Виктор Поротников - Спартанский лев

   — Придёшь в первом часу пополуночи и постучишь в дверь условным стуком. Вот так. — Дафна несколько раз ударила по скамье костяшками пальцев. — Только не грохочи изо всей силы!

Дафна легко поднялась и изящным движением оправила складки своего длинного одеяния.

   — До свиданья, братец! — Она нагнулась, подставляя щёку для поцелуя.

Леарх поцеловал сестру, и та направилась к выходу.

   — Не опаздывай.

   — Дафна! — окликнул сестру Леарх. — Эта знатная женщина замужем?

Дафна молча кивнула своей красивой головой, при этом длинные локоны её причёски пришли в движение, будто подхваченные лёгким ветерком.

   — Для тебя это имеет большое значение, братец?

   — Вовсе нет. — Леарх вдруг смутился. — Я просто так спросил. Супруг ведь может потерять эту женщину, если она покинет свой дом посреди ночи. Вот почему я спросил.

   — Не беспокойся, братец. — Дафна ободряюще улыбнулась. — Мужа этой женщины нет в Спарте. И скоро он домой не вернётся.

Дафна скрылась за дверью.

Леарх, объятый волнением, принялся лихорадочно соображать, какую из знатных молодых спартанок имела в виду его сестра. Он перебирал в памяти всех её подруг, которые были старше по возрасту, дальних и ближних родственниц, а также их подруг. Перед мысленным взором Леарха проходили чередой женские лица. Они возникали словно видения и тут же пропадали, поскольку ни одна из женщин из окружения Дафны, по мнению Леарха, не подходила под описание загадочной незнакомки. Юношу обуревало сильнейшее желание поскорее встретиться с той, которая, несмотря на свою знатность, всё же «положила на него глаз».

После осмотра вдов гармосины были обязаны отчитаться перед эфорами.

Коллегия эфоров, также состоявшая из пяти человек, заседала в эфорейоне, небольшом здании, расположенном близ герусии[19]. По своему положению эфоры являлись не просто блюстителями законов и древних обычаев Лакедемона. По сути дела, это была высшая государственная власть, в подчинении у которой находились все прочие чиновники, старейшины и даже цари. Эфоры избирались сроком на один год. В их число неизменно попадали только самые знатные спартанцы, чьи родословные восходили к богам или легендарным героям.

Старейшины в отличие от эфоров избирались в герусию на пожизненный срок. Но если эфором мог стать всякий знатный гражданин, достигший сорокалетнего возраста, то в геронты выбирали лишь шестидесятилетних. Совет старейшин был совещательным органом при царях, а также высшей судебной инстанцией в Спарте. Ещё старейшины вели всю необходимую работу по подготовке и проведению народных собраний.

Гармосины давали отчёт эфорам не все вместе, а по отдельности, ибо каждый отвечал за свою собственную деятельность в одной из пяти ком[20], на которые делилась Спарта.

Гармосину Тимону по жребию выпало отчитываться перед эфорами последним. Тимон посчитал это везением, поскольку особенными успехами он похвалиться не мог и уповал лишь на то, что эфоры не будут к нему слишком строги, выслушав отчёты тех гармосинов, у которых дела обстоят гораздо лучше. Тимон знал, что, к примеру, в Питане[21] вдовствующих спартанок детородного возраста вообще не осталось. Вдовью участь в Питане, благодаря деятельности гармосинов, влачат лишь семидесятилетние старухи.

Однако надежды Тимона на снисхождение к нему со стороны эфоров рассыпались в прах, едва он сообщил общее число вдов в Лимнах, а также число родившихся детей за последние полгода и число умерших мужчин, женщин и детей за этот же период.

После радужной картины, вырисовывавшейся из отчётов прочих гармосинов, сообщение Тимона вызвало сильное недовольство. Особенно негодовал эфор-эпоним[22] Сосандр.

   — Значит, младенцы в Лимнах мрут как мухи, зрелых мужчин там становится всё меньше, а женщины не рожают, так как почти каждая четвёртая вдовствует, — мрачно подытожил он. — Я думал, что у нас в Киносуре[23] самое плохое положение с рождаемостью и смертностью. Но я ошибся — худшее положение, оказывается, в Лимнах.

Эфоры восседали в удобных креслах с подлокотниками из слоновой кости. Тимон стоял с навощённой табличкой в руках, не смея поднять глаз.

   — Так-то ты служишь государству, Тимон! — раздался осуждающий голос эфора Клеомеда. — Или тебе неведомо, что община спартиатов заинтересована в большей рождаемости? Ты разве забыл, что Спарта окружена селениями илотов[24], которых в несколько раз больше, чем спартанцев? Только наше сильное войско удерживает илотов в повиновении. Воины не возникают по мановению руки, Тимон. Воинов приходится взращивать из мальчиков. А чтобы было больше мальчиков, спартанки должны больше рожать. Тебе это понятно?

   — Вполне. — Тимон удручённо покивал головой.

   — Тогда почему в Лимнах так много молодых вдов? — Клеомед не скрывал раздражения. — Где результат твоей деятельности, Тимон?

   — Мне удалось выдать замуж всех вдов моложе тридцати лет. Поверьте, это было нелегко сделать, ведь у женщин на первом месте чувства и симпатии, а не желание рожать детей от кого попало.

   — Что значит от кого попало! — рассердился Сосандр. — Никто не принуждает тебя, Тимон, подыскивать в мужья вдовствующим спартанкам периэков[25] и неодамодов[26]. Если в Лимнах мало вдовцов-спартанцев, тебе надлежало обращаться за помощью к другим гармосинам.

   — Я обращался. — Тимон уязвлённо вскинул голову. — Но в соседних комах та же картина: вдов больше, чем вдовцов. Ведь женщины в Спарте умирают только от болезней, а мужчины погибают не только от болезней, но и на войне.

   — Ты сообщил нам неслыханную новость, Тимон, — язвительно усмехнулся Сосандр. — Может, ты предлагаешь спартанцам не воевать вообще?

   — Не предлагаю, — огрызнулся Тимон. — Я вообще ничего не предлагаю. Я просто всё объясняю, дабы вы не подумали, что я бездельничал в прошедшем году.

   — Может, ты и не бездельничал, друг мой, — промолвил эфор Геродик, голосом и взглядом давая понять Тимону, что отговоркам тут не место. — Однако плоды твоей деятельности ничтожно малы. Ты говоришь, что выдал замуж всех вдов моложе тридцати. Что ж, это похвально. Но в твоём списке основная масса вдов — это женщины старше тридцати лет. О них ты, как видно, забыл.

   — Я уже подыскал мужей семерым вдовам из этого списка. — Тимон холодно глянул на Геродика.

   — Семерым из тридцати трёх! — Геродик поднял кверху палец, акцентируя на этом внимание своих коллег.

   — Действительно, Тимон, успехи твои скромны, если не сказать ничтожны, — вставил эфор-эпоним. — И я хочу заметить, что когда наше войско вернётся с Крита, то вдов в Спарте, конечно же, прибавится.

   — Я не могу силой заставлять вдов вновь выходить замуж, ибо все они свободные женщины. — Тимон почувствовал, что эфоры явно намереваются наказать его огромным штрафом. — Я также не имею права предлагать вдовам в мужья тех вдовцов, которые по разным причинам ограничены в гражданских правах либо по состоянию здоровья не могут иметь детей. Мне приходится учитывать и симпатии женщин даже в большей мере, чем симпатии мужчин-вдовцов. Ведь речь идёт не просто о соединении двух одиноких людей, но о создании полноценной семьи, где должны появиться дети или хотя бы один ребёнок.

Однако эфоры продолжали обвинять Тимона в нерадивости.

   — Ладно бы, среди вдов в твоём списке не было привлекательных женщин, но ведь это не так, — заметил эфор Клеомед. — Неужели для красавицы Астидамии не нашлось мужчины, согласного взять её в жёны? Ни за что не поверю в это!

Тимон поведал со вздохом, что как раз Астидамия-то — самая разборчивая среди всех лимнатских вдов.

   — Многие мужчины сватаются к Астидамии, но она всех отвергает из-за любви к умершему мужу.

   — Мне непонятно, друг мой, — опять заговорил эфор Геродик, — ты выгораживаешь себя или Астидамию?

   — Никого я не выгораживаю. — Тимон начал терять терпение. — Я лишь пытаюсь...

   — Он пытается объяснить нам ситуацию, — проговорил эфор Клеомед, повернувшись к Геродику. — Когда не справляются с делами, всегда пытаются что-то объяснять.

   — А-а. — Геродик насмешливо покачал головой.

   — Твои разъяснения нам понятны, Тимон, — сказал эфор-эпоним, нахмурив брови. — Нам только непонятно, почему граждане Лимн назначили гармосином именно тебя. Твоя рассудительность похвальна. Однако было бы лучше, если бы ты не следовал капризам вдовствующих спартанок, но ради выгоды государства сочетал где можно хитрость с принуждением. Ведь чувства женщин переменчивы, как погода весной.