Элиф Шафак - Ученик архитектора

У меня нет сомнений в том, что мне не суждено увидеть Тадж-Махал во всей красе. Однако если вдруг проклятие Хесны-хатун останется в силе и я умру уже после завершения строительства, то потом непременно покину эти края по собственной воле. Исе и прочим своим ученикам я оставлю самые подробные наставления, хотя отнюдь не уверен в том, что они пожелают им следовать. Когда имеешь дело с учениками, невозможно предугадать, кто из них воспользуется твоим наследием, а кто предпочтет от него отказаться. Впрочем, это не имеет значения. Стану я принимать в строительстве непосредственное участие или же нет, гробница в любом случае будет завершена. Признаться, я лелею в душе тайный замысел: собираюсь, как делал это уже не раз прежде, оставить в куполе Тадж-Махала некий сокровенный знак, напоминающий о Михримах и понятный лишь посвященному взгляду, а именно: изобразить слияние луны и солнца, нерасторжимо соединившихся в ее имени.

По настоянию шаха гробницу будет украшать мраморная плита с надписью: «Сие здание было возведено, дабы прославить величие Творца». Будь моя воля, я бы добавил: «И силу человеческой любви».

Согласно архитектурному замыслу, четыре стены Тадж-Махала должны быть абсолютно одинаковыми, отражаясь друг в друге как в зеркале. В этом заключен глубокий смысл. Камни отражаются в воде. Образ Божий отражается в людях. Любовь отражается в разбитых сердцах. Правда отражается в историях, которые люди рассказывают друг другу. Все мы живем, трудимся и умираем под одним невидимым куполом: богатые и бедные, мусульмане и христиане, мужчины и женщины, рабы и свободные люди, султаны и погонщики, учителя и ученики… Под этим куполом все мы равны. Под ним исчезают любые различия, и все звуки, вне зависимости от того, выражают они печаль или радость, тонут в безмолвии всепоглощающей любви. Именно так я представляю себе Мироздание. Более я ничего не могу сказать на сей счет, ибо мой слабый разум не в состоянии постичь, где кончается прошлое и начинается будущее, где кончается Запад и начинается Восток.

Трудно сказать, кто кого выбирает: писатели сюжеты для будущих книг или же сюжеты писателей. Вот, например, со мной и с романом «Ученик архитектора» произошло последнее. Замысел этого произведения родился у меня однажды солнечным днем в Стамбуле, когда я сидела в такси, застрявшем в пробке. Понимая, что опаздываю на важную встречу, я в досаде выглянула из окна. Взгляд мой скользнул вдоль по улице и уперся в мечеть, возвышавшуюся на морском берегу. Это была мечеть Муллы Челеби – одно из наименее известных творений Синана. У стены ее сидел цыганенок, колотивший по перевернутой жестяной банке. Я решила, что самый лучший способ скоротать время в пробке – начать придумывать историю, где будут действовать великий архитектор Синан и цыгане. Но пробка вскоре рассосалась, машина двинулась с места, и идея вылетела у меня из головы. Я вспомнила о ней лишь неделю спустя, когда один старый друг прислал мне по почте исследование Гюлру Несипоглу «Эпоха Синана: архитектура Оттоманской империи». Стоило мне открыть книгу, как мое внимание привлекла одна из иллюстраций – портрет султана Сулеймана, высокого, худощавого, в шелковом халате. Но более всего меня заинтересовали фигуры, изображенные на заднем плане. Напротив мечети Сулеймание стоял слон, на шее у которого сидел погонщик. Они жались в самом углу картины, словно считали, что им не место на одном полотне с Сулейманом и посвященной ему мечетью, и хотели выскочить из рамы прочь. Я не могла отвести глаз от этой парочки. Сюжет сам выбрал меня.

Работая над этой книгой, я стремилась постичь мир не только Синана, но и всех тех, кто его окружал: учеников, строителей, рабов, животных. Когда пишешь роман о художнике, который жил в столь давнюю эпоху и создал такое множество архитектурных шедевров, самое сложное – это не заплутать во времени. Для того чтобы возвести мечеть, тогда в среднем требовалось от семи до девяти лет, а он за свою жизнь построил триста шестьдесят пять зданий. В интересах повествования я решила пренебречь реальной хронологической последовательностью и создать собственную хронологию, подчинив исторические события требованиям художественной логики. Так, например, в действительности Михримах Султан вступила в брак в возрасте семнадцати лет. Но я выдала ее замуж несколько позднее, поскольку мне не хотелось слишком быстро разлучать их с Джаханом. Ее супруг Рустем-паша умер в 1561 году, я же в своем романе позволила ему прожить немного дольше. Капитан Гарет – полностью вымышленный персонаж, хотя в истории известно немало случаев, когда моряки-европейцы действительно переходили на сторону Оттоманской империи; бывало, разумеется, и наоборот.

Я сознательно пошла на историческую вольность, переместив великого астронома Такиюддина в более раннюю эпоху. В действительности он стал главным придворным звездочетом во времена султана Мурада. Но трагический эпизод, связанный с Обсерваторией, был для меня очень важен, и мне хотелось непременно включить его в роман. Кроме того, я взяла на себя смелость изменить дату смерти великого визиря Соколлу Мехмед-паши. Художник Мельхиор Лорк и австрийский посланник Бусбек – реальные люди, прибывшие в Оттоманскую империю примерно в 1555 году, однако все подробности их пребывания в Стамбуле являются плодом моего воображения. Что касается встречи моего героя с великим Микеланджело, то в нескольких исторических трудах я встречала упоминания о том, что группа оттоманских архитекторов посетила Рим, но чем они там занимались, оставалось неясным. Так или иначе, я решила, что имею полное право отправить в этот город учеников Синана – Джахана и Давуда. И последнее: некогда в Вене действительно жил слон по имени Сулейман, историю которого увлекательно рассказал в своем романе «Странствие слона» португальский писатель Жозе Сарамаго.

В заключение хочу еще раз подчеркнуть, что моя книга – плод писательского вымысла. Тем не менее меня вдохновляли и направляли реальные исторические персонажи и исторические события. Необходимые сведения я щедро черпала из множества источников, начиная с «Турецких писем» Ожье Гислена де Бусбека и заканчивая исследованием Метин Энд «Стамбул в XVI веке: город, дворец, повседневная жизнь» (Metin And. «Istanbul in the Sixteenth Century: The City, the Palace, Daily Life»).

«Пусть мир течет, подобно водному потоку», – любил повторять Синан. Мне остается лишь надеяться, что этот роман, подобно потоку, подхватит читателей и увлечет их.

Выражаю сердечную признательность следующим замечательным людям: Лорне Оуэн – за то, что она взяла на себя труд прочесть первый вариант романа и очень помогла мне своими глубокими замечаниями; Донне Поппи – за воистину бесценные советы; Кейт Тейлор – за мудрость и терпение; Анне Ридли – за поддержку и чудесную улыбку; Гермионе Томпсон – за щедрость. Большое спасибо также всей восхитительной команде издательства «Penguin UK».

Я чрезвычайно благодарна обоим своим редакторам, живущим по разные стороны Атлантики: Венеции Баттерфилд и Полу Словаку. Работать, ощущая с ними постоянную связь на уровне разума и духа, чувствуя, что они разделяют мою страсть к сочинительству, было не просто удовольствием, но настоящим подарком судьбы. Хороший редактор – благословение небес для писателя, а мне было ниспослано целых два хороших редактора.

Мой главный литературный агент Джонни Геллер – воплощение заветных мечтаний любого автора. Он умеет слушать, умеет понимать, умеет вселять бодрость. Дейзи Мейрик, Кирстен Фостер и вся команда «World Rights» из «Curtis Brown Agency» тоже заслуживает всяческих похвал. Кроме того, хочу поблагодарить Панкай Мишра и Тима Стейнли, которые на ранних этапах работы дали мне немало дельных советов, а также Камилу Шамси, которая помогла мне придумать имя для слона. Я бесконечно признательна Гюлру Несипоглу: ее увлекательное исследование, посвященное Синану, и оригинальный взгляд на историю оказали мне воистину бесценную помощь. Отдельное спасибо Угур Канбилен и Мерик Мекик, подобных которым нет в целом мире.

Мне неловко благодарить Эйюпа, который прекрасно знает, что ему досталась ужасная жена, и, скорее всего, давно уже не питает иллюзий относительно того, что она когда-нибудь исправится, однако по непостижимым для меня причинам остается рядом со мной. И разумеется, самая горячая моя благодарность – Зельде и Захиру.

Этот роман впервые увидел свет в Турции, хотя и был написан по-английски. Я должна сказать огромное спасибо всем читателям, приславшим мне свои отзывы, из которых я узнала, что люди встретили Чоту с радостью, словно давнего друга.