Розмэри Сатклифф - Алый знак воина

снежную мглу.

Дрэм подождал, пока пес скроется из виду, и только тогда вернулся к Долаю. Кью, припавшая к земле возле хозяина, встретила его беспокойным взглядом. Он ласково заговорил с собакой, а затем попытался перетащить Долая поближе к меловому утесу, где он был бы в большей безопасности. Это была нелегкая работа для однорукого человека, но мало-помалу он с ней справился. Когда, наконец, он перенес старика на небольшой меловой островок, поросший высоким густым кустарником, служившим защитой от ветра, он снова набросил на него свой плащ и обрадовался, когда увидел, как Кью подползла к хозяину и почти легла на него. «Она хоть немного согреет его», — подумал Дрэм.

Он вернулся к овце и рукой нащупал ее в темноте. Ягненок совсем скоро должен был появиться на свет. Но в запасе все же было немного времени. Однако волки могли поспеть еще раньше. Он привел овцу в то укрытие у мелового утеса, куда он перенес старого пастуха. Затем он отыскал копье Долая и положил его на землю рядом со своим, так, чтобы оно было, на всякий случай, под рукой, после чего начал собирать куски мела и комья снега. Все это можно будет швырять в волков, когда они явятся. Больше дел у него не было. Если б он мог развести костер! Тогда он близко бы не подпустил волчье племя и держался, сколько мог. У него с собой были кремешки для высекания огня, но ни щепы, ни хотя бы сухой веточки отыскать Б мерзлом кустарнике было невозможно. Единственное, что ему оставалось, — набраться терпения и ждать.

Какое расстояние успел пройти Белошей? У него не было представления о времени, и он не мог определить его. Он с копьем наготове, сидел на корточках возле старого пастуха, пытаясь своим телом защитить его от ветра. А вдруг Белошей не добежит до загона? Что, если он встретит по дороге волков, собратьев его отца? Дрэм всматривался в темноту сквозь кусты и напряженно слушал. Ему снова показалось, что снегопад стихает. Вскоре сомнения исчезли — снег почти перестал. Теперь хотя бы появилась надежда, что он не засыплет их следы. Иначе никому не отыскать их, если, конечно, Белошей доберется до загона. Низкое небо стало светлеть, и по нему побежали гряды рваных облаков, сквозь которые то и дело проступали, в том месте, где высоко плыла луна, тусклые грязновато-серебристые пятна. За его спиной беспокойно задвигалась овца. Это означало, что недолго ждать ягненка.

«Но волчье племя, — он снова подумал, может явиться сюда раньше». На сей раз предчувствие его не обмануло.

Где-то впереди, в сером мраке, раздался протяжный, дикий и невероятно печальный вой, вой волка, вышедшего на охотничью тропу. Недалеко от них эхом откликнулся второй волк, и в наступившей после этого тишине слышался лишь гул ветра. Дрэм почувствовал, как кровь отхлынула от сердца, и его вдруг сковала неподвижность. Овца снова заерзала, фыркнула и топнула копытом. Он молил богов, чтобы она не заблеяла от страха, что, впрочем, уже не имело значения — волки все равно учуют их, порывы ветра донесут до хищников их запах. Кто знает, может быть, они уже сейчас бегут к ним. Кто-то ткнулся ему в колено — Кью, пригибаясь к земле, терлась о его ногу. Он почувствовал, как она дрожит, дрожит от страха, ярости и ненависти. Он положил руку на загривок собаке, и шерсть тут же вздыбилась у него под ладонью.

Потом долго ничего не происходило, и ему стало казаться, что он больше не в состоянии выносить стук собственного сердца: хотелось закричать, разбить о мел копье, выкинуть что-нибудь, только бы нарушить эту бессмысленную муку ожидания! Но вместо этого он молча сидел на корточках, а сердце билось медленно и тяжело, и он прислушивался к каждому следующему удару. Старая собака жалась к его колену. Овца снова фыркнула, на этот раз от боли и страха. Она повалилась на землю, и Дрэм знал, что ей нужна помощь, но он не мог ничего сделать, не мог пошевелиться. Луна, освободившись от беспокойных рваных туч, выплыла на озерную гладь ясного неба, и в ее призрачном серебристом свете он уловил какое-то движение на снежной пелене у входа в карьер. И тут же он увидел огромную темную собаку, которая бежала, низко пригибаясь к земле Но он знал, что это не собака. И следом за ней возникли еще две смутные тени.

Теперь, когда ожидание кончилось, он с облегчением перевел дыхание. Волки, рыская по их следам, приближались все ближе и ближе — и тут он стал громко кричать, кричать и кидать в них куски мела, которые он заготовил. Все это могло отпугнуть волков, но, увы, не надолго. Если б он мог развести огонь! Уж он подпалил бы им шкуры. Огромный серый вожак отскочил и подался назад, когда мел задел ему плечо. Но зверей гнал голод, и даже сейчас, в этом мерцающем свете, Дрэм видел, что сквозь шкуру у них проступают кости. Он знал, что ему не удастся долго удержать их криком и кусками мела: как только волки поймут, что перед ними лишь одинокий пастух с собакой, они тут же ринутся.

Они метались из стороны в сторону, увертываясь от комьев снега и мела, которые он в них швырял. Он видел их горящие в лунном свете глаза, высунутые языки и густую ощетинившуюся шерсть на загривке. Как ни странно, в их облике было какое-то жуткое веселье, будто они сознавали, что на свете всему один конец, и не могли удержаться от смеха.

Огромный серый вожак пробирался к нему, волоча по снегу брюхо. Челюсти его раздвинулись в отвратительной бесстыдной ухмылке… Дрэм понятия не имел, сколько времени он держал их на расстоянии с помощью кусков мела. Больше швырять было нечего, разве что копье Долая. Он поднял его и метнул. Но широкое копье не предназначалось для метания, и в колеблющемся лунном свете оно лишь мазнуло по плечу серого. Теперь у Дрэма, кроме своего копья, не осталось ничего, и волки это знали. Шансов на спасение не было. Дрэм схватил копье и, слегка привстав, смотрел широко раскрытыми глазами на приближающегося волка. Во рту у Дрэма пересохло. Старая Кью сбоку от него злобно зарычала, а за его спиной — он это каким-то непонятным образом почувствовал — овца встала на ноги и теперь блеяла от боли и ужаса.

Все ближе и ближе, делая из осторожности круги, подходил серый вожак. Он шел крадучись и извиваясь, подметая брюхом снег. Дрэму почудилось, что он откуда-то знает этого волка и, самое странное, что и волк знает его. Он когда-то видел этот злобный оскал и приветственный огонек в страшных желтых глазах. Но тогда этой встречи ждал волк, а на этот раз ее искал Дрэм

Огромный зверь напрягся, присел и прыгнул. Дрэм прыгнул ему навстречу, в то время как Кью с рычанием вцепилась в горло второму волку, вернее волчице. Когда он и волк сошлись, раздался какой-то шум в отдалении, потом крики, но Дрэм ничего не слышал. В этом мире существовали только они с волком, да еще Долай и ягнящаяся овца за спиной.

А затем мир еще сильнее сузился, и из него ушли Долай и овца. Сейчас они остались вдвоем, он и волк. Дрэм скользнул в сторону, чтобы уклониться от прыжка, копье задело плечо зверя и едва не вырвалось из рук, когда тот дернулся и взвыл. Резкая боль обожгла, как и в прошлый раз, правое плечо, но он почти не заметил ее, судорожными движениями пытаясь вытащить копье. Он не устоял на ногах, и волк навалился на него и рвал ему плечо, добираясь до горла. Он прижал подбородок к груди и, орудуя копьем, как кинжалом, несколько раз всадил его в тело волка. С ревом они покатились по земле. На него бросился третий волк, и все потонуло в яростном вое. Он не знал даже, кто из них громче рычит, он или волк.

Все смешалось в этом визге, рычании и хрипе. Во рту у него был привкус крови, и в темноте перед глазами вспыхивали неровные пляшущие огоньки.

Затем вой сменился каким-то новым шумом, и вместо огоньков заплясали шафранные конские хвосты факелов в руках бегущих людей. Потом все кончилось. Кончилось, как ни трудно в это поверить. Он сидел на корточках, опустив голову, на перепаханном затоптанном снегу и смотрел, не отрываясь, на пятна, окрасившие белую землю. Алое на белом… Алый знак воина… В его затуманенном сознании мелькнуло воспоминание о лебеде, его первом трофее: алое пятно на белоснежной груди. Затем сознание прояснилось и он понял, что на снегу следы крови, следы горячей крови на холодном снегу — они даже слегка дымились в мерцающем факельном свете. Старая Кью и волчица лежали, раскинувшись, недалеко друг от друга: последняя схватка завершилась. Третий волк, молодой, еще рычал, открывая пасть в предсмертной агонии — кто-то проткнул его копьем. Свет факелов был направлен прямо на Дрэма, полностью освещая распростертого у его" ног серого вожака.

Вокруг него столпились люди, а Белошей, сунув ему в лицо морду, стал облизывать подряд все кровоточащие раны на правой руке, на груди, на плече. Кто-то сзади поддерживал его. Он знал, что это Вортрикс. Он слышал его радостный голос: «Он убил волка! Луга! Юриан! Смотрите, какое тут было сражение! Он убил волка!»

— Мне кажется, волк убил его, — сказал Юриан.

Но голоса были далекие и доходили будто сквозь туман.