Василий Седугин - Святополк Окаянный. Проклятый князь

Но тут к вечеру того же дня из Киева прискакал нарочный от сестры Ярослава – Предславы с короткой запиской: «Отец твой умер, а Святополк сидит в Киеве, убил Бориса, и на Глеба послал, берегись его очень».

Ночь не спал Ярослав, думал. Закончилась эпоха правления великого князя Владимира, начинается время борьбы за власть в Киеве; Святополк уже начал эту борьбу. Убив Бориса, он подмял под себя всю Южную Русь и скоро поведет ее против него, Ярослава. С одной дружиной варягов ему не устоять, надо обращаться за помощью к новгородцам. Но как это сделать после побоища в селе Ракомо?..

Утром ударил вечевой колокол. Его звуки поплыли над городом, выталкивая народ из жилищ на вечевую площадь. Шли с настороженностью, веря и не веря в страшный слух об избиении самых храбрых людей города. Что еще можно ждать от князя, который не щадит соплеменников и защищает чужаков? И зачем нужен такой князь? Не лучше ли избрать нового?.. Такие мысли кружились в головах новгородцев, еще не оформившись в какое-то определенное решение.

На помосте князь стоял с посадником. Ни охранников, ни варягов при нем не было. Может, стоят где-то неподалеку в засаде? Но окрестные улицы были пусты, только что толпы людей прошли по ним, все видели. Что же тогда задумал князь Ярослав?..

Когда народ собрался, князь выступил вперед и произнес басовитым голосом:

– Господин Великий Новгород! Только что получил я сообщение из Киева. Пишет мне сестра Предслава. Пятнадцатого июля помер мой отец, великий князь Владимир!

Толпа охнула и замерла. Всего ждали новгородцы, к разному готовились, но только не такое услышать: отбыл в мир иной сам хозяин земли Русской!

– И еще пишет Предслава, что брат мой Святополк решил над всей Русью свою власть жестокую установить, а для этого истребить всех братьев своих, – продолжал свою речь Ярослав, не давая слушателям опомниться и прийти в себя. – И уже убит по его приказу брат мой Борис, человек христианской веры, мирный и послушный. И собирается Святополк со всем своим воинством идти на Новгород, меня смерти предать, а на вас кабалу наложить!

– А-а-а-а! – взревела толпа. – Не жела-и-и-им!

– Вот потому-то и обратился я к вам за помощью: собрать ополчение и пойти на Киев, чтобы пресечь злодеяния Святополка Окаянного!

– Любо-о-о-о! – тут же загремела площадь.

Ярослав рукавом вытер пот со лба и победоносно взглянул на посадника: ну каково? А ты не верил, что люд новгородский пойдет за мной. Идет, да еще с такой охотой!

Но тут выбежал на помост купец вертлявый, с именем тоже ахти каким благозвучным – Скотень. Крутнулся на месте, переломился своим тощим станом, прокричал петушиным голоском:

– Как же мы пойдем с тобой, князь, в дальний поход, когда никто из нас не защищен перед произволом твоим и твоих людей? Вчера ты два десятка порешил, а, может, завтра тебе захочется с сотней расправиться? Нет, ты сначала оборони меня и всех новгородцев от несправедливостей, а потом мы подумаем, идти с тобой или дома остаться.

– Чего ты предлагаешь? – с плохо скрываемым раздражением спросил Ярослав.

– А то! Чтобы ты, князь, своим указом установил ответственность каждого человека за убийство другого человека. И не на словах, а чтобы было записано это в книге и доведено до каждого жителя!

– Хорошо, – тотчас согласился Ярослав. – При всех новгородцах заявляю, что отныне коли убьет муж мужа, то мстить брату за брата, или сыну за отца, или племяннику за дядю. Но если кто-то не станет мстить, тому убивец должен уплатить сорок гривен за голову. И неважно, кто покусится на жизнь человека – князь или боярин, гридь или купец, ябедник или мечник, изгой или русин, славянин или финн. Все обязаны будут подчиниться моему указу!

– Вот это правильно, вот это по-нашему! – хлопнув шапкой о настил, в сердцах выкрикнул Скотень и сбежал с помоста.

Однако тут же на возвышенное место вскочил другой новгородец, неизвестный князю; высокий, статный, кудрявый. Окинул всех смелым взглядом, стал говорить уверенно и напористо:

– Понаехали тут к нам в Новгород разные пришельцы – варяги и колбяги[6], ведут себя как хозяева, а мы будто сбоку-припеку. Не по делу это, не по-нашенски! Надо дать больше прав нам, коренным жителям! А потому предлагаю, чтобы князь своим указом утвердил: если обидчиком будет новгородец, то обиженный должен представить двоих свидетелей. Если же грубияном, толкнувшим новгородца, окажется варяг или колбяг, то хватит и одной клятвы новгородца!

– И еще! – Не дав сойти с помоста кудрявому парню, рядом с ним оказался другой мужчина, сильный и проворный. – Если колбяг или варяг провинятся, никто не может их укрывать у себя дома! Иначе надо штраф накладывать на домовладельца!

Не успевал один сойти с помоста, как поднимался другой, за ним третий, и кажется, не может тому быть конца. Но знал Ярослав, что если он попытается остановить людей, то назавтра они не пойдут за ним в поход, а может, лишат его княжеской власти. Это было под силу народному собранию.

Только к полудню удалось завершить работу вече и все разошлись, еще раз взяв слово с Ярослава, что он все наказы запишет и закрепит в специальной книге. Свое слово князь сдержал. Через несколько лет после описываемых событий им был издан сборник законов под названием «Русская правда», восемнадцать статей которой защищали жизнь, честь и имущество новгородских мужей и простых словен от бесцеремонных посягательств варягов, нанятых для участия в усобицах, а сам князь вошел в историю под именем Ярослава Мудрого.

Собрав три тысячи новгородцев и тысячу варягов, Ярослав двинулся на Киев.

Языческий Муром так и не принял князя-христианина Глеба и тот по-прежнему жил в небольшом селении на берегу реки Именю. Сюда привозили ему горожане дань, иногда он выбирался в город, чтобы принять участие в работе вече, творить княжеский суд или решать какие-либо другие дела. Привольная жизнь в далеком захолустье вполне устраивала молодого князя, и он не мечтал о другой жизни. Со сверстниками частенько уходил он в лес то поохотиться, то по грибы и ягоды, а то просто погулять-позабавиться, много времени проводили они на речушке Именю, купались или ловили рыбу. Вот и сегодня проснулся он с утренней зорькой, потому что накануне поставили они с озорной девчушкой Лелей сети в глубокой яме и снасть на сома под полусгнившей корягой и теперь надо было проверить.

Леля обещала спать не в доме, а в сарае и просила разбудить. Пробираясь между разросшимися крапивой и лебедой, Глеб миновал дом и вышел к воротам сарая. Приоткрыл дверь. В нос ударил настоявшийся запах сена и навоза. Негромко позвал:

– Леля, вставай.

В ответ – тишина.

Тогда он вошел вовнутрь и стал красться к вороху сена, сложенного у противоположной стороны. Тревожно переступила с ноги на ногу лошадь, шумно вздохнула корова. Он увидел расплывчатое белое пятно, догадался, что это спит Леля. Подошел поближе. Она лежала, разметавшись на разноцветной подстилке. Он тронул ее за руку:

– Леля, рыбалить пора.

– А? Кто? – испуганно откликнулась она и приподнялась на локте.

– На речку пошли…

– Ну да, ну да, конечно, – заспешила она, оправляя платье. Быстро встала, они вышли из сарая и направились по тропинке через весь огород; тропинка вела к реке. Глеб шел и видел, как после Лели остается на росистой траве матовый след.

– Ты сам проснулся? – спросила она сонным голосом.

– Сам.

– И как умудрился?

– Не знаю. Будто кто-то под бок толкнул.

– А я только расспалась. Даже сон какой-то видела, только не помню.

– Я тоже под утро сны вижу. Иногда цветные. Аж просыпаться иногда не хочется.

Они вышли к реке. Зорька уже размахнулась на полнеба, окрасив огненно-красным цветом нижние края мелких облаков; показалось солнце, тотчас от него по речке пролегла белая полоса, разделив ее надвое.

– Заходи с той стороны, а я с этой, – отдал приказания Глеб и взялся за конец сети, потянул. Веревка заметно подрагивала, и по телу Глеба пробежала волна азарта: в сети рыба! Стали вместе с Лелей потихоньку выбирать. Из воды показалась розово-золотистая рыбка, за ней другая, третья… Окунечки и подлещики средних размеров, но на уху есть!

Выкинули сеть на песок. Рыбки запрыгали, забили хвостами, тотчас перепачкались в песке. Но это пустяки! Надо только осторожно освободить их из ячеек, чтобы не перепутать сеть.

Недалеко в реке была большая яма, над ней нависала коряга. Самое место для сома. Изготовил большой крючок, насадил лягушку и бросил на ночь. Что-то сейчас будет?

По коряге осторожно пробрался к самому краешку, взглянул вниз. Там переливалась темная масса воды, видны были плавающие листья подводных растений, они похожи были на длинных змей. Жутковато. Сначала надо проверить, цела ли нить. Вот она, плотно врезалась в полусгнившее черное дерево. Потянул. Она даже не стронулась с места. Значит, зацепилась. Обидно терять крючок, видно, придется лезть в воду.