Василий Седугин - Князь Гостомысл – славянский дед Рюрика

– Я костер смастерю, – сказал Сюкора. – Сушняка наношу, огонь разведу.

– А чистить нам с Гостомыслом оставляешь? – набычился Хвалибудий.

– Рыбного запаха не переношу. Воротит от него.

– Какой он нежный! Нос свой благородный боится оскорбить!

– Да ладно вам. Костер тоже нужен, пора и ужином заняться, – отбивался Сюкора.

Он побрел в лес. Его не было столь долго, что вся рыба была очищена, а лещи и подлещики уложены в соляной раствор. Наконец он явился, неся небольшую кучку хвороста.

– Это все? – спросил его Гостомысл.

– А что, мало? – удивленно спросил Сюкора.

– На растопку хватит. Где же столько времени прохлаждался?

– Как где? В лесу.

– Тебе ничего нельзя доверить! – в сердцах сказал Гостомысл. – Ничего-то ты толком не можешь!

– А зачем? Я – княжич. За меня мои верные слуги и подданные сработают.

Гостомысл срубил засохшее на корню небольшое дерево, посек его на части, скинул сверху на площадку, а Хвалибудий в это время принес подобранные в лесу сухие ветки. Подвесили над огнем ведро с водой и, когда вода закипела, бросили рыбу, пшено и соль. Скоро от варева пошел такой запах, что у парней подвело желудки и закружилась голова. Они поочередно подходили к костру, подкидывали веточки и жадно смотрели в ведро, спрашивая друг у друга:

– Может, готово уже?

На холстине были разложены хлеб, зеленый лук. Стояли наготове деревянные чашки и ложки. Наконец Гостомысл зачерпнул немного ухи, попробовал и, задумчиво глядя на другой берег, изрек:

– Уха готова.

Тотчас вокруг ведра началась оживленная возня. Каждый пристроился как ему удобней и принялся за еду. Некоторое время раздавалось только смачное чавканье, потом Хвалибудий не выдержал:

– Ну ушишка, я вам скажу!

– Пальчики оближешь, – поддержал его Гостомысл.

– Ум отъешь! – глубокомысленно заключил Сюкора.

Вдруг он громко хлопнул ладошкой по жирной ляжке, проговорил:

– А вот и первый маленький ласковый комарик пожаловал!

– Теперь жди вечернего нашествия! – поддержал его Хвалибудий.

– Вечер ерунда. Ночью что будем делать? Заедят!

– И все по твоей милости. Ты не взял палатки!

– Давайте сворачиваться и – домой!

– Ага! Против течения, может, только к полуночи причухаем!

– Дела-а-а...

После некоторого молчания Гостомысл сказал решительно:

– Строим шалаш. Закроем еловыми лапами, оставим узкий проход, его заткнем рубашками. Встаем и быстро за работу!

– Ишь раскомандовался! – неприязненно косясь на новгородского княжича, проговорил Сюкора. – Тебе надо, ты и строй!

– Раз я приказал, значит, будем заниматься шалашом!

– Это почему же? Мы одинаково с тобой княжичи! Ровня!

– Нет, не ровня! Твое племя подчиняется нашему князю!

– Сегодня подчиняется, а завтра не будет.

– И завтра, и послезавтра!

Неожиданно в разговор вмешался Хвалибудий. Сказал неприязненно:

– Ты, Гостомысл, того... не очень-то. Кто кому должен подчиняться, это большой вопрос. В нашем племени, например, считают, что вы, новгородские славене, вообще народ не из наших краев, а пришлый из-за моря. Стало быть, никаких прав на руководство нами не имеете.

– Вот-вот, и у нас о том же я слышал, – добавил Сюкора. – Жили вы, славене, где-то далеко на западе. Вот туда ступайте, там и командуйте! А мы, чудь, исстари живем в здешних местах, это наша земля. А пришельцев не очень уважаем!

– Верно, наши предки жили на реках Одра и Лаба, недалеко от Дании. Ну и что? Два с лишним века назад мы пришли на эти земли и никуда уходить не собираемся! – набычился Гостомысл.

– Собираетесь не собираетесь – это ваше дело. Только чужие вы среди нас. Даже разговор не такой, как у нас, здешних славян.

– Мы – славяне, и у нас единый корень!

– Может, корень и один, да деревья разные![3]

Гостомысл стоял перед княжичами, сжав кулаки и тяжело дыша. Казалось, еще мгновенье и он кинется в драку, но здравый смысл пересилил. Нельзя будущему князю давать волю своим чувствам, учил его отец, князь Буривой. Властитель должен быть всегда выдержанным и хладнокровным и подчинять свои действия только уму. А в данном случае, ко всему прочему, кулаками ничего не докажешь, княжичи отстаивают взгляды своих племен, и ничем переубедить их не удастся.

– Хорошо, – сказал он глухо. – Дурное дело нехитрое. Оставайтесь здесь, пусть вас жрут комары. А я позабочусь о себе сам.

Он круто повернулся и стал карабкаться наверх, срываясь и скользя на круче.

– Обойди по пологому месту! – насмешливо крикнул ему Хвалибудий.

Но Гостомысл упорно взбирался, пока не скрылся за кромкой берега.

– Вот упрямый черт, – в сердцах проговорил Хвалибудий, провожая его взглядом, потом повернулся к Сюкоре: – Что делать будем, княжич чудных людей?

Тот пожал плечами, ничего не ответив.

Комары между тем нападали все яростнее, скоро от них не стало никакого спасения. Хвалибудий и Сюкора беспрестанно хлестали себя сначала ладонями, а потом ветками. Наконец Хвалибудий не выдержал:

– Все, Сюкора, как хочешь, а я присоединяюсь к Гостомыслу. Кажется, он разумнее нас с тобой на сей раз оказался.

Гостомысла они застали за сооружением небольшого навеса возле толстого дуба, ему осталось только закрыть вход еловыми лапами.

– Ладно, Гостомысл, – примирительно проговорил Хвалибудий, – извини нас. С кем не бывает. Жара целый день, да еще эти комары некстати.

Гостомысл молча продолжал свою работу.

– Ну не сердись. Знаешь поговорку: повинную голову меч не сечет.

Гостомысл в ответ – ни звука.

– Сюкора, ну чего молчишь? Скажи, что мы согласны строить шалаш.

– Согласны, – выдавил из себя тот.

– Добавь: под руководством Гостомысла.

– Добавляю: под руководством Гостомысла.

– Ну чего ты, упрямый славен, молчишь? Мало, что тебе кланяются два княжича?

Гостомысл перестал укладывать еловые лапы, подумал и, глядя в землю, проговорил:

– Тащите палки. Вон там орешник растет. Рубите быстрее, а то скоро темнота опустится.

Оба княжича бегом кинулись в чащу леса.

Шалаш соорудили быстро. Первым полез в него Сюкора. Хвалибудий ухватил его за штаны:

– Куда? Тебя вообще не надо пускать!

– Почему?

– Потому что забыл палатку дома, это раз. А во-вторых, всех меньше принес еловых лап и ни одной палки!

Сюкора лягнул ногой и исчез в шалаше. Вскоре там послышалась возня, потом крик:

– Тут комаров видимо-невидимо! Спать будет невозможно!

– Верно, – подтвердил Гостомысл. – Пока мы строили, в шалаш налетели комары. Выгоняй их!

Раздалась возня, потом крик Сюкоры:

– Разве их выгонишь? Я машу руками, а они не хотят вылетать!

– Давай-давай, старайся! Пока не выгонишь всех до одного, мы тебя не выпустим!

Гостомысл и Хвалибудий пересмеивались, слыша шум за еловой крышей. Наконец Гостомысл сказал:

– Хватит, вылезай.

– Но тут еще полно этой мелкой твари!

– Вылезай, говорю. Сейчас мы их в один миг вытурим!

Сначала из шалаша показалась круглая голова Сюкоры, потом и весь он вывалился наружу, потный, взъерошенный.

– Ух, уморился! А главное, все зря. Там их столько, что нам не уснуть.

– Уснем, – убеждено сказал Гостомысл. – Давай на берег, из костра тащи горячие угли. Одна нога здесь, другая там.

– А в чем тащить-то?

– Сообрази сам.

Угли он принес в ведре. Гостомысл поставил его посредине шалаша, накидал зеленой травы. Вскоре из шалаша потек густой белый дым, в котором видны были серенькие точечки – то вылетали комары. Потом ведро убрали, все трое быстро залезли в шалаш и заткнули входное отверстие одеждой. В шалаше пахло дымом, но зато не было ни одного комара, а подстилка из еловых веток была мягкая и сухая.

– Спим, братцы! – восторженно проговорил Хвалибудий. – Я так устал за день, что даже ног не чувствую. Утром не будить, пока не высплюсь!

– И меня тоже, – поддержал Сюкора.

Гостомысл промолчал, улыбаясь в темноту.

Встал он с восходом солнца. Выбрался наружу. Утро стояло тихое, солнечное. Над речной гладью плавал невесомый туман, раздавались всплески, то гуляла рыба. Гостомысл зажмурился от удовольствия: выпадала прекрасная рыбалка на утренней зорьке!

Солнце поднялось уже высоко в небе, когда он стал будить своих товарищей:

– Просыпайтесь, засони! Солнце на ели, а мы еще не ели!

– Кто там будит в такую рань? – раздался ворчливый голос Хвалибудия. – Встану – убью!

– Ну ладно, спите, спите, это ваше право. Только вот съем всю уху, и вы без завтрака останетесь, потом каяться будете, да поздно!

– А что, – спросил Хвалибудий Сюкору, – съест он целое ведро ухи?

– С него станется, я его знаю!

– Так что, придется вставать?

– Куда деваться? Поднимайся.

Вылезли из шалаша. Заспанные лица тотчас разгладились и расплылись в довольной улыбке: утро выдалось на славу! Деревья пронизали столбы солнечного света, отовсюду слышалось пение птиц, а воздух был чист и прозрачен и взбадривал своей прохладой. Кубарем скатились к воде, умылись, налили в деревянные чашки ухи, стали есть, изредка восклицая: