Галина Романова - Роман Галицкий. Русский король

- Тятя, - повторил ребёнок.

- Да, тятька твой, Данил! - Роман удерживал сына одной рукой, а другой привлёк к себе Анну: - А ты ждала ли?

Она ткнулась ему в грудь, прижалась лицом к волчьему меху опашеня:

- Ждала…

- Недолго тебе ждать осталось, Аннушка, - промолвил Роман, целуя жену в макушку. - Ушла Предслава в монастырь. Теперь нам ничто не помешает…

Свадьбу Романа и Анны справили скромно - как-никак Анна для галичан уже третий год была законной княгиней, родила князю крепыша-сына, да и не принадлежала она к княжьему роду. Но всё-таки на радостях Роман приказал выставить на площадях бочки мёда и вина, а во дворце весь день до глубокой ночи шумел пир, и Митусь распевал хвалебные песни молодой чете. Роман сидел подле Анны на переднем месте и искоса поглядывал на жену. Уже пять лет они вместе, второй год пошёл любимому сыну, придёт время - родятся у них ещё дети, но, как и несколько лет назад, у обоих сладко замирало сердце, когда они думали о том, как останутся вдвоём и раскроют друг другу объятия. И когда молодых наконец проводили в ложницу и Анна встала перед мужем на колени, чтобы разуть его по обычаю, он поднял жену с колен, обнял, прижал к себе, и они долго стояли, не размыкая рук.

Но недолго стояла в Галиче тишина. Прошёл обильный снегопад, несколько дни бушевали метели, а когда распогодилось, добрались до Галича послы Всеволода Юрьевича. Возглавлял посольство Кузьма Ратшич, ближний Всеволодов человек. С ним были Михайло Борисович и Еремей Глебович.

- Рад я приветствовать послов от брата моего Всеволода Юрьевича владимирского, - со стольца кивнул им Роман. - Здоров ли князь Всеволод? Как здоровье его княгини? Всё ли благополучно в его дому?

- Князь наш здоров, и княгине Всеволодовой лучше, - важно ответил Кузьма. - Но не всё благополучно во Всеволодовом дому. Прознал князь наш, что учинил ты со сватом его Рюриком Ростиславичем и женой его.

- Князь Рюрик от своей гордыни и нрава пострадал, - нахмурился Роман. - Жена же его и дочь всего лишь последовали за ним, потому как одна у них оставалась дорога. А за худые дела Рюрика и не такая кара ждала. Пущай в монастыре грехи свои замаливает. Зело много их у него.

- О том Всеволод наслышан, и не про Рюрикову судьбу послал нас к тебе пытать, - сказал Кузьма. - Но чинишь ты несправедливость тем, что увёз с собой сыновей Рюрика, Ростислава с женой и дочерью и юного Владимира, аки пленных. Нелепие творишь, княже Роман. Отпусти молодых князей, освободи их.

Правду сказать, пока не вымолвил Кузьма просьбу Всеволода, опасался Роман - а ну, как решит владимирский князь принудить его держать ответ за постриг киевского князя. Но, услышав, что на самом деле заботит Всеволода, он успокоился и рассмеялся:

- Ростислав и Владимир не пленники мои, а гости. Живут они у меня свободно, ни в чём им преграды нет, - хлопнул в ладоши и крикнул появившемуся отроку: - Отыщи Ростислава Рюриковича и призови его в мои палаты!

Но Ростислав уже сам шёл к Роману и появился в дверях почти сразу. Лицо его вспыхнуло, когда он увидел Всеволодовых бояр.

- Вот князь Ростислав, сам пришёл, свободно, - повёл рукой Роман.

- Ежели вам охота, могу отпустить я его с вами. Пущай едет, куда похочет, и жену с дочерью с собой заберёт.

Ростислав вытаращил глаза. Он ожидал, что его будут держать в Галиче несколько лет, а тут гордый строптивый галицко-волынский князь сам отпускает его. Неужто Всеволод Юрьич настолько силён, что одно его имя внушает ужас и почтение даже здесь, на окраине Руси?

Что до Романа, то он предугадывал нечто подобное. Ростислава взял с собой именно на случай, если Всеволод решит воевать против него, мстя за Рюрика. Но тот явно не хотел войны, и для радеющего за мир внутри страны Романа это было лучшим исходом.

- Всеволод ещё хочет сказать тебе - вороти Рюриковичам их имение, отдай им Киев, вотчину их отца, - продолжал Кузьма.

Ростислав просиял, но улыбка его получилась тревожная - вдруг заупрямится Роман? Сейчас Киев в его руке, а коли сядет на стол Ростислав, так и отделится Киевщина от огромного куска, собранного Романом под своей рукой. Кто сам решится лишить себя своего состояния?

Но Роман недолго раздумывал. Киев для него уже не был смыслом и целью жизни. Велика важность - золотой стол? Гораздо значимее то, что от него зависит, кто из князей сядет на него.

- Добро, - повернулся он к остолбеневшему от такой покладистости Ростиславу. - Бери сей град и володей им вослед отца твоего. Да ряда не нарушай и роты не преступай служить земле Русской и великому князю.

Ростислав вспыхнул, но радость от столь дорогого подарка заглушила в нём горечь. Пускай, получив Киев из рук Романа по просьбе Всеволода, стал он подручником этих князей, но он всё-таки будет киевским князем! Это было пределом мечтаний молодого князя, и он покинул Галич гордый и вполне довольный судьбой.

Со спокойным сердцем вступал Роман Мстиславич в новую пору своей жизни. Галич принадлежал ему, как и Волынь. Киев ходил под его рукой. Бояре были усмирены - многих он казнил, другие разбежались и прозябали на чужбине. Соседи считались с ним. Из Венгрии, Швабии и Силезии слали ему князья и короли дружественные письма, называли своим братом и самодержцем всея Руси.

Но не только радостные вести доходили до него. На другой год, как раз в те дни, когда княгиня Романова Анна донашивала второго сына и спокойствия ради была отослана в загородный терем, приехали в Галич непростые гости. Послал их сам папа Римский Иннокентий со словом к «королю галицкому» Роману.

Возглавлявший посольство легат епископ Григорий был высоким стройным нестарым ещё мужчиной. По всему было видно, что недавно одел он монашескую сутану и ещё не забыл те дни, когда лихо скакал на коне и рубил мечом неверных. И на русских он смотрел так, словно видел перед собой орду сарацин. Его сопровождающие выглядели более дружелюбно.

Роман принял послов миролюбиво. Привезённые ими дары, бегло осмотрев, приказал унести в казну, пробежал глазами верительные грамоты и после этого спросил легата:

- С чем послал тебя папа?

- Великий князь, - тот церемонно, но сухо склонил голову, - Наместник Святого Петра на земле, папа Римский Иннокентий желает тебе много лет здравствовать. Наслышан он о твоих подвигах против неверных половцев и диких ятвяжских язычников. Слава о твоём мече дошла до наших пределов. Ты великий воин и слава о тебе переживёт века. Но ты не знаешь ещё всей своей силы и можешь достичь большего. Сейчас ты всего лишь один из князей Великой Руси, но мог бы стать императором Всея Руси и прозываться самодержцем уже по полной воле. Подумай, Романе! Тебя не просто так зовут самодержцем русским - сие есть тебе предначертание и твоя судьба. Решись сделать этот шаг, стань истинно великим князем - папа Римский обещает тебе помощь и сам увенчает тебя императорской короной. Ты единственный, кто достоин её.

Роман с интересом выслушал папского легата. Речь его понравилась галицко-волынскому князю, ибо в глубине души он сам начинал подумывать о том, чтобы собрать под себя землю. Но уже привык он к тому, что в этом мире ничего не даётся даром, и, дождавшись, пока епископ Григорий завершит речь, спросил:

- А что от меня потребует папа за корону? Легат был смущён прямым вопросом.

- Король Роман, - помявшись, заговорил он, - ты умный человек и сам понимаешь, что просто так папа императорскую корону не даст. Если ты примешь корону, ты примешь и покровительство наместника Святого Петра на земле.

- Значит, я должен отречься от своей веры? Принять латинскую веру?

- Но ты же сам понимаешь, что нельзя быть язычником и подданным Святой Римской католической…

- Слышали, мужи галицкие? - перебил его Роман и окинул насмешливым взором сидевших тут же думцев. - Предлагают нам отречься от нашей веры, ибо православная наша вера, по мнению папы, сие есть тёмное язычество и дикая ересь. Желает папа, чтобы мы по-ихнему обряды церковные правили, как того латинские попы желают, чтоб от веры отцовой отреклись - чтоб князь ваш смог императором Русским называться… Видишь этот меч? - внезапно наклонился он к легату. В руке его сверкнул его меч. До того князь опирался на него, поставив как посох между ног. - Таков ли меч Петров у Папы? Коль имеет такой, то может сам города давать, а я, доколе имею свой у бедра, не хочу города брать ино, нежели отцы наши и деды, и по-иному не хочу множить землю Русскую. А ныне ступай! - Он резко встал, и Григорий отшатнулся, забыв, что недавно ещё рубил сарацин направо и налево десятками. - Ступай-ступай и передай папе, что чужая вера нам ненадобна! Мы - русские! И вера наша одна - православная!