Александр Антонов - Русская корлева. Анна Ярославна

— Принц, тебе не пристало так бегать, — строго сказал Убальд, но, увидев на лице мальчика страх, спросил: — Что тебя испугало, дитя?

— Мама, мама! — И Гуго потянул Роблена за руку. — Ее нет в спальне, и никого там нет!

Страх мальчика отозвался и в Убальде. Старый маршал поспешил за ним. У маршала мелькнула мысль, что королеве плохо. Не встретив никого в прихожей, он крикнул:

— Жозефина, Малаша, где вы?

Никто не отозвался, и Убальд вошел в спальню. Осмотрев ее, он подумал, что Анна встала раньше времени и ушла с сенными девицами куда-нибудь на прогулку. Но все-таки громко спросил:

— Государыня, вы здесь?

Снова молчание. Убальд постоял в раздумье, глядя на Гуго, погладил его по голове и сказал ему:

— Тебе не надо бояться за матушку, принц. Сегодня день святого Августина, и она ушла помолиться в капеллу.

Старый маршал повел Гуго из спальни в капеллу, коя находилась на дворе замка. Спускаясь по лестнице, он увидел мажордома Карла Норберта.

— Карл, ты не видел королеву? — спросил он.

— Но она должна быть в постели, — ответил Норберт.

— В спальне ее нет, мы оттуда. И Жозефины твоей нет, Малаши тоже. Не ушли ли они помолиться?

— Но из замка еще никто не выходил через главную дверь. — Норберт поспешил к двери, увидел старого слугу: — Изембарт, государыня не выходила?

— Нет, сир, — ответил тот.

— Мы все-таки сходим в капеллу, — сказал Убальд Норберту, — а ты пошли слуг и служанок осмотреть все покои замка. Может, королева у боярыни Анастасии или в покое у дочери Эммы.

Убальд и Гуго вышли из замка и под моросящим дождем прошли к капелле, куда в это время в карете подъехал нунций Урсий. Когда он с помощью служителя вышел из кареты, Убальд спросил его:

— Святой отец, что привело вас в замок так рано?

— Сын мой, ты забыл, что сегодня день святого Августина? Потому в храме кюре Минь исполнит торжественную мессу. Я приехал напомнить о том королеве.

Убальд молча направился к капелле. Урсий последовал за ним.

— Сын мой, ты с печалью на лице. Чем озабочен? — спросил нунций.

— Сильно озабочен, святой отец. Мы ищем королеву.

Жесткий и властный папский нунций Урсий остановил маршала, спросил строго:

— Что с королевой? Где она?

— Мы ищем ее, а где она, пока не знаем. Может быть, здесь, в капелле, молится, — ответил Убальд.

Он вошел в капеллу, ведя за руку Гуго. В ней было холодно, тихо и пусто. Лишь перед распятием Иисуса Христа горела лампада.

— Матушки здесь нет, — срывающимся голосом произнес Гуго.

Войдя в капеллу, Урсий гневно сказал:

— Я требую от вас правды: почему вы ищете королеву?

— Ее нет в спальне, и мы подумали, что она молится здесь, — ответил Убальд, еще надеясь, что королева уже нашлась в замке.

— Но кто-нибудь видел ее сегодня: слуги, придворные, наконец, мажордом Норберт?

— Карл и слуга-привратник сказали, что не видели.

— А не покинула она замок вчера? — спросил Урсий.

— Нет-нет. Вчера матушка укладывала меня спать и рассказывала сказки, — отозвался Гуго.

Нунций прошелся по капелле и, выйдя из нее, направился в замок. Убальд и Гуго последовали за ним. В замке уже собрались все его обитатели. Не было лишь королевы, ее фаворитки и сенных девиц. Не было и юного короля, который три дня назад уехал в Париж, чтобы там принять участие в праздновании дня святого Августина. Карл Норберт, увидев вошедших, поспешил к ним.

— Святой отец, мы в отчаянии: королевы и ее фаворитки в замке нет. Мы обыскали все залы и покои.

— Помилуй мня, Боже! — воскликнул Урсий. — А где же те люди, кои стояли при королеве? Где стражи? — Он еще больше побледнел, на худом морщинистом лице гневно сверкали лишь черные глаза. И он закричал: — Почему они не знают, где королева?

У папского нунция Урсия были основания гневаться и упрекать обитателей замка за исчезновение королевы. Он искренне переживал за судьбу государыни Франции. Он помнил, что из всех королев до нее только она заслужила высокую честь, любовь, уважение и почитание папского двора и самого папы римского. Это он, нунций Урсий, пять лет назад читал в храмах грамоту папы Николая Второго, в коей владыка католической церкви восхвалял ее за многие добродетели во имя Франции и святой веры.

— Те, кто стояли при королеве, тоже пропали, — ответил Норберт. — Боярыня Анастасия и служанки Малаша и Жозефина, моя дочь.

Барон Карл Норберт понимал, что нунций Урсий прав, что надо искать королеву и ее людей. Но Карл понял главное: Урсий намерен взять в свои руки власть над обитателями замка и заставить их подчиниться ему. И это Норберта устраивало. Уж если папский нунций берет на себя ответственность за поиски, то он своего добьется, счел Карл. Сам он пребывал в растерянности, потому как переживал не только за королеву, но и за свою дочь.

— Все ли обитатели замка здесь? — спросил Урсий Норберта.

— Нет. Есть еще воины, стражи у ворот, конюхи, псари, скотники, прачки, кухарки, повара. И помните, святой отец, все мы готовы исполнить каждое ваше повеление. Мы все перевернем в округе, но найдем королеву!

— Хорошо. Слушай же внимательно, сын мой. И ты, маршал Убальд, внимай. Из замка никого не выпускать. Кто появится близ замка, впускать и даже брать силой. Теперь же отправляйте людей на поиски. Как отправите, придите сюда, будем держать совет.

Вскоре Карл собрал воинов, слуг, работных людей, конюхов и прочих и наказал им:

— Осматривайте все: подвалы, сараи, службы, конюшню, скотные.

Пока Норберт распоряжался и сам отлучался на поиски королевы, нунций Урсий погрузился в размышления, отнюдь не радостные. Он считал, что исчезновение первой дамы королевства — это не только беда королевского дома, но и угроза благополучию государства, и скорее всего со стороны графского дома Валуа, от потомков Карла Великого. А разве он, папский нунций, не может потерять свое место? При дворе короля Генриха ему жилось очень хорошо и покойно. В Санлисе всегда царила благодать. Не изменилась его жизнь и при юном Филиппе, при его матушке. Наконец, по убеждению Урсия, мир, царящий во Франции, — это тоже заслуга вдовствующей королевы. Это она усмирила таких дерзких магнатов, как граф Бодуэн Фландрский, нынешний регент короля, как граф Рауль де Крепи из Валуа, не признающий никакой власти, кроме своей воли. И нунций Урсий с горечью подумал, что ежели с королевой случится беда и она исчезнет, то Франция вновь вступит на путь потрясений, войн и междоусобной брани.

Между тем в замок возвращались те, кто отправлялся на поиски королевы. Каждый из них подходил к мажордому или маршалу и тихо, с горестным выражением на лице сообщал, что поиски не увенчались успехом. Лишь два молодых стражника вернулись с добычей. Они привели старого слугу короля Генриха, Одарта, который прятался в надвратной башне. Карл Норберт спросил его:

— Зачем ты скрывался? Ты знаешь, где королева-мать?

— Не знаю. Я при королеве не стоял и только из милости ее обитаю в башне Августина. Я поклоняюсь тому святому и прошу отпустить меня на покаяние. — Глаза Одарта слезились, вид у него был жалкий, и он со страхом смотрел на Урсия.

Однако Урсий прочитал во взгляде Одарта не только страх, но и кое-что другое, затаенное. Нунций вспомнил, что за все эти годы Одарт никогда не проявлял желания получить у него благословение или прийти за отпущением грехов. И Урсий решил, что теперь настал миг потребовать от Одарта исповеди. Нунций не замедлил привлечь его к покаянию:

— Заблудший сын, тебе пора исповедаться. Иди за мной.

В глубине зала, расположенного за передней, виднелось серебряное распятие Иисуса Христа. Урсий подвел Одарта к нему и сказал:

— Встань на колени, заблудший.

Одарт еще не понимал, чего добивался от него нунций, но послушно опустился на колени, склонил голову перед распятием. Неожиданно Урсий опустился рядом и мягко сказал:

— Сын мой Одарт, в твоих руках честь Франции и судьба королевы. Если ты пребывал в надвратной башне, то видел, когда королева покинула замок. Не так ли?

— Искренне каюсь, святой отец, того не видел.

— Ложь и во спасение остается ложью. Сколько лет ты живешь в замке? — Голос Урсия терял мягкость, становился жестким и причинял старому Одарту боль.

— Я вырос в Санлисе и всю жизнь служил в замке.

— Тогда ты знаешь и то, что неведомо другим. Уверен, король Генрих поверял тебе тайны, о коих нам ныне нужно знать.

Одарт догадался, что хотел выведать у него папский нунций. Да, король Генрих доверял ему в прежние годы многое, когда Одарт был слугой короля. Но есть одна тайна, коя скреплена печатью крови. Одарт вспомнил, как он острым кинжалом пустил на левой ладони живую струйку крови, а Генрих приложил к ней печать и оставил знак там, где нужно. Но теперь Одарт пришел к мысли о том, что эта тайна задевает честь Франции, и если он откроет ее, то это поможет спасению королевы. Однако сам нунций ни в коем случае не должен знать о той тайне, потому как он не француз, а римлянин. И Одарт ответил нунцию не как прежний слуга короля, а как преданный сын Франции и слуга королевы. Он одолел религиозный страх перед слугой папы римского и сказал: