Драконы моря - Франц Гуннар Бенгтссон

Услышав это, они сделались ужасны, как оборотни, и схватились друг с другом. Казалось, они были равны силами, и никто из них не мог одержать победу над другим. Балки и стены сотрясались, когда они ударялись о них. Людмила отошла к двери, дабы не мешать им.

Когда она стояла там, подошёл Орм.

— Что за шум? — спросил он её. — Что они здесь делают?

Людмила улыбнулась, повернувшись к нему.

— Дерутся, — сказала она.

— Дерутся, — промолвил Орм, шагнув к ней. — Из-за чего?

— Из-за меня, — ответила довольная Людмила. — Быть может, это они и называют — сделаться берсерком.

Затем она в испуге отбежала в сторону, ибо увидела взгляд Орма, который был нов для неё, и поняла, что его обуял великий гнев.

Старая метла была прислонена к стене. Орм выдернул из неё палку, и это было единственным оружием, которое было у него, когда он шагнул внутрь хлева, захлопнув за собою дверь. Затем его голос был различим среди рычания двух работников, а затем на какое-то время в хлеву воцарилось молчание. Но сразу же рычание раздалось снова и с удвоенной силой. Служанки вышли во двор и стояли, прислушиваясь, но никому не хотелось открыть дверь хлева и посмотреть, что случилось. Некоторые стали звать Раппа, говоря, чтобы он не забыл прихватить свою секиру, но его не нашли. Затем одна из дверей распахнулась, и из хлева, обезумев от ужаса, выскочил бык с петлёй, болтавшейся на его шее, и помчался в лес. Все громко вскрикнули, увидев его. Теперь Людмила уже испугалась и начала плакать, ибо поняла, что затеяла нечто большее, чем собиралась.

Наконец рёв и шум прекратились, и наступила тишина. Орм вышел наружу, тяжело дыша, и отёр рукой лоб. Он хромал, одежда его была разорвана, а из бороды на щеке был выдран клок. Служанки бросились к нему с тревожными криками и расспросами. Он взглянул на них и сказал, что вечером им не придётся накрывать на стол для Улльбьёрна и Грейпа.

— И завтра тоже, — добавил он. — Но что с моей ногой, я не знаю.

И он поковылял к дому, дабы его увечье осмотрели Ильва и священник. Внутри хлева царил беспорядок, а в углу друг на друге лежали два берсерка. Острый конец палки был вонзён в горло Грейпа, а у Улльбьёрна изо рта вывалился язык. Оба были мертвы.

Людмила боялась, что теперь её высекут, и Ильва считала, что она того заслуживает, после того как пошла одна к двум берсеркам. Но Орм заступился за неё, мягко убеждая, что она отделалась легче, чем могла бы, и то слава Богу.

Тогда Людмила так рассказала о том, что случилось до схватки, что все согласились, что её не в чем винить. Орм не был огорчён случившимся, после того как отец Вилибальд осмотрел его ногу и сказал, что увечье скоро пройдёт. Ибо отныне, зная, что Гудмунд из Уваберга подарил ему двух работников из мести, он был доволен своим подвигом, когда он одолел двух берсерков без какого-либо подобающего оружия.

— Ты мудро поступила, Людмила, — сказал он, — стравив их друг с другом, когда они стали докучать тебе, ибо я не уверен, что смог бы победить их, если бы они уже не устали друг от друга. Поэтому я советую тебе, Ильва, не сечь её, хоть она и поступила опрометчиво, пойдя туда одна. Ибо она слишком юная, чтобы понимать, какие мысли лезут мужчинам в голову, когда они смотрят на неё.

Ильва с сомнением покачала головой, но не стала спорить.

— Всё кончилось благополучно, — промолвил Орм. — Никто не станет отрицать, что эти два головореза потрудились на славу. Теперь у нас есть колодец, лодочный сарай, моя слава увеличилась, а Гудмунд посрамлён. Всё так, как должно быть. Но я дам ему знать, что, если он ещё раз заденет меня, я навещу его, и он об этом никогда не забудет.

— Я отправлюсь с тобой, — горячо сказал Черноволосый, который сидел здесь же и прислушивался к беседе.

— Ты слишком мал, чтобы носить меч, — промолвил Орм.

— У меня есть секира, которую Рапп сделал мне, — ответил тот. — Он сказал, что немного найдётся секир более острых, чем у меня.

Орм и Ильва рассмеялись, но отец Вилибальд покачал неодобрительно головой и сказал, что прискорбно слышать такие речи от ребёнка-христианина.

— Я тебе должен ещё раз сказать то, Черноволосый, — промолвил он, — что ты слышал от меня пять, если не десять раз: ты должен поменьше думать об оружии и почаще повторять молитву, которая называется «Отче Наш», дабы выучить её, что я приказал тебе сделать уже давно и даже подробно объяснил её. Твой брат, Харальд, мог читать эту молитву, когда ему было семь лет, а тебе уже двенадцать, и ты всё ещё не знаешь её.

— Харальд может читать её за нас двоих, — ответил дерзко Черноволосый. — Я не тороплюсь стать священником.

Так проходило время в Гронинге. На этом заканчивается история об Орме Тостисоне и его удаче. Он не отправлялся более в походы, но хозяйство его процветало, и он старился в довольстве и достатке. Иногда он сетовал лишь на боли в спине, которые доставляли ему много хлопот и от которых его не мог избавить даже отец Вилибальд.

Олаф Летняя Пташка принял крещение и взял в жёны Людмилу. Они были счастливы вместе, хотя люди поговаривали, что он не пользуется такой властью в доме, к которой он привык.

Ульв Счастливый и Черноволосый ходили вместе в долгий викингский поход. Когда они вернулись, Ульв Счастливый женился на Оддни, а Черноволосый отправился в Англию и сражался там в битве на Святой Реке на собственном корабле короля Кнута Могучего.

Токи, сын Серой Чайки, продал свой хутор в Вэренде и построил ещё больший дом неподалёку от Гронинга. Орм и Ильва были довольны этим, хотя ни Токи, ни его жена, Мира, так и