Катарина Причард - Золотые мили

— И очень мало что из этих миллионов осталось в нашей стране, — с горечью сказала Салли.

— Дело ясное, — продолжал Динни. — Все золото попадает в руки компаний и биржевых спекулянтов, они душат экономику приисков. Они безжалостно выжимают богатства из рудников, не дают рабочим жить по-человечески, калечат их душу, а не только тело, и теперь уже и среди рабочих есть такие, которые только и думают: вот бы разбогатеть и стать такими же важными шишками, как хозяева.

— А эти важные шишки задают тон. Вы видите, какой они подают пример — губят на рудниках тысячи людей, лишь бы сохранить свои прибыли. Чего уж тут удивляться, если шишки помельче в драке из-за денег пристукнули парочку хозяйских сыщиков! Вот откуда у нас сейчас на приисках столько мерзости. Борьба за существование, борьба за богатство и власть становится все ожесточеннее.

— Верно говоришь, Динни!

Том вошел с черного хода. Он поцеловал мать и сел с ней рядом.

— С Новым годом, мама, — сказал он. — Эйли с ребятами сейчас придут. Они зашли за Мари.

— Я вот про что толкую, Том, — пояснил Динни, — если уж горная промышленность не может обойтись без помощи правительства — без того, стало быть, чтобы не выкачивать денег из рабочего кармана, — почему бы тогда правительству не взять рудники в свои руки и не управлять ими на пользу стране и народу? Пора покончить с тем, что владельцы рудников загребают себе все прибыли.

— Неверное это дело — вкладывать деньги в рудники, — вмешался Фриско.

— Как и во многое другое, — отозвался Том, — и в здравоохранение и в разработку природных богатств страны. Но когда народ сам будет владеть рудниками и разрабатывать их, мы избежим многих потерь, и не только рудники — все народное хозяйство страны будет развиваться по-иному.

— При условии, что золото не упадет в цене, — продолжал спорить Фриско.

— Да какое это имеет значение? — вспыхнула Салли. — Какой вообще нам прок от всего этого золота, что мы добываем из земли? Его посылают в Америку и там снова прячут под землю!

— Металл — материальная основа цивилизации, — сказал Фриско.

— Тем больше оснований, — заметил Том, — укрепить эту основу цивилизации, взяв в свои руки добычу металлов, чтобы их можно было использовать в интересах всего народа.

— Золото!.. — презрительно фыркнул Динни. — Придет время, когда оно не будет нам нужно. Не будем мы добывать золото из земли, чтоб опять хоронить его в сейфах банков. Не дадим классу хозяев это оружие, чтобы они хозяйничали в мире. Ну, что для рабочего золото? Если вдуматься, так это же сплошная нелепость. Почему золото должно быть мерилом всех ценностей? Есть его нельзя, от него ни зимой тепла, ни летом прохлады. И все-таки при нынешней системе его можно обменивать на то, что действительно нужно человеку: на пищу, одежду, кров — на все, от чего зависит здоровье людей и их удобства.

— Вот именно, — продолжал Том, развивая свою мысль так же последовательно и упорно, как изучал он законы экономики и принципы организации пролетариата. — Но нужно исходить из того, что есть. Пока золото все еще остается мерилом меновой стоимости.

— Англия отходит от золотого стандарта, — перебил его Фриско. — Бьюсь об заклад, что за ней последуют и многие другие страны.

— Австралия только что отправила в Соединенные Штаты золота в слитках и монетах на миллион фунтов стерлингов, — сказал Том. — Золото — все еще товар, а Австралия — страна, где его добывают. Мы будем продавать золото, пока Америка будет его покупать.

— А теперь горные компании вопят, чтобы правительство помогло им сократить расходы по добыче золота и дало денег на постройку обогатительных фабрик, на которых они собираются применить новый способ флотации маслом, — проворчал Динни.

— И требуют себе премий за разработку низкосортных руд, — ввернул Тэсси. — И почему только правительство не возьмет рудники в свои руки?

— Я бы тоже хотел это знать, Тэсси, — сказал Том.

— Да, если бы они получили премии, дела бы оживились на Золотой Миле, — весело заявил Фриско.

— Для жуликов, которые давно уже заправляют нашим городом, — огрызнулся Динни.

Тут у калитки появилась Эйли с детьми, а следом за ними в сад вошли Мари и Билли. Дети взбежали на веранду радостно, звонко крича:

— С Новым годом, бабушка!

— С Новым годом, Динни!

— С Новым годом, Фриско!

Голоса Эйли и Мари присоединились к шумному хору поздравлений. Билли подошел к Салли и присел подле нее на корточки; она улыбнулась ему. Билли знал, что бабушке захочется, чтобы он побыл с ней в этот первый день нового года. Скоро пришли с новогодним визитом соседи и старинные приятели Динни: Сэм Маллет и миссис Маллет, Эли Нанкэрроу с женой и детьми, Джонс Крупинка и Тэсси Риган. А за ними появились Даница и Тони с двумя детьми и Перти Моллой с женой и сыновьями. Вскоре весь дом наполнился ребячьим криком, взрывами смеха, веселой Дружеской болтовней. Это была встреча жителей приисков, добрых друзей. Их объединяли общие надежды и общие опасения, и они чувствовали себя здесь, как дома, приятно и просто.

Когда все разошлись, Салли пошла проводить Мари до калитки и потом еще долго стояла и думала о чудесной дружбе, которая помогла им обеим переносить многие тяжкие испытания в жизни.

Закат догорал, небо бледнело, но горизонт еще алел. Золотистые блики играли на красной земле и грудах булыжника, насыпанных возле выбоин вдоль шоссе. Сумерки сгущались между домами и, поднимаясь все выше, окутывали тесно сбившиеся в кучу высокие здания Калгурли.

И Салли подумала, что широкая пыльная дорога, протянувшаяся отсюда к Боулдеру, похожа на пройденный ею долгий жизненный путь.

Ей вспомнились Лал, Дик и Моррис, и сердце ее сжалось. Если бы Лал мог встретиться сегодня со старыми друзьями и соседями! Если бы Дик мог увидеть, каким растет Билли! Как бы он гордился своим мальчиком! Как был бы благодарен Эйли и Тому за все, что они сделали для Билли! А Моррис… Бедный Моррис! Он многого ждал от жизни и так мало получил. Его всегда преследовали неудачи. Как было бы чудесно, если бы сбылась его мечта вернуться на родину и примириться с семьей. Моррис был бы так доволен, он бы снова поверил в себя.

Как странно, что его всегда так терзала мысль о потерянных акциях Большого Боулдера! Салли вспомнила, как за день или два до смерти он опять заговорил о них. Казалось, он был убежден, что, не потеряй он этих акций, вся судьба его сложилась бы иначе: он был бы так же богат, как большинство первых акционеров, хотя, возможно, и продал бы эти акции, когда курс стал падать и все думали, что месторождения Большого Боулдера выработаны до конца.

Конечно, она была неосторожна, но все же не могла чувствовать себя виновной в том, что Моррис потерял бумажник и акции в тот вечер, когда она приехала к нему в Хэннан. Порой Салли приходило на ум, что их мог украсть Пэдди Кеван. Он был тогда мальчишкой и любил прихватить, что плохо лежит. Но в то время у них не было оснований подозревать его. А теперь — не все ли равно? В конце концов Моррис кое-что извлек из своей неудачи. Все, что было в нем хорошего, проявилось в полной мере лишь тогда, когда он решил взяться за дело и перекупить похоронное бюро. И, конечно, она никогда не уважала его больше и не любила нежнее, чем в те дни.

Нет, Салли не жалела о годах, которые провела на приисках. Здесь родились ее сыновья. И какая мать могла бы больше гордиться своими сыновьями?

Ее тревожило здоровье Тома. Но скоро лето, и все они поедут отдыхать на побережье — и Том, и Эйли с детьми, и она с Билли. Это придумал Дэн, и Салли так хотелось повидать его. Они поедут на южное побережье, раскинут лагерь на берегу того залива, где когда-то Салли с сестрами училась плавать и помогала отцу вытягивать к ужину сеть, полную рыбы. Салли казалось, что она уже видит шелковистую голубовато-зеленую гладь залива, вдыхает терпкий запах горящего хвороста, которым потянет от лагерного костра. Ребята смогут всласть поплескаться там, где помельче, а Том с Дэном будут ездить к Мысу Натуралиста, когда им захочется поплавать в прибой или провести денек на рыбной ловле вместе с местными жителями. Там у скал водится такая крупная рыба.

Уже сколько лет Том обещал Дэну устроить всем такой праздник, но на этот раз Дэн пригрозил, что если они не явятся в Ворринап до конца месяца, то он приедет на своем грузовике и увезет всю семью силой.

Салли жалела, что не сможет захватить с собой своих стариков. Динни будет очень огорчен, что ему придется остаться. Но она опасалась, что Тому не понравится, если она пригласит Фриско поехать с ними. Значит, она сможет уехать лишь при условии, что Динни останется дома и позаботится о Фриско. И Динни понимал это.

Конечно, Фриско чужой им, и Салли чувствовала, что Том и Динни в какой-то мере разочаровались в ней, когда она отвела Фриско уголок в своем доме и в своем сердце. Они ничего не забыли и ничего не простили ему. Салли и сама не одобряла своей страсти к Фриско — и все же эта страсть жила в ее сердце, властная и безрассудная, озаряющая все вокруг своим сияньем, словно вот этот закат… И Салли ничуть не раскаивалась; ее радовало, что они с Фриско проведут вместе остаток своих дней.