Аркадий Крупняков - АМАЗОНКИ

— В одном права Антогора, — сказала мать, — слепая принесет немало нам забот. Но клятва есть клятва.

— Наездницы не примут ее. Чужая она для всех.

Но Антогора ошиблась. Ферида поразила ее на первом же уроке верховой езды. Она уверенно подошла к коню, нащупала холку и... легко вскочила на спину. Так же уверенно потянула поводья, подняла коня на дыбы, затем повела его кругами по двору. В пору своей молодости в Милете прогулки на лошадях были для Фериды привычны и любимы. Так что Антогоре пришлось приучать к коню только дочурку Фериды. У Антогоры пока не было детей, и занятия с Лотой она вела охотно.

Поразила Ферида и старую хозяйку именья. Первый вечер она внимательно слушала Изначалие, на другой раз взяла Б руки кифару и сказала:

— А что если не рассказывать, а петь? Вот так:

Старая жрица скорее чутьем, чем умом поняла, что такие песни с огромной пользой послужат храму и Фермоскире.

— Ты одарена богами, Ферида. Перекладывай Изначалие на стихи и музыку. Твои песни будет слушать вся Фермоскира.

Так оно и случилось. Недавно в городе проводили праздник удочерения. Над огромной чашей ипподрома ферида пела свои песни Изначалия. Здесь собрался цвет Фермоскиры, и все, затаив дыхание, слушали сладкозвучную кифару Фериды, ее песни о прошлом амазонок. Ипподром взорвался гулом одобрительных возгласов, когда Ферида кончила петь. Атоссе было ясно, что слепую певицу полюбили все.

И вот теперь Антогора привела ее к подножью храма. Может быть, только у нее одной во всей Фермоскире отношение к Фериде не изменилось. Она по–прежнему недолюбливала слепую. А еще Антогора ревновала. За то, что нерожденная амазонкой Ферида держалась на коне с изяществом, она управляла лошадью неуловимыми движениями рук и ног, казалось, что животное подчиняется мысли всадницы. Этого Антогора не умела. Она могла стрелять на скаку из лука, могла на полном ходу спрыгнуть с коня и потом снова вскочить, но так красиво держаться на лошади она не могла, хотя прямо с колыбели села на коня.

Ко всему этому Антогора знала, что нынешнее посещение храма — пустая формальность. Ферида давно усвоила не только заветы великой воительницы, но и их суть, смысл. Это тоже раздражало Антогору — она, как и все недалекие; люди, не переносила около себя умных.

Торопливо поднявшись по ступеням, Антогора вошла в тень портика и, не дождавшись, когда Ферида и Лота подойдут ближе, начала говорить:

— Вот первая скрижаль, первый завет. На камне выбиты слова: «Если ты увидела мужчину — убей его. С мечом он или без меча, спит он или бодрствует, младенец он или старец». Мы так и делаем. Эти презренные скоты ничего другого не заслуживают.

Фериду этот завет не удивил. Она слышала, что амазонки безжалостно истребляют не только взрослых мужчин, но и всех мальчиков и стариков селений, которые они захватывают.

— А это второй завет: «В бою против тебя станут сильные. Будь их сильнее, ибо удел твой — война».

Об этом Ферида тоже знала. Самые сильные мужчины погибают от женской руки. Они плохо владеют оружием, они ведь чаще всего пахари и пастухи.

— Здесь третья плита. На ней начертано: «Только трусы боятся смерти. Умереть в бою — высшее благо. Ты не знаешь жалости, ты не чувствуешь боли. Жалость — знак презрения».

Ферида подошла к граниту, ей захотелось прикоснуться к плите, чтобы ощутить холод камня, на котором начертаны жестокие слова о смерти. Но Антогора шла к четвертому завету.

— «У тебя может быть много друзей. Но первый друг— конь».

— Этот завет гласит, — Антогора подошла к пятой плите: — «Один раз в году, в месяце Элафеболион, ты можешь прикоснуться к мужчине и иметь от него дочь».

— Ну, а если будет сын? —спросила шепотом Ферида.

— Мы их топим в воде, как щенков!

— Потише. Я не хочу, чтобы девочка...

— И напрасно. Пусть Лота с детства знает, что эти грязные...

— Хорошо, хорошо. О чем же говорит последний завет?

— Он самый важный. «Ты, дочь Фермоскиры, служи мне, служи священной хозяйке дома моего, служи царице твоей, держи в чистоте и неизменности заповеди мои». Все.

— Спасибо, Антогора.

— А теперь прости меня, Ферида, я тороплюсь в храм, к Атоссе. Ты садись на коня, он приведет тебя в именье.

— Не беспокойся. Ты забываешь, что у меня есть глаза. — Ферида взяла за руку Лоту. — Пойдем, дочка, к лошадям.

Очень правильно пела когда?то Ферида: «Время идет да идет, над землею проносятся годы...»

С тех пор прошло двадцать лет. Давно умерла мать Атоссы. Погибла в набеге старая царица. Теперь на престоле ее дочь Годейра,

Но как и раньше, следуя заветам матерей, царица и верховная жрица не могут разделить власть, враждуют между собой. Вражда эта страшная потому, что тайная. Наездницы, может быть, только догадываются об этом. Но во дворце басилевсы и в храмовых покоях постоянно готовятся обоюдные удары, и наносятся они жестоко и беспощадно.

Постарела и Ферида. Ей Священный Совет доверил воспитание детей в паннории и гимнасии. Она много лет педотриба и Сладкозвучная. Вся история амазонок переложена ею на стихи. Уроки Изначалия, на которых Ферида поет под звонкие струны кифары свои песни, самые любимые во всех, школах.

Лота теперь около царицы. Они подружились в паннории и с тех пор неразлучны.

От Фермоскиры на север, разделяя государство наездниц надвое, течет священная река Фермодонт. Около города она невелика, но чем дальше к морю, тем шире раздвигаются ее берега. В устье разливается она на десятки рукавов, образуя сотни островов. Здесь глубоко и рыбно. По берегам, на островах, живут рабыни–рыбачки — это они кормят Фермоскиру рыбой.

Чокея среди рыбачек живет не так давно — всего два года. Она привыкла к уделу рабыни, привыкла к новому имени. Раньше она была дочерью фарнакского царя, но в один из зимних дней на город фарнаков налетели полчища амазонок, разгромили дворец, убили старого царя, а его дочь увели в плен. Она была не из тех царских дочек, которые жили в неге, роскоши и безделье. Царь был человеком крутого нрава, он воспитал дочь в труде, в строгости. Царевна часто бывала среди рыбаков, среди воинов, умела делать всякую работу. И потому рыбачки–рабыни впустили ее не только в свои хижины, но и в свои души. Сотенная, пленившая ее, представила пленницу Антогоре отдельно. Она думала, что владелица рыбацкого устья учтет это при дележе добычи.

— Это дочь царя фарнаков, достославная Антогора. Ты посмотри, какая она. Ее зовут...

— Она наша рабыня теперь! А у рабынь своих имен быть не может. Она отныне Чокея.

Так и пошло.

Сначала Чокее показалось, что отсюда не так уж трудно бежать. Границы государства почти не охранялись. Но старые рабыни огорчили ее — сила амазонок в лошадях, в подвижности. Им можно охранять свои границы кое?как,, потому что все соседи знают: стоит внедриться на землю амазонок чужим людям, как тут же. появляются наездницы и жестоко истребляют всех, кто посягнул на границу. Рабынь, конечно, охраняют строго, но в кандалы не куют. Зато два раза в сутки, утром и. вечером, проверка. И если хоть одной недостает—посылаются конные разъезды в погоню, беглянку догоняют, убивают, привозят и бросают тело на виду у рабынь. Старые рыбачки помнят несколько побегов, но ни один из них не удался.

— Ну, а если поднять всех рабынь? —спросила Чокея.

— А где оружие? А кто поднимет? Сидим по своим норам...

Чокея много думала над этими словами. Но решила, что свободу обрести все?таки можно...

Спустя время в городе стало известно, что рыбачки острова, на котором появилась родовитая пленница, стали ловить много рыбы. Гораздо больше, чем раньше. Антогора велела поощрить рабынь, выдавать им в пищу больше рыбы.

— А ты подумала, почему увеличились уловы вдвое? — спросила Атосса.

— Не вдвое, а вчетверо. Я полагаю, что эта Чокея — волшебница.

— А может, оттого, что она дочь царя фарнаков? Я слышала, что фарнаки лучшие рыбаки на всем побережье понта. Она знает тайны рыболовства и передала их рыбачкам.

— И ты думаешь...

— Я думаю, что ей надо дать свободу.

— Отпустить?!

— Зачем же. Пусть ездит по всем рыбачьим поселкам и учит, как лучше ловить рыбу. Мы сами этим никогда не занимались.

— Не убежит?

— Поймаем, если что...

— А если она начнет учить рабынь не рыбной ловле, а бунту?

— Гоплитки твои на что? Пусть следят.

— Не верю я ей.

За эти два года Чокея побывала во всех рыбацких селениях, да и не только в рыбацких. Ей дали коня, лодку, и она могла посещать любое место, где есть рабыни. Чокея стала думать, что ей поверили. За нею не следили, часто отпускали одну без охраны в дальние поездки. Настало время вершить задуманное. Она начала с того, что в каждом селении нашла верную женщину, через которую можно было узнавать все, что там происходит...