Царство юбок. Трагедия королевы - Эмма Орци

— Милорд говорит, что их требования нелепы. Удивительно, что его величество дал свое согласие.

— Я советовал герцогу не обращать внимания на эту сволочь, — сказал Жозеф, поправляя галстук. — Министерство, ответственное пред парламентами! Да ведь это просто смешно!

— Насколько я понимаю, — вмешался Ахилл, — парламенты из уважения к его величеству желают, чтобы король сам лично назначил нового контролера финансов.

— Король? — спокойно возразил Жозеф, — Нет, он предоставит это дело нам. Поверьте моему слову, что нового министра назначим мы. И какой это будет приятный пост! Все налоги будут проходить через его руки. Какое широкое поле для честолюбивого человека! — и Жозеф подошел к письменному столу и позвонил. Через минуту в комнату вошел молодой ливрейный лакей и почтительно остановился у двери, — Есть кто-нибудь в приемной, Поль? — спросил Жозеф.

— Да, мсье Жозеф. Около тридцати человек.

— Поди и скажи им, что мсье Жозеф сегодня не принимает, так как проводит время в кругу своих друзей. Принеси мне все прошения, а тех, у кого есть личные рекомендации, я приму завтра в своем кабинете в одиннадцать часов утра. Можешь идти.

Молодой человек удалился с молчаливым поклоном, а Жозеф, с торжеством взглянув на своих друзей, заметил:

— Тридцать человек!

— Это все — претенденты на новую должность? — осведомился Ахилл.

— То есть их представители, — пояснил Жозеф. — О, моя приемная всегда полна! Понимаете ли? Я каждое утро брею герцога; ну, а всякому, мне кажется, желательно контролировать финансы Франции.

— Гм… гм…

— Я желал бы знать, что вы хотели сказать «гм… гм…».

— Я думал о мадемуазель Люсьене, — сказал Бенедикт, сопровождая свои слова сентиментальным вздохом.

— Вот как!

— Да, я — один из ее поклонников. Мадемуазель Люсьена имеет влияние на вашу молодую госпожу, а все мы знаем, что герцог в делах Франции руководствуется желаниями дочери.

— И вы через мадемуазель Люсьену желаете приобрести для своего графа пост контролера? — спросил Жозеф, неистово барабаня пальцами по столу.

— Мадемуазель Люсьена обещала нам свою помощь.

— Я думаю, едва ли это будет иметь значение, — произнес Ахилл, — на нашей стороне мадам Огюст Байон, ключница доктора Дюбуа, домашнего врача мадемуазель Домон…

В эту минуту в комнату снова вошел Поль, неся на серебряном подносе кипу бумаг, и почтительно передал их Жозефу.

— Прошения? Хорошо! Что, ты всех выпроводил из приемной?

— Кроме одного старика, который не хочет уходить.

Дальнейший разговор был прерван появлением маленького, худенького человечка во всем черном, в черных шерстяных чулках, с книгами и бумагами под мышкой, которые при входе его в комнату рассыпались по полу. Глаза у него были светлые, водянистые, а волосы желтые, как солома.

— Я желал бы минут пять побеседовать с герцогом Домо-ном, — робко произнес он.

— Герцога видеть нельзя, — важно ответил Жозеф.

— Может быть, попозже сегодня или завтра утром, у меня есть время, — настаивал странный человечек.

— Но у герцога его нет.

— У меня письмо к господину камердинеру герцога, — смиренно продолжал проситель.

— Рекомендательное письмо? Ко мне? — более мягким тоном спросил Жозеф, — От кого?

— От моей дочери Агаты, которая каждое утро подает шоколад вашей милости.

— Так вы — отец Агаты! Хорошо, я повидаюсь с нею и поговорю о вашем деле. Кстати, чего вы просите? — прибавил он, видя, что старик не двигается с места. — Можете говорить при этих господах, они извинят вас.

— Благодарю вас, мсье, и вас, господа! Я, видите ли, хорошо знаю счет, а в новом министерстве финансов, наверное, будет нужен человек для счетной части, да и не один, конечно. У меня есть дипломы и аттестаты.

— Какого черта мне в ваших аттестатах, дружище? — надменно сказал Жозеф — Я уже пришел к заключению, что вы будете очень подходящий счетовод в новом министерстве. Ваше дело сделано, дружище. Но как вас зовут?

— Дюран, с вашего позволения.

Маленький человечек хотел было рассыпаться в благодарностях, но в это время послышались шум шагов и гул голосов. Мысль, что блестящее общество может застать его здесь, привела старика в ужас, и, забыв свои книги и бумаги, он боком добрался до двери, в которую и юркнул в сопровождении Поля.