Кристиан Жак - Битва при Кадеше

Боевая колесница, легкая, но в то же время и крепкая, была только что закончена. Она находилась на вершине лестницы, ведущей в большой двор с портиками, где хранились колесницы такого типа. Старший мастер похлопал по плечу плотника, наблюдавшего за отделочными работами.

— Внизу, у подножия лестницы… Это он!

— Он?

Ремесленник посмотрел.

Да, конечно же, это был он, Фараон, правитель Верхнего и Нижнего Египта, Сын Солнца, Рамзес.

К двадцати шести годам наследник Сети правил уже в течение четырех лет и был окружен любовью и восхищением народа. Светловолосый, атлетического телосложения, ростом выше метра восьмидесяти, с удлиненным лицом и прекрасной шевелюрой. Лоб у него был широкий и открытый, с выступающими надбровными дугами и густыми бровями, нос длинный, тонкий, с небольшой горбинкой, уши закругленные и тонко очерченные, полные губы, твердый подбородок, ясный и глубокий взгляд — все это придавало Рамзесу силу, которую любой мог бы назвать сверхъестественной.

В течение долгого времени отец обучал Рамзеса умению властвовать, доверив сыну бразды правления только после трудных испытаний. Рамзес унаследовал от своего знаменитого предшественника Сети умение вести себя с достоинством. Даже когда он не носил одежду, положенную по ритуалу, одно его присутствие внушало всем уважение.

Царь поднялся по лестнице и осмотрел колесницу. Старший мастер и плотник боялись его осуждения. То, что Фараон без предупреждения, лично проверял их изделие, показывало его неподдельный интерес к качеству вооружения, производимого в мастерских.

Рамзес не ограничился поверхностным осмотром. Он ощупал каждую деревянную часть, осмотрел дышло и убедился в надежности колес.

— Хорошая работа, — похвалил он, — но нужно будет проверить крепость колесницы на ходу.

— Это предусмотрено, Ваше Величество, — уточнил старший мастер. — В случае поломки возница указывает нам слабую деталь, и мы тут же приступаем к ремонту.

— Это часто случается?

— Нет, Ваше Величество. И цех пользуется этим для исправления ошибок и улучшения качества изделий.

— Не ослабляйте ваши усилия.

— Ваше Величество… Могу ли я обратиться к вам с вопросом?

— Слушаю тебя.

— Скоро война?

— А ты ее боишься?

— Мы делаем оружие, но боимся военного конфликта. Сколько египтян умрут? Сколько женщин станут вдовами? Сколько детей лишатся отцов? Неужели войны не избежать?

— Это зависит не только от нас! Но в чем будет наш долг, если Египет окажется под угрозой?

Старший мастер опустил голову.

— Египет — наш отец, наше прошлое и будущее, — сказал Рамзес. — Он дает все, не считая, и приносит свои дары каждый миг… Так можем ли мы ответить неблагодарностью, эгоизмом, трусостью?

— Мы хотим жить, Ваше Величество!

— Если надо, Фараон отдаст свою жизнь за Египет. Работай спокойно, старший мастер.

Как была прекрасна его столица! Пи-Рамзес был сном наяву, мгновением счастья, продлевающимся день за днем. Прежний город Аварис, проклятое прибежище захватчиков, пришедших из Азии, превратился в очаровательную и утонченную столицу, где акации и смоковницы укрывали от солнца как богатых, так и обездоленных.

Правитель Египта любил гулять за городом, в полях с высокой травой, по тропинкам, окаймленным цветами, вдоль каналов, пригодных для купания. Он охотно пробовал медовое яблоко или сладкий лук, наведывался в хозяйства, вырабатывающие столько же оливкового масла, сколько было песка на берегу Нила, дышал воздухом, наполненным ароматами садов. Прогулка правителя заканчивалась в шумном внутреннем дворе, окруженном складами, где хранились все богатства города: ценные металлы, редкая древесина, запасы хлеба.

Но в последнее время Рамзес не прогуливался ни за городом, ни по «бирюзовым» улочкам. Он проводил все свободное время в казармах среди опытных воинов, оценивающих по достоинству условия проживания в новых помещениях.

Воины, часть которых составляли многочисленные наемники, были довольны жалованьем и качеством пищи. Но многие жаловались на частые учения и сожалели о том, что не нанялись в армию на несколько лет раньше, когда мир казался крепко установившимся. Переход от упражнений, пусть и тяжелых, к боям с хеттами не радовал даже привычных к войне опытных воинов. Все боялись жестоких воинов-анатолийцев, не потерпевших еще ни одного поражения.

Рамзес почувствовал, что страх стал постепенно проникать в сердца людей и пытался бороться с этим злом, посещая одну за другой все казармы и присутствуя на учениях. Фараон должен был выглядеть спокойным, внушать всем своим воинам уверенность и не показывать, что беспокойство гложет его душу.

Как быть счастливым в городе, откуда сбежал его друг детства Моисей, под руководством которого еврейские каменщики возвели все эти дворцы, поместья и дома? Безусловно, Моисей был обвинен в убийстве египтянина Сари, зятя правителя. Но Рамзес не переставал сомневаться. Сари, его бывший наставник, состоял в заговоре против него и повел себя подло по отношению к рабочим, находившимся под его руководством. Не попал ли Моисей в ловушку?

Когда правитель не думал о своем пропавшем и все еще ненайденном друге, он проводил время со старшим братом Шенаром, верховным сановником Египта, и Аша, молодым дипломатом и незаменимым помощником. Шенар испробовал все, чтобы помешать младшему брату стать Фараоном, но неудачи образумили его, и теперь он серьезно относился к своей работе. Что касается Аша, то он был давним другом Рамзеса и Моисея, и ему полностью доверяли.

Каждый день трое мужей знакомились с донесениями, поступавшими из Сирии, и старались трезво оценить ситуацию.

До какого времени Египет сможет терпеть продвижение хеттской армии?

Рамзес изучал большую карту Ближнего Востока и Азии, разложенную на столе. На севере раскинулось царство Хатти [3] со столицей Хаттусой, расположенной в самом центре Анатолийского плато. Дальше, на юге, вдоль побережья Средиземного моря простиралась Сирия, пересекаемая рекой Оронт. Главная крепость Кадеш контролировалась хеттами. На юге находилась провинция Амурру и порты Библоса, Тира и Седона, подчинявшиеся Египту, а дальше — Ханаан, правители которого были верны Фараону.

Восемьсот километров разделяли Пи-Рамзес, египетскую столицу, и Хаттусу, резиденцию Муваттали, хеттского правителя. Обе территории находились вне опасности от любой попытки вторжения, этому способствовал скат от северо-восточной границы до Центральной Сирии.

Но хетты не желали мириться с теми ограничениями, которые ввел в свое время Фараон Сети. Совершая вылазки за пределы своей территории, анатолийские воины осуществили прорыв в сторону Дамаска, главного города Сирии.

Таково было мнение Аша, основанное на сообщениях осведомителей. Рамзес же, перед тем как возглавить армию с твердым намерением отбросить противника к северу, требовал полной уверенности в данном факте. Ни Шенар, ни Аша не могли принять это ответственное решение. Только Фараон, он один, мог, взвесив все за и против, принять решение и действовать.

Рамзес, поддавшись первому порыву, хотел контратаковать хеттов, как только узнал об их набегах. Но подготовка армии, в основном ее перемещение из Мемфиса в Пи-Рамзес, требовала еще многих недель, если не месяцев. Эта отсрочка, переносимая Рамзесом с некоторым нетерпением, возможно, позволила избежать бесполезного конфликта. Вот уже неделю ни одно тревожное донесение не поступало из Центральной Сирии.

Рамзес направился к дворцовому птичнику, где беззаботно жили колибри, сойки, синицы, удоды, чибисы и множество других птиц, порхавших в тени смоковницы около бассейна, покрытого голубыми лотосами.

Он был уверен, что найдет ее там, наигрывающей на лютне старинную мелодию. Нефертари, Великая Супруга Фараона, нежность любви, единственная женщина в его сердце. Она была, хотя и незнатного происхождения, первой красавицей во дворце, и голос ее, сладкий, как мед, не произносил бесполезных речей.

В юности Нефертари готовилась провести свою жизнь в уединенных размышлениях в одном из храмов страны, но Рамзес безумно полюбил ее. Поженившись, они не ожидали, что вскоре станут царской четой, ответственной за судьбу Египта.

Черные блестящие волосы и глаза цвета бирюзы делали ее неотразимой. Любящая тишину и сосредоточенность, Нефертари покорила двор. Скромная и энергичная, она помогала Рамзесу и совершала чудо, гармонично сочетая качества правительницы и жены.

Нефертари подарила Фараону очень похожую на него дочь — Меритамон. Она не могла больше иметь детей, но это несчастье, казалось, лишь слегка, словно весенний ветерок, задевало ее. Храм любви, возводимый ею и Рамзесом в течение девяти лет, казался ей залогом и одним из источников благополучия египетского народа.