился в ярого поклонника Клеопатры, из доверенного лица – в посредника. Он посоветовал царице идти как можно скорее в Киликию, уверяя, что суровый Фарсальский и Филипиийский солдат (Антоний) вовсе не такой неприступный, каким представляется с первого взгляда. "Никогда Антоний, – говорил Деллий, – не решится вызвать слезы на таких прекрасных глазах, никогда он тебе не причинит ни малейшего горя, а, напротив, исполнит все твои желания". Деллию удалось убедить Клеопатру без особого труда, что и понятно: его слова открывали перед нею снова ту заманчивую перспективу, которая уже раз осуществилась для нее, когда она была содержанкой Цезаря. Существует даже, хотя и довольно невероятное, мнение, будто Деллию не только удалось убедить Клеопатру, но и попользоваться её любовью. Как бы то ни было, но Клеопатра послушалась его советов и решила поехать в Тарс. Но для того, чтобы придать большее значение своему решению, она опасалась обнаружить поспешность; под различными предлогами, она довольно долго откладывала свой отъезд, несмотря на увещания Деллия спешить и на то, что Антоний посылал к ней одного посла за другим.

В один прекрасный день, когда Антоний восседал на трибунале, на площади в Тарсе, и чинил суд, произошло шумное волнение народа на берегу Цидна. Киликианцы, такие же льстецы, как греки, стали говорить, что это сама Афродита приехала для благополучия Азии нанести визит Вакху. Антоний любил, когда упоминали имя Вакха. Но внезапно толпа, спешившая на площадь к трибуналу, повалила на набережную и покинула Антония, посреди пустынной площади, одного со своими ликторами. Сначала чувство собственного достоинства побудило его остаться, хотя он был так взволнован, что с трудом только заставлял себя сидеть на своем кресле; но, наконец, любопытство пересилило. Не привыкший, вообще, сдерживать себя, он отправился туда, куда хлынула толпа. Он не жалел, что пошел смотреть на представившуюся ему картину: это было божественное видение, переносившее каждого во времена мифологические. Клеопатра на раззолоченном корабле, с развевающимися пурпуровыми парусами, поднималась вверх по Цидну и приближалась к Тарсу. Серебряные весла мерно поднимались и опускались, ровно отбивая такт, под звуки греческих лир и египетских самбуков. Царица, богиня, Клеопатра полулежала под шатром, вышитым золотом, и предстала глазам такою, какою живописцы привыкли изображать Афродиту – Клеопатру окружали, подобно амурам, голые дети и полуодетые прекрасные молодые девушки, напоминающие граций и морских нимф; они держали гирлянды из роз и цветов лотоса и махали громадными веерами из перьев ибиса. В передней части корабля расположились группы других нереид, также достойных кисти Апеллеса. Амуры, расположенные на мачтах и снастях, производили впечатление, точно валятся с неба. Ладон и индийский нард [увечная трава], которые жгли невольники, распространяли вокруг корабля целое облако благоухания.

Антоний тотчас же послал к Клеопатре своего гонца, с просьбой отужинать с ним в тот же вечер. Клеопатра придавала большее значение своему титулу богини, чем царицы (да притом "царица Египта" не много значила перед триумвиром), и ответила, что сама приглашает Антония к своему ужину. Антоний не имел никаких оснований отказаться от приглашения и к назначенному часу отправился во дворец Клеопатры. Этот дворец приводился в порядок уже несколько дней, по ее секретному приказанию, и был устроен с замечательною роскошью. Зал, предназначенный для пиршества, был роскошно убран, изящно украшен и ярко освещен многочисленными громадными люстрами. Обеденный стол, со вкусом декорированный, отличался разнообразием нектаров и вин, разлитых в массивные золотые кубки; самые редкие яства и блюда были мастерски приготовлены искусным поваром. Антоний был большой гастроном и три месяца тому назад подарил своему повару целый дом за вкусно приготовленное блюдо. Но он отдал бы повару Клеопатры целый город, до того хорошо кормили его на этом ужине. Что же касается самой прекрасной египтянки, то за нее он охотно отдал бы весь мир. На следующий день Антоний пригласил Клеопатру к своему ужину. Не жалея денег, он надеялся превзойти своим угощением прекрасный ужин во дворце Клеопатры. Но он сейчас же убедился в своей несостоятельности бороться с египтянкой на почве кулинарного искусства и, как человек умный, шутя сознался Клеопатре в своей скупости и в том, что у него грубый вкус.