Чингисхан. Пенталогия (ЛП) - Иггульден Конн

– Арик-бокэ обнаружил нас. Теперь таким строем не поедет, – проговорил хан. Он не поздравил пожилого орлока: тот счел бы это оскорблением.

– Сколько раз мне хотелось указать Аландару на его ошибки, – начал Урянхатай. – Под давлением он тут же теряет голову. Вот ему хороший урок. Теперь пойдем на Каракорум?

Хубилай замялся. Его люди еще не устали. Окрыленные победой, они спешивались, осматривали коней и оружие. Прежде он говорил орлоку, что устроит стремительную атаку на авангард Арик-бокэ, когда воины начнут перестраиваться из шеренги в колонну. Потом он собирался рвануть к Каракоруму и вызволить семьи своих людей.

Урянхатай почувствовал нерешительность Хубилая и подъехал ближе, чтобы их не подслушали.

– Ты хочешь продолжить атаку. – Орлок не спрашивал, а констатировал факт.

Хан осторожно кивнул. Его жена и дочь укрылись в Шанду, в тысячах миль отсюда. Непросто будет убедить воинов сражаться, бросив семьи на произвол судьбы.

– Моему брату нужно немного времени, чтобы снова собрать тумены в армию. Можно раздавить их прямо сейчас, орлок. Если бы не женщины и дети в Каракоруме, что бы ты посоветовал? Немедленно устроить новую атаку? Если поверну сейчас на север, упущу шанс победить. Возможно, единственный шанс.

Непроницаемое лицо Урянхатая ничем не выдавало его чувств.

– Ты хан, – тихо напомнил он. – Мы сделаем так, как ты прикажешь.

– Сейчас мне нужно большее, Урянхатай. Прежде мы не сражались с врагом, который держит в заложниках наших женщин и детей. Пойдут ли за мною люди?

Орлок молчал целую вечность, потом наконец наклонил голову.

– Конечно, пойдут. Они тоже понимают, что планы меняются. Сейчас лучше не отступать, а атаковать снова, пока у нас есть преимущество.

– Но ты-то все равно хочешь уйти на север.

Орлоку было явно не по себе. Он поклялся повиноваться хану, но мысль о том, что Арик-бокэ сотворит с его женой и детьми, терзала и мучила.

– Я исполню приказ, ваше ханское величество, – наконец церемонно проговорил он.

Хубилай первым отвел взгляд. Не раз и не два глубокомысленность выручала его, показывала, как можно изменить жизнь. Такие моменты всегда ощущаются по-особому. Хан закрыл глаза, подставив лицо ветерку. С севера веяло смертью, но в воздухе пахло кровью, и он не знал, знак это или иллюзия. Он повернулся на восток, где вдали стояли тумены его брата, и содрогнулся, словно от холода. Внезапно стало ясно, что смерть всюду. Хубилай покачал головой, словно очищая мысли от паутины. Чингисхан не стал бы мешкать. Его воины не понаслышке знали, что такое смерть, и сталкивались с ней ежедневно. Они убивали зверей голыми руками. И понимали: если ребенок кашляет, то может скоро умереть. Смерть – постоянная спутница, и страшиться ее нельзя, равно как и попадать под ее влияние. Он ведь хан и, помня об этом, сделал выбор.

– Приказываю продолжить атаку. Соберите стрелы – и гоните Аландара к наступающим туменам. Нам хватит сил уничтожить следующее войско.

Не сказал ни слова, Урянхатай развернул коня и громко объявил о приказе ждущим туменам. Воины смутились, но тотчас вскочили на коней и выстроились, забыв о раненых и умирающих. Солнце садилось, но еще оставалось несколько часов серого летнего света. До ночи еще оставалось время для битвы.

Глава 41

Хубилай мысленно поблагодарил младшего брата за недальновидность, увидев, как навстречу ему мчатся четыре тумена. Великий полководец Субэдэй однажды использовал ту же тактику – пять пальцев, которые прочесывали местность в поисках врага. Такое построение очень действенно против медленных пехотинцев, но против туменов Хубилая оно бессильно. Для поисков Арик-бокэ выстроил войско колонной чуть ли не в сотню миль длиной. Хубилай с Урянхатаем атаковали конец колонны. Когда она разворачивалась лицом к нему, хан мог пробиться сквозь нее, обрушив на тысячи брата двенадцать туменов. Единственное спасение для Арик-бокэ – остановиться и собрать тумены в одно войско, но пока этого не произошло, его воины уязвимы перед численным преимуществом и непреодолимой мощью.

В целом Хубилай и Урянхатай были в численном меньшинстве даже после разгрома войска Аландара. Баланс выровняется, если отсекать от змеи кусочки. Хубилай в тысячный раз обдумывал свой план, выискивая новые возможности исправить ситуацию. Урянхатая он мог не контролировать: опытом орлок превосходил любого из командиров Арик-бокэ, что наглядно проявлялось в плавном, слаженном продвижении его туменов.

Вторая часть братова войска была слишком далеко. Рогов Хубилай не слышал, но за огромным лугом видел, что враги отвечают на его присутствие – перестраиваются и группируются, как для боя. Поднялся ветер – Хубилай нахмурился и посмотрел, где солнце. В это время года мягкие серые сумерки длятся часами, но их могло не хватить. Хану претило сворачивать неоконченную битву, но лучше так, чем, как крыса, угодить в мышеловку. Каждый маневр он нацеливал на сокращение подвижности армии брата и увеличение собственной. Ни в коем случае нельзя застрять во мраке, тем более что приближаются враги.

Против невозмутимых сунцев решающий приказ Хубилай отдал бы в последний момент, чтобы враги не успели сориентироваться. Монгольские тумены способны менять тактику с поразительной скоростью. Тем не менее хан знал, что делать. Урянхатай поддерживал порядок, а сам он выстроил своих людей колонной и выслал вперед. На расстоянии мили Хубилаю впервые захотелось отдать решающий приказ: сердце едва не выскакивало из груди. Тумены Арик-бокэ двигались рывками. Хан не знал, кто их ведет и вернулся ли Аландар в якобы безопасный стан своих туменов. Хотелось надеяться, что вернулся, тогда есть возможность одолеть его дважды за день.

На расстоянии полумили войска разделяло шестьдесят ударов сердца. Хубилай отдал приказ и тотчас увидел, как вражеские тумены растягиваются, чтобы проглотить начало его колонны. Он ухмыльнулся: Урянхатай и его командиры копировали построение врага. Обе головки молота растягивались, но у Хубилая было больше войска. Он представлял, как его тумены выглядят со стороны – расправляются, словно крылья за спиной, все больше и больше, демонстрируя свою силу.

Буквально через мгновение с обеих сторон полетели стрелы. В длинных шеренгах оказалось немало хороших лучников, и стрелы полетели десятками тысяч, по одной каждые шесть ударов сердца, и это от мастеров-мэргэнов, учившихся стрельбе с детства. Такого шквала стрел Хубилай прежде не видел: воздух аж звенел, не морщиться было невозможно. Звуками залпы напоминали барабанный бой – стрелы так и неслись навстречу друг другу. Хубилай слышал, как они попадают то в плоть, то в металл, слышал крики и ропот воинов справа, слева и спереди. Его место в четвертом ряду особой защиты не имело – стрелы падали под ноги, проносились над головой. Однако Хубилаевы шеренги были шире, чем у противника, с его стороны стрел летело больше на целые тысячи. Лучники просто стреляли в сторону врагов, никто особо не целился.

Первые залпы пробили бреши в галопирующем авангарде, второй и третий сбили коней и всадников, поэтому ехавшие следом валились на них. Тяжелые щиты, которые Хубилай привез из Самарканда, остались на поле прошлой битвы – будут мирно гнить там, где потерпел поражение орлок Аландар. Стоило испробовать новую тактику, но основная мощь туменов воплотилась в стрелках, в сокрушительной силе луков из рога и дерева, в ловком движении большого пальца, когда все четыре конских копыта отрываются от земли. Четвертый залп получился таким мощным, что стало нечем дышать: воздух кишел стрелами. Тысячи всадников с обеих сторон получали ранения. Кони валились буквально на скаку, всадники падали наземь – и гибли, если с ними падали и кони.

Тумены Хубилая поддерживали боевой порядок куда лучше противника. Они провели много лет в битвах с сунцами, вражеских пик и арбалетов перевидали несусветное множество. Там, где падало особенно много стрел, ряды разомкнулись, но основная часть войска двигалась, почти не теряя скорость. За миг до столкновения воины выполнили наставления, которые постоянно в них вбивались – повесили луки на седло и, обнажив мечи, притормозили, чтобы подтянулись ехавшие следом.