Булат Жандарбеков - Томирис

Мадий не пошел в Египет, но это дорого обошлось этой стране и его народу. Мадий запросил столько, что Египту пришлось целый год выплачивать дань, опустошив тем самым и казну, и амбары, и хранилища. А пока Египет выплачивал чудовищную дань, ишгузы расположились в странах "Серебряного Полумесяца" и совершали оттуда набеги на города и селения Малой Азии. Они настолько уверились в своем превосходстве, что зачастую конные отряды, совершающие эти грабительские рейды, состояли только из... женщин.

В это время на другом конце Передней Азии развертывались трагические события. Мидия и Вавилон, пользуясь отсутствием ее грозного союзника, решили покончить с Ассирией. Но старый лев — все-таки лев, и быстрой победоносной войны не получилось. Ассирия грозно огрызалась, и война стала трудной, затяжной и шла с переменным успехом. И вдруг из дальнего похода вернулся Мадий! Теперь исход войны зависел от того, чью сторону примут ишгузы. Боевые действия прекратились, и обе воюющие стороны застыли в ожидании: радостном — ассирийцы и тревожном — их противники — мидяне и вавилоняне.

А Мадий не торопился. Он разбил свой стан на равном расстоянии от враждующих сторон и держал под угрозой сокрушительного удара и тех, и других. Это ожидание изматывало соперников. На царя Вавилонии Набопаласара жалко было смотреть — он окончательно пал духом. Его союзник Киаксар — царь Мидии, человек умный, хитрый и коварный, понимая, что теперь надежда на Набопаласара плохая, мучительно искал выхода из критической ситуации. В голове мелькнула мысль, испугавшая его. Он старался ее отогнать, но она упрямо возвращалась. Наконец Киаксар, не в силах противиться, решился на риск. Он с небольшой свитой смело явился в стан Мадия — прямо в пасть к тигру! Опасность, которой он подвергался, придала особую убедительность его красноречию. Киаксар не жалел ни лести, ни посулов и сумел-таки уговорить повелителя ишгузов разорвать союз с Ассирией и пойти войной на эту распухшую от богатств страну. Нарушая верность союзническому долгу, Мадий не испытывал никаких угрызений совести, тем более, что он не был связан, подобно Партатуа, брачными узами с ассирийским царским домом, он просто прикинул за и против и... согласился. Ведь Мидия и Вавилон совсем еще недавно были им общипаны с тщательной добросовестностью, а Ассирия — нет! И мысль об огромной добыче взяла верх над торжественным клятвенным договором о союзе и дружбе. Это было концом великой империи — началась агония Ассирии.

Несмотря на упорное сопротивление ассирийцев, войска мидян, вавилонян и их неожиданных и опасных союзников — ишгузов, разбив в нескольких сражениях армию противника, подошли к Ниневии — "логову львов", столице Ассирии.

Перед ними лежала прекрасная Ниневия — столица растерзанной Ассирии. Еще ни разу в этот город не ступала нога вражеского воина, разве что только он бывал здесь уже лишь в качестве военнопленного или раба. Город со знаменитой глиняной библиотекой великого Ашшурбанипала, ездившего не иначе как в колеснице, запряженной четырьмя пленными царями, в то время как остальные цари ожидали своей участи, сидя в железных клетках. Город-красавец, с великолепными храмами и дворцами, с широкими светлыми улицами, главная из которых называлась "царской" и имела 15 саженей в ширину. Вела она к печально известным "Садовым воротам", через которые въезжали в течение многих веков цари Ассирии, возвращаясь со своих победоносных походов. Особые, вполне понятные чувства вызывали у мидян, вавилонян и урартцев курганы у этих ворот — они были насыпаны грозными царями из земли, взятой в разрушенных ими городах.

И вот теперь этот враждебный город был перед ними.

Три месяца осажденные с отчаянием обреченных защищали столицу, свой последний оплот, но устоять не смогли. Через проломы в мощных стенах воины ворвались в город!

На улицах столицы великой Ассирии разыгрались дикие сцены расправы победителей над побежденными. Захватчики громили и разрушали все кругом, убивали стариков, насиловали женщин на глазах близких и родных, хватали младенцев за ноги и разбивали им головы о стены домов; гордых ассирийских вельмож, закованных в цепи, делили по жребию.

Ассирийский царь Син-шарру-ишкун, чтобы избежать плена и позора, поджег свой дворец и погиб в пламени. Интересно, что каждый из союзников вел себя соответственно своей натуре и чувству, которое он испытывал к побежденному. Мидяне утоляли жажду мести, которую они накопили за столетия ассирийского ига. Кочевники пренебрежительно отбрасывая пинком драгоценный сосуд, красивую утварь или дорогую статую, дрались и ссорились из-за коня, оружия. А расчетливые вавилоняне тайком от всех откапывали в золе: царского дворца груды сплавившегося золота и серебра.

Победители оставили после себя руины и пепелища. Так погибла великолепная столица Ассирии, один из самых красивейших городов Древнего Мира.

После падения Ниневии ассирийцы не прекратили сопротивления. То там, то здесь вспыхивали восстания, руководители которых объявляли себя царями Ассирии. Царь ишгузов Мадий, — гнушаясь черновой работой, предоставил мидянам и вавилонянам добивать ассирийцев, гасить последние очаги сопротивления, двинулся к камышовым зарослям Прикаспия — на зимовье. На многие фарсанги растянулось кочевье ишгузов. Шли, взметая пыль в поднебесье, тысячные косяки, табуны и отары, тянулись, неимоверно скрипя сплошными деревянными колесами, обозы с несметной добычей. Подобно удаву, заглотившему слишком крупную жертву, воинство Мадия уползало в укромное место, в камыши, чтобы переварить дань Египта и неисчислимые богатства Ассирии.

Сопротивление ассирийцев после падения Ниневии продолжалось еще три кровавых года. Ассирийцы уповали на помощь Египта, встревоженного усилением Вавилона, да и все крепнущая мощь Мидии не вызывала у страны великого Нила особой радости. Фараона Псамметиха I, при котором Египет выплатил чудовищную по размерам дань Мадию, сменил на троне его сын и преемник, энергичный Нехо. Собрав огромную армию, он двинулся в далекий поход на помощь агонизирующей Ассирии. Неожиданно у египтян появился новый противник. У города Мегиддо путь фараону Нехо преградил иудейский царь Иосия со своим войском. Фараон, крайне удивленный такой внезапной воинственной прытью иудейского царя, страна которого уже многие годы была сателлитом Египта и покорно платила дань, попытался покончить дело миром и потребовал пропустить его войска. Только спешкой можно было объяснить такое миролюбие Нехо. Но Иосия высокомерно отверг это предложение. И началось сражение, окончившееся плачевно для евреев. В самом начале битвы меткая египетская стрела, попав в горло Иосия, прервала его земное существование, и иудяне, лишенные своего чрезмерно храброго предводителя, бежали с поля боя.

Тем временем ассирийцы, избрав нового царя Ашшур-убаллита, шли скорым маршем на соединение с египтянами. Последним препятствием для этого стал город Харран, который Ашшур-убаллит надеялся захватить с ходу. Но вавилонский гарнизон мужественно отразил все приступы ассирийцев, и они увязли под этой крепостью. Только через месяц подошел и фараон Нехо со своим крайне утомленным войском.

Долгожданная встреча оказалась не очень радостной — Харран продолжал упорное сопротивление, вскоре пришло известие, что вавилонский царь Набопаласар, получив помощь от мидян, спешит на выручку героическому городу. Узнав об этом, Нехо снял осаду и без боя отступил за Евфрат. Ассирийцы опять остались одни против объединенных сил своих врагов. Вот теперь-то с Ассирией было покончено раз и навсегда. Веками внушавшая трепет своим врагам, грозная держава прекратила свое существование, и не было никакой силы возродить ее.

Вавилоняне одержали самую большую победу в своей истории, завоевали независимость, превратились в самую могущественную страну в Месопотамии. Сам победитель Набопаласар лишь глухо упоминает об этом событии, царь Набонид — так вообще отрицает, вопреки всякой истине, участие вавилонян в разгроме ассирийцев, приписывая трагедию родственного народа ишгузам и мидянам. По его словам выходит, что, когда злодеи ишгузы терзали несчастную Ассирию, царь Набопаласар лишь молился богам и в знак глубокой печали спал не на мягких перинах, а на голой земле!

Вавилон стыдился своей победы над Ассирией.

Гибель Ассирии вызвала ожесточенную борьбу за ее наследство. А наследство было действительно огромным. На развалинах могущественной державы выросли три могучих государства: Мидия, Лидия и Вавилон.

Мидия устремила свои хищные взоры на восток, завоевав Сагартию, Карманию, Персию, и придвинулась к самым границам Индии. Лидия подмяла под себя Малую Азию и заставила признать себя сюзереном малоазийские греческие колонии: Милет, Галикарнас и другие. Вавилон, заняв господствующее положение в Двуречье, устремил свои алчные взоры в сторону стран "Серебряного Полумесяца", но встретил здесь противника в лице Египта, долгое время господствовавшего в этом районе. Обе стороны лихорадочно готовились к столкновению между собой. Фараон Нехо вызвал к себе в ставку преемника лихого Иосия, погибшего в бою под Мегиддо, иудейского царя Иоахаза, пленил его, а на трон Иудеи посадил его брата Иоакима, более, по мнению Нехо, покладистого вассала.