Ольга Свириденкова - Письмо императрицы

– Прошу вас, мадам! – сказал он, оскалившись в любезной улыбке.

Назвав ему адрес, Наташа села в карету. Рассудив, что запомнить дорогу будет совсем не лишним, она стала внимательно смотреть в окно. Некоторое время они ехали по просторным улицам центральной части города, затем карета свернула в тесный переулок и выехала в квартал, который уже никак нельзя было назвать фешенебельным. Теперь им не попадалось богатых особняков и шикарных магазинов. Все дома, стоящие вдоль дороги, имели скромный и несколько потертый вид, и точно так же выглядели прохожие, изредка попадавшиеся им навстречу.

Вскоре картина сделалась еще более унылой – пустыри да наглухо заколоченные дома с запущенными садами. Внезапно Наташа почувствовала, как в ее сердце начинает закрадываться тревога. Почему Стентон не выбрал для их свидания более приличного места? Или он все-таки не был до конца уверен, что она явится к нему одна? Так или иначе, а с каждой минутой Наташе становилось все беспокойней. Она уже начинала раскаиваться, что не рассказала о записке Стентона Павлу, и подумывала, не повернуть ли назад. Но в этот момент карета остановилась, и извозчик торопливо распахнул дверцу.

– Приехали, мадам, – объявил он. – Это та самая улица и тот самый дом, который вы мне назвали.

«Интересно, за кого он меня принимает? – подумала Наташа, выбираясь из экипажа. – Наверное, за легкомысленную замужнюю дамочку, ищущую приключений на свою голову».

– Сколько я должна заплатить, чтобы вы подождали меня? – спросила она возницу. – Я не задержусь здесь надолго, а поймать другой экипаж в таком безлюдном месте не представляется возможным.

Немного подумав, извозчик назвал сумму, с которой Наташа без колебаний согласилась. Потом экипаж отъехал от дома на некоторое расстояние, а Наташа, трепеща от волнения и недоброго предчувствия, поднялась по шатким ступеням высокого крыльца. В тот же миг массивная дверь отворилась, и Стентон поспешно затянул Наташу внутрь дома.

– Давайте поскорее поднимемся в мансарду, – сказал он, не тратя времени на любезные приветствия. – Оттуда хорошо видна улица, а я, знаете ли, не уверен, что за вами кто-нибудь не увязался.

– Напрасное беспокойство, милорд, – возразила Наташа, поднимаясь вслед за ним по довольно крутой деревянной лестнице. – Я не показала вашей записки своему компаньону, и он даже не подозревает, что я куда-то поехала. Тем более что он сейчас прикован к постели.

– Я знаю, – улыбнулся Стентон. – Именно поэтому я и поспешил назначить вам встречу. Однако об осторожности никогда не следует забывать! Иначе можно жестоко поплатиться, как случилось со мной совсем недавно.

Они, наконец, достигли мансарды, и Стентон завел Наташу в просторную комнату, где почти не было мебели. Окна помещения выходили на две противоположные стороны, и Стентон первым делом посмотрел в каждое из них. Потом он шумно вздохнул и повернулся к Наташе.

– Милая Натали, – вкрадчиво проговорил он, обводя ласкающим взглядом ее лицо, – я безумно рад, что мы снова вместе.

«Многообещающее начало», – с мрачной иронией подумала Наташа. С каждой секундой ей все больше становилось не по себе, и лишь огромным усилием воли она сохраняла внешнюю невозмутимость. Как легкомысленно она поступила, отправившись на эту встречу одна! Но теперь предаваться сожалениям было поздно.

– Джонатан, – заговорила она мягким, спокойным голосом, – вы написали, что ваши планы насчет письма изменились и что вам необходимо срочно поговорить со мной об этом. Давайте же не будем терять времени. Вы же понимаете, что мне просто не терпится поскорее покончить с этим делом!

Он рассмеялся, лукаво сверкнув глазами.

– Вы не поверите, мой ангел, но здесь наши желания сходятся. Мне тоже не терпится поскорее все завершить и уехать в Англию.

– Так за чем же дело стало? – оживилась Наташа. – Ведь наше предложение остается в силе. Я могу прямо сейчас съездить за бриллиантами, и… отправляйтесь в путь хоть сегодня!

Его черные брови удивленно взлетели.

– За бриллиантами? – переспросил он. – А… это еще зачем?

– Как? – в свою очередь удивилась Наташа. – Но ведь вы же писали, что… – она не договорила, застыв на месте от ужасной догадки.

Стентон подошел к ней вплотную и положил руку ей на плечо.

– Дорогая моя Натали! Мне не нужны ваши бриллианты, мне нужны вы сами. Я уже десять раз говорил, при каком условии соглашусь отдать письмо, и не намерен что-то менять.

– Но я не хочу ехать с вами в Англию! – с отчаянием воскликнула Наташа. – Я не люблю вас, и у меня нет никакого желания проводить несколько месяцев в вашей стране! Я соскучилась по Петербургу, по своему дому, и хочу как можно скорее вернуться туда!

– Сожалею, мой ангел, – бесстрастно произнес Стентон, – но расставаться с вами в ближайшее время не входит в мои планы. А потому вам остается лишь смириться с неизбежным. Но, конечно, – прибавил он с жесткой усмешкой, – если вам безразлично, в чьи руки попадет письмо вашей покровительницы, вы можете повернуться ко мне спиной и уйти.

Наташа почувствовала, как внутри у нее все сжалось. Стентон не оставлял ей выбора. Судя по тому, что он был одет в дорожный костюм и слегка загримирован – она и сама могла бы не узнать его, встретив на улице – он собирался прямо отсюда двинуться в дорогу. И если она сейчас расстанется с ним, не видать им с Павлом заветного письма, как своих ушей. Пока они будут гоняться за Стентоном, он успеет продать письмо людям, которые используют его в интересах чужого государства.

– Где письмо? – хмуро спросила Наташа. – Я хочу уничтожить его, прежде чем мы сядем в экипаж.

Лицо Стентона озарилось торжествующей улыбкой. Помедлив несколько секунд, он запустил руку во внутренний карман сюртука и неторопливым движением извлек оттуда сложенный вчетверо листок бумаги.

– Держите, моя дорогая, – сказал он, с галантным поклоном протягивая Наташе письмо. – Это и есть ваш долгожданный трофей. Можете поступить с ним, как вам заблагорассудится.

Взяв письмо, Наташа осторожно развернула его и принялась внимательно изучать. Почерк как будто Марии Федоровны, и печать вроде бы тоже ее. Плотная бумага с голубоватым отливом, без сомнения, произведена на Павловском заводе. И все-таки, что-то смущало Наташу. Но что именно, она никак не могла понять. Она рассматривала письмо и так, и этак пока, наконец, Стентон не потерял терпение.

– Послушайте, это уже становится смешно, – с закипающим раздражением проговорил он. – Вы что, не знаете почерка своей государыни? Я уж не говорю о том, как сильно меня оскорбляет ваше недоверие, для которого я до сих пор не давал ни малейшего повода.

Тяжко вздохнув, Наташа заставила себя оторваться от письма.

– Дайте мне свечу и огонь, – велела она Стентону.

Он тотчас поставил перед ней подсвечник и зажег свечу. Наташа поднесла письмо к огню и, дождавшись, когда оно оказалось достаточно охвачено пламенем, бросила его в стоявшую на столе фарфоровую тарелку. Она не отрывала глаз от письма до тех пор, пока оно не превратилось в крохотную горстку пепла. Лишь тогда она облегченно вздохнула, набрав полную грудь воздуха, и… тут же закашлялась от дыма.

– Откройте окно, – попросила она Стентона. – Я сейчас задохнусь от этого жуткого запаха…

И тут Наташа поняла, что ее так смущало в письме, которое передал ей Стентон. Запах! Или, вернее, его отсутствие. Листок бумаги, который она так долго вертела в руках и даже подносила к самому лицу, не источал абсолютно никакого запаха. А должен был источать, потому что благородные дамы имеют обыкновение надушивать письма ароматическими водами. В последнее время было модно использовать воду с ароматом розового масла – довольно-таки въедливый запах, который было просто невозможно выветрить с бумаги. И Мария Федоровна была одной из тех, кто имел пристрастие к надушиванию писем розовой водой.

– Ну все, Натали, идемте, – нетерпеливо сказал Стентон. – Мой кучер уже заждался, мы не можем больше медлить.

Он потянул ее за руку, но она тотчас высвободилась и, отступив от него на пару шагов, с мрачной решимостью посмотрела ему в глаза.

– Подождите, Джонатан, – сказала она. – Прежде чем мы покинем этот дом и сядем в карету, я хочу кое о чем попросить вас.

– О, боже ты мой! – простонал он. – Ну, что вы еще от меня хотите?

– Я прошу, – звонко и отчетливо произнесла Наташа, – чтобы вы позволили мне обыскать вас.

От неожиданности Стентон оторопел.

– Прошу прощения, но я не совсем понимаю…

– Я хочу обыскать вас, – с расстановкой повторила Наташа. – Видите ли, дорогой Джонатан, – пояснила она, – я все-таки не совсем уверена, что вы не подсунули мне подделку, а потому мне хотелось бы осмотреть ваши вещи и, прежде всего, ваш сюртук.