Маршал - Канта Хамзатович Ибрагимов

– Немного убиралась. – Одежда Тоты почищена, висит аккуратно на стуле, но сейчас Дада спрашивает о своем: – Тота, вы вчера мне дали два телефона по памяти. Вы не ошиблись?

– Дада, я тебе уже десятый раз повторяю. Рабочий телефон Амёлы я точно помню. А вот домашний – не уверен.

Тота стал одеваться, а Дада как бы про себя говорит.

– Наша мама рассказывала, что ей всегда снился сон, как она шла по железнодорожному полотну в пустыне, а впереди её мать. Но она никак не может догнать её, как в воде, тяжело идти… Не поверите, Тота, только вам говорю, а более и некому было. С самого детства меня преследовал один сон, вернее кошмар. В ушах этот истерзанный крик «Дада, Дада!», что я кричала, когда убили отца. Так бывает тяжело… А вот в последние дни я вижу во сне маму. Образ расплывается, но она почему-то плачет и зовёт меня. Я так хотела её увидеть!.. И вот. Мама!.. Тота, скажите, какая она? Елизавета… Ещё раз. Прошу. Поподробнее расскажите о маме.

– Я тебе почти всё всю ночь говорил. Однако про одну вещь не сказал… Мы ведь втроем, я о нас и твоей маме, – зэки и знаем, что такое кликуха или позывной. Она дается в основном по характеру человека. Ведь так? Так вот, у твоей мамы, она сама мне сообщила, позывной был Цыплёнок…

– Почему был? – возмутилась Дада.

– Ну, я в том плане, что ныне она ведь повзрослела.

– У-у! – простонала Дада. – Когда же наступит утро? Когда откроют переговорный пункт?! Я услышу маму. Тота, дорогой, вы мне купите билет? Цюрих! Мама!

– Да-да, конечно, – обещает он.

– Боже, эта ночь длиннее, чем в карцере… Вы в карцере долго сидели? – И вдруг она меняет тему: – А Амёла и не похожа на мать, не правда ли?

– Да-да, – соглашается Тота. – Ты более похожа. Это факт.

– Хотя в милиции нам сказали, что мы похожи, как две сестры.

– В какой милиции? – удивился Тота.

– В Енисейске. Там всего одна захолустная гостиница, – вспоминает Дада. – И вот в эту дыру прибывает эта мадам! С такими чемоданами. Вся в парфюме. С прислугой. И говорит: «Где портье?» Ей, бедняжке, чемодан занести в номер надо. Вы представляете, Тота, я тогда и не знала, с ней ведь консул посольства Швейцарии был. Так он и потащил её огромный сундук на второй этаж.

– Так сундук или чемодан? – поддевает Тота.

– Какая разница? В эту сибирскую глушь – весь гардероб! – Дада встала. Подбоченилась. Продолжила: – Я как увидела её, сразу поняла, что эта мымра к вам примчалась.

– А как ты это определила?

– Ой, Тотик, а к кому же в это болото поедут?.. Твои кудри каштановые всех сводили с ума.

– Как видишь, теперь не каштановые, седые.

– Ещё краше… Вот она и примчалась, как будто меня не было и нет.

– Но ты на посту, – съязвил Тота.

– А как же, мать двоих детей!

– Твоя сестра. Оказывается.

– Вот я об этом… В общем, утром является эта мадам в ресторан на завтрак. Шведский стол. Ну, как в Сибири. Мне нормально. А она – что это такое? Где же местные, натуральные продукты – рыба из Енисея, грибочки, ягоды? Тут всё – китайский пластмасс.

– Может, она и права?

– Что права? Я ей и сказала – ешь, что Бог дал, и не выпендривайся.

– А она что?

– А она наглая. Вдруг послала меня. Мол, не твое дело.

– Тут тебя понесло, чуть стулом не пришибла.

– А вы откуда знаете?

– Местные чеченцы рассказывали.

– Да, хорошие ребята. Я, как в Енисейск прибыла, сразу их подтянула. Они-то меня из ментовки после той драки и вытащили.

– А Амёлу?

– А перед Амёлой эти менты ещё и извинились… Кстати, я это вспомнила потому, что, когда нас из гостиницы забрали, мы ведь там всю посуду побили, один мент-криминалист сказал: «А вы как две сестры, похожи».

– И ты её чуть не убила!

– Не велика потеря… Кстати, потом я её спасла.

– Это как?

– Представляете, эта мадам вышла на следующую ночь на балкон, покурить. Дверь не закрыла. А тут мошкара… Ночью в гостинице крик. Там всего с десяток номеров. Мой рядом… Слышу, скорую не могут вызвать – водитель пьян. Я зашла к ней в номер. Смотрю, лежит, вся опухшая. Я поняла, что это малярийная аллергия. Могла задохнуться. Я в аптеку. А какая аптека в тайге. Позвонила землякам. Они аптекаря подняли. Я ей в одно место простой парацетамол с димедролом всадила. Утром пришла в ресторан как огурчик и мне сквозь зубы: «Мерси»… Правда, вас она вытащила… Я-то улетела, она осталась… С вами.

– Я её не видел… Мне надо ехать на кладбище. Чурт должны подвезти.

В обед Тота вернулся домой, а Дада всё также сидит, плачет.

– Что, не дозвонилась? – Она кивает. – А что плачешь?

– Две недели… Всего две недели…

– Что значит – две недели?

– Две недели назад моя мама умерла.

– Елизавета?

– Да. Её настоящее имя Катя. Екатерина Крюгер. Только после её смерти Амёла стала разбирать её дела и