Валерий Воронин - Замок воина. Древняя вотчина русских богов

Впрочем, для одного человека многое стало ясно и понятно только после кончины Распутина. Этим человеком был князь Юсупов, отец убийцы злодея. Феликс Феликсович, конечно же, вспомнил сумасбродные пророчества Шариде, касающиеся его сына. Теперь для него стало ясно, зачем Феликсу-младшему была передана такая защита. Он стал фактически неуязвим для Распутина. Он слился с эфиром, защита Шариде закрыла от глаз Распутина истинные намерения Феликса. И тот ничего не видел. Конечно, силился разглядеть опасность, но она ускользала от его цепкого взгляда, как будто бы и не было её вовсе.

Получилось так, что сама Шариде сражалась с Распутиным. А Феликс-младший был её орудием, её мечом… Не Шариде ли являлась инициатором наделения Феликса-младшего такой магической защитой? Может быть, и она была лишь орудием в руках ещё более искушённого воина? Невольно напрашивается мысль, а нет ли здесь влияния со стороны Даждьбога или всего древнего царского рода, ведущего своё начало от Таргитая. И тогда целесообразно вести речь о незримой битве добра и зла, случившейся в 1916 году, в которой довелось участвовать роду Юсуповых.

Анализируя произошедшее, невольно напрашивается сравнение мест, где погиб Распутин и где находится охотничий замок Юсуповых. Феликс Феликсович-младший организовал убийство Распутина в Санкт-Петербурге (святой Пётр) – столице Российской империи. А замок Юсуповых (как макет древней духовной системы «силового треугольника») находится у подножия массива Бойко (Пятигория), которое в своё время дало имя всему высокогорному плато – Ай-Петри (святой Пётр).

Убийство Распутина Юсуповым-младшим стало знаковой величиной и явилось «указующим перстом» на последующее следом падение монархии и свержение династии Романовых. А охотничий замок Юсуповых стал местом (точнее, его центральным звеном), где заложено зарождение новой династии царей.

Так получилось, что конец (в Санкт-Петербурге) империи и начало (в горах Ай-Петри) новой монархии связаны с родом Юсуповых, как людей, чьими руками и первое и второе было исполнено. Эта семья стала узлом, связавшим трагическое прошлое с будущим (хочется верить – светлым) в неразрывную линию предначертанного исторического пути. Может быть, таким образом и осуществляется в мире справедливость? Просто механизм её реализации сложен и невидим человеческому глазу.

Внутри соколиной башни князя Юсупова ожидала Шариде. Женщина виновато опустила голову, как будто заранее извинялась за то, что вынудила Феликса Феликсовича отвлечься от своих дел и переключить своё внимание на её особу. Но князю такая манера шаманки была хорошо известна. За внешней стеснительностью скрывалась большая сила, с которой приходилось считаться всем.

Пётр Коваль стал быстро переводить слова Шариде, а князь лишь молча слушал, время от времени утвердительно кивая головой. Речь шла о ближайшем будущем семьи Юсуповых, о године тяжёлых испытаний, выпавшей на их век. Шариде утешила: несмотря на реальную опасность, которая сейчас грозит их роду, впрочем, как и любому другому, проживавшему тогда в России, Юсуповы спасутся. Главное, ни при каких обстоятельствах не покидать пределы Крыма.

Впрочем, для князя всё, что сейчас говорила Шариде, и так было хорошо известно. Мир рушился, незыблемые устои империи рассыпались в прах. А из Крыма они, действительно, не могут никуда уехать, даже если бы очень хотели. Так что речь шаманки и всё, что она сейчас вещала, не имело значения.

Но Шариде не останавливалась, продолжая говорить быстро, как будто чувствовала – её могут остановить и она не успеет сказать главное. Толмач весь покраснел, не успевая переводить услышанное. Он не вникал в смысл слов суфии, ибо мозг Коваля не смел оценить значимости сказанного, но исходящий от Шариде жар заставил отступить от неё на один шаг, как от раскалённой печи.

Князь Юсупов и в самом деле хотел остановить Шариде. К чему весь этот разговор? Самое ужасное, что могло случиться с Россией, уже случилось. Никто не смог воспрепятствовать свержению правящей династии Романовых. Лично он, как истинный монархист, был раздавлен, ибо его идеалы оказались попраны. Чёрная, алчущая сила наступает и разрушает всё, что было для него свято. Как уберечься самому? Да, конечно, погибнуть от рук этой неуправляемой массы – перспектива крайне унизительная…

– Ты спасешься, – переводил Пётр Коваль, – вашу семью ждёт Европа. Это будет ваш новый дом…

Впрочем, и эта перспектива для князя была предсказуемой. Единственный выход из Крыма – морем в Европу. Сейчас об этом говорят многие. Одни – с надеждой на спасение, другие – с горечью в сердце, а третьи…

– Ты сделал всё, что мог и должен был, – переводил толмач, – большего желать нельзя было…

Князь глубоко вздохнул и наконец-то прервал уставшего Петра Коваля.

– Скажи ей, что мы все стоим перед пропастью. И перспектива одна – шагнуть в неё. Это касается всех – кто бежит из России, кто погиб за её идеалы и кто останется и станет новой властью.

Шариде стала отрицательно мотать головой, кричать и резко бить руками по воздуху, как будто бы на неё кто-то невидимый пытается совершить нападение.

– Что она хочет? – не понял Юсупов.

– Она говорит: «Нет, нет, нет».

Успокоившись, Шариде продолжила:

– Пропасть, – переводил толмач, – она кажущаяся. Это вершина. Есть мост, который соединит два края пропасти. Люди не видят его и даже не догадываются о его существовании. В строительстве моста участвовали вы, ваше преосвященство, русский царь и ваша свита…

Юсупов, конечно же, понял, что именно Шариде имеет в виду – это грандиозное строительство в Крыму, которое было затеяно более десяти лет назад. Видимые объекты этого «моста» – дворцы и замки вполне можно соотнести с подпорами сооружения, о котором говорила шаманка. Но беда в том, что по этому мосту нельзя пройти ногами. Он существует лишь в воображении. Да и то, если в это крепко веришь…

– Беда в том, – сказал Феликс Феликсович, – что мы погибнем так же, как и монархия. Ухнем в пропасть! А мост…

Князь покосился на Петра Ковеля и сказал:

– Я не могу говорить откровенно при толмаче. Лишние уши…

Но Шарида успокоила:

– Он верный. Ничего не скажет.

Пётр Коваль, когда переводил эти слова, густо покраснел, его лоб покрылся потом. Речь-то о нём идёт! А князь грустно посмотрел на переводчика и лишь прошептал: «В здравом уме – оно понятно. А коли принудят человека…»

Кажется, Шариде без перевода почувствовала глубину сомнений, терзавших князя, и поэтому не решилась продолжать откровенную беседу. Лишь напоследок она сказала:

– Наступит время, когда имя башни, в которой мы сейчас находимся, станет… огромным! Оно накроет Коккозы, которые станут звать, как сейчас башню. А ещё спустя годы весь Крым окажется под знаком, ныне запечатленном на этой башне.

– Какой знак? – не понял князь.

– Знак сокола, – уточнила суфия.

Феликс Феликсович нервно повёл плечами. Когда Шариде говорила загадками, он нервничал, теряя смысл разговора. Вот и в данном случае она вдруг заговорила о соколиной башне. Какое это сейчас имеет значение?

Но Шариде упрямо вела своё.

– Я долго здесь, в соколиной башне, не задержусь. Новая власть выгонит меня отсюда. Я стану жить у Сулимы…

– Это правильно, – одобрил Юсупов, – там больше шансов уцелеть.

Пётр Коваль перевёл.

– Когда Коккозы станут звать, как эту башню, село Узен-Баш, где живёт Сулима, переименуют и будут звать, как вас, князь.

Феликс Феликсович рассмеялся.

– Как меня? Что же – Юсупово… Это даже красиво. Но отчего честь такая?

Пётр Коваль вновь перевёл.

– Это не честь. Это не честь, это знак того, что всё, что сделано вами, начинает осуществляться. Медленно, но верно…

– Доживу ли я до момента переименования сёл?

– Сын доживёт, – перевёл толмач, – срок большой. Ибо мост длинный.

Феликс Феликсович утвердительно кивнул головой. Мост длинный… Что же, каждому отмерен свой срок жизни. Мост, действительно, длинный. На тот берег нынешнее поколение не ступит. Иные придут…

Распрощавшись с «Аскерином» и бросив прощальный взгляд на Коккозы, князь Юсупов навсегда покинул это горное селение. Доехав до «ванны Юсупова» (так её станут звать люди), он попросил остановиться и, подойдя к водному зеркалу, стал смотреть, как по его поверхности пробегает лёгкая зыбь. Это ветер гулял по ущелью.

Феликс Феликсович зачерпнул горсть воды и выпил её, а затем рукой похлопал по лицу. Хотел ещё постоять, но передумал, и резко развернувшись, пошёл прочь.

Спустя четверть века, после окончания Великой Отечественной войны, многие поселения Крыма получат другие имена. Коккозы переименуют в Соколиное. И теперь речка Коккозка (Голубой Глаз) течёт через село со знаком сокола, у которого цвет глаз имеет явный серо-голубой оттенок.

А село Узен-Баш (Биюк Узенбаш) переименуют в Счастливое. Казалось бы, какая здесь связь с князем Юсуповым? Напомню, его имя – Феликс, переводится как «счастье».