Октавиан Стампас - Проклятие

Филипп почувствовал, что сознание его готово помутиться.

Лако удивленно поднял брови.

— Да что с тобой. Не бойся, ты не сошел с ума.

— С кем ты разговариваешь? Кто такой Анаэль?!

— Ты, — Лако бодро хлопнул себя по бокам, — ты посмотри в зеркало и все поймешь.

Король выполнил приказание.

— Ну, узнаешь себя? Право, ты удивляешь меня своим поведением. Разве не для того ты завел свою зеркальную галерею, чтобы высмотреть то, что видишь сейчас в этом подарке Заххака.

Король шумно дышал, пот застилал ему глаза.

— Ну, скажи же — ты узнал себя?

— Я… не знаю, может быть мало света, или…

— Света достаточно. Это ты! Таким ты был сто двадцать лет назад в Палестине, в момент своего дурацкого стремления к Вратам Истины.

— Вратам Истины?

— Ну, да. Это один из синонимов высшей мудрости. Некоторым типам человеческих существ свойственно это стремление, и когда их путь пролегает вне великого пути, он тернист, кровав и приводит к одному из тупиков, самый невинный из которых — смерть. Смерть в таких случаях даруется почти как награда.

Король с трудом оторвался от зеркала.

— Ты не понравился себе. А жаль, тогда ты проявил огромную изобретательность и силу воли. Не то, что здесь и сейчас в прекрасном обличье и в королевском звании.

— Я не верю тебе.

— Ты хочешь сказать, что люди столько не живут? На что я отвечу тебе, что жизнь имеет не только телесную форму. Да ты ведь и сам смутно об этом догадывался. Об этом, опять-таки, свидетельствует твоя зеркальная галерея. Для бесед на эту тему ты приблизил к себе ученого монаха, его примитивные выводы разочаровали тебя.

Король опять приблизил к себе руку с зеркалом и слегка покачнулся.

— Из всего этого я сделал заключение, что ты готов к высшему, истинному прозрению. Ты не Филипп Капетинг, король Франции, ты Анаэль, оруженосец рыцаря Храма Соломонова. Можешь возрадоваться. Если можешь.

Филипп сделал несколько неуверенных шагов к выходу, грудь его вздымалась так, словно ему не хватало воздуха. Схватившись за косяк, он сделал несколько глубоких вздохов.

— Анаэ-эль! — раздался сзади тихий голос.

Вслед за этим его величество оруженосец рухнул лицом вниз.

Вскоре он был отыскан слугами.

Стоя над распростертым телом, егермейстер растерянно говорил:

— Я не понимаю, как он мог потеряться. Мы были в какой-нибудь сотне шагов и трубили во все рога.

Когда короля доставили в замок, он начал бредить. Он требовал отвезти себя в Фонтенбло — место своего рождения.

Через две недели он, не приходя в сознание, скончался.