Орёл умирает на лету - Анвер Гадеевич Бикчентаев

— Сколько работаю в органах, такое вижу впервые, — докладывал дежурный начальнику отделения.

— Сперва даже глазам своим не поверил.

— Ну, что произошло? — спросил начальник, смахивая сон. — Ничего пока не понимаю.

— Разрешите повторить? Смотрю и своим глазам не верю... Атаман собственной персоной на спине Матроса приехал! Точно купец какой...

— Атаман? Это да! А вот еще Матрос, говоришь? Что-то не припомню такого.

— На той неделе ему было приказано в течение двадцати четырех часов оставить пределы города. Но он, как видно, не выполнил наше распоряжение. Но в крупных делах как будто участия не принимал.

— Так-так... Задержи-ка и его. Придумай что-нибудь... Не без причины же он притащил к нам Атамана. Может, в нем пробудилось желание покончить с улицей?.. Надо воспользоваться тем обстоятельством, что человек сам постучался в наши двери,— добавил начальник наставительно.

Увидев дежурного, Матрос кинулся к двери. Тут уж мешкать нельзя, это он хорошо понимал.

— Слушай, Матрос, ты забыл свою бескозырку, — проговорил дежурный, протягивая подростку головной убор.— Как ты думаешь, надо Атаману немножко облегчить участь или нет? Может, вытащить изо рта кляп и развязать ноги? Пособи, герой...

Появление начальника отделения для Саши было полной неожиданностью. «Обмишурился!» —решил он.

— И меня, что ли, решили зацапать? — сумрачно спросил Матрос, сердито косясь на обоих и на всякий случай отступив ближе к окну.

— Не надо выкидывать номеров, парень,— проговорил начальник, освобождая проход.— Зачем же стекло разбивать? Ты можешь спокойно уйти через дверь. Но я хотел бы с тобою поговорить, если, конечно, есть охота.

— О чем же ты, бугор, хотел поговорить со мной? Воспитывать будешь?

— Не без этого. Но и кроме агитации есть у меня разговор.

— В кабинет завлекаешь?

— Зачем же? Хочешь на улицу выйдем? Или на берег Волги?

— Чего я там не видал?

— Боишься?

— Я-то?

Но все же пойти на берег Волги Саша не согласился. Хватит с него разговоров на берегу Волги.

Начальник понимал, что Саша вряд ли будет разговаривать в присутствии Атамана. И подростку ведь не скажешь самое разумное, что полагается в подобных обстоятельствах: «Ты пока не научился думать о себе и о других. А когда размышление становится необходимостью, человек начинает понимать, где его счастье и что он есть. Я еще не встречал никого, кто бы убегал от своего счастья... И от себя!»

Для начала начальник распорядился увести Атамана.

— Ты, может, думаешь, за то, что я с тобой вожусь, мне благодарности объявляют?

— Нет, не думаю.

— Может, тебе кажется, если я уговорю тебя стать на праведный путь, мне премия выйдет?

— На самом деле, чего ты так стараешься? — удивился Саша.

— А как сам думаешь?

Саша хитро подмигнул и весело заявил:

— Если бы ты со всеми так возился, тебя бы давно в два счета уволили. А со мной тебе, видать, интересно, потому что я — особый сорт!

На этот раз удивился начальник:

— Говоришь: особый?

— Сознайся, ведь никто другой на своей спине не приволок тебе Атамана?

— Ты прав. Такого не было...

Саша расхохотался:

— Ты рассчитывал, что я уж такой олух царя небесного: «Похвалю, мол, его, а там, смотришь, и клюнет. Пойдет за мной, куда захочу». А я никуда не пойду! Я сам решу, куда мне податься!

— Ну вот что! Я тебя не держу. Даю тебе пять часов. Хватит, чтобы хорошенько обдумать что к чему?

— Не придет,— проговорил дежурный, как только за Матросовым закрылась дверь. — Второй раз не придет.

— Ему некуда податься. С этого дня все его дороги проходят через милицию...

Но в назначенное время Александр Матросов в милицию не пришел.

В субботу, перед самым концом рабочего дня, в кабинет начальника милиции вошел дежурный. На его лице играла загадочная улыбка.

— Сашка Матрос!

— А ты утверждал: не придет!

— Так любой явится, в сопровождении постового...

— По какому случаю такой галдеж?

— Свидетели обвинения.

В соседней комнате больше всех выходила из себя женщина в шляпе-котелке.

— Подумать только, среди белого дня, в центре города — поножовщина!

Ее поддержала худая с орлиным носом:

— Мой муж директор швейной фабрики, и я не позволю...

— Нельзя ли потише? — строго потребовал начальник. А потом, кивнув головой дежурному, добавил:

— Допросить и отпустить. А вы — в мой кабинет.

Когда Саша в сопровождении постового переступил порог кабинета начальника милиции, тот сказал своему подчиненному:

— Докладывай!

— Во дворе кинотеатра в пять пятнадцать затеяли драку. Двое сбежали, а вот этого удалось задержать при попытке к бегству...

Из соседней комнаты все еще доносился звучный голос женщины:

— Мой муж директор швейной фабрики...

— Один из двух был кривоногим?

Милиционер с удивлением и одновременно недоверчиво взглянул на начальника:

— Откуда вам это известно?

Матросов поразился не меньше постового. Как он узнал, что среди тех, с кем он дрался, был и кривоногий?

— Я был возле лодки, там на берегу, — пояснил начальник, обращаясь к Саше. — Ты же утверждал, что в ту ночь Атаман был не один...

Саша кивнул головой... Ясное дело, начальник по следам на песке узнал кривоногого.

— Тогда, в первый раз, я еще мог отпустить тебя на все четыре стороны, — проговорил начальник. — В то время мы еще могли выбирать, в какой детдом направить тебя. Сегодняшнее событие в корне меняет дело. Теперь на повестке другой вопрос: какая колония лучше всего для тебя подойдет? Выходит, что сам против себя сработал. Потому что не умеешь распоряжаться собою. А в твоем возрасте пора научиться давать отчет за свои поступки...

В соседней комнате галдеж прекратился. Наверное, свидетели обвинения оставили отделение милиции.

— Драка в общественном месте — раз. Попытка к бегству — два. Плюс — прошлые приводы. Ты можешь утверждать, что на тебя напали или ты сам хотел задержать помощников Атамана. Но как ты это докажешь? Судья словам не верит. Он верит фактам. А они против тебя — сам слышал. Но не так плохи твои дела, как кажется с первого взгляда. Есть и смягчающее обстоятельство — я приложу справку о том, что ты по собственной инициативе привел к нам Атамана. Это смягчит