Наталья Павлищева - Прощальный поцелуй Роксоланы. «Не надо рая!»

Войдя, Роксолана остановилась, строго оглядывая покои. Здесь тоже стояли сундуки и валялись какие-то ткани и меха… На диване сидели девушка в европейском платье и Гульфем, которая при виде султанши поднялась. Служанки Гульфем быстро склонили головы, сложили руки и отступили к стенам. Девушка и мужчина тоже поднялись, с любопытством глядя на вошедших.

– Аббас-ага, почему в гареме мужчина?

– Я переводчик, синьора, – попытался изобразить витиеватый поклон нелепо одетый человек.

– Для переводчика вы слишком плохо говорите по-турецки. Аббас-ага, немедленно удалите из гарема всех мужчин, если сами не хотите последовать прочь. И не стоит уговаривать, правила касаются всех.

Девушка, видно, поняла о чем речь, картинно прижала руки к груди, изображая отчаяние:

– О боже! Я не знаю турецкого, как же я буду объясняться?! Антонио, прошу вас, не покидайте меня!

– Успокойтесь, здесь многие говорят по-итальянски. К тому же переводчицу я вам предоставлю. Разве об этом нельзя было сказать, Гульфем Султан?

– Я говорила, – залепетала Гульфем по-турецки.

– Кстати, почему итальянский, а не испанский или немецкий, если вы испанская принцесса с немецкими корнями?

– Я… я жила в Италии.

– Если вы намерены жить в Стамбуле хотя бы какое-то время, вам придется подчиняться нашим правилам. Не думаю, чтобы вы о них ничего не знали.

– Я не знала, синьора, извините…

– Не думаю, ведь вы же переписывались с вашей бабушкой Гульфем Султан? Это все ваши вещи?

– Нет, еще остались на корабле. Но там больше вещи моих людей. Я ожидала встретить более радушный прием и поговорить с султаном…

– Вас радушно встречали в других странах? – Глаза Роксоланы блестели насмешливым любопытством. – Повелитель никого не встречает на пристани, его аудиенции нужно ждать, если таковая вообще состоится. Но прежде вам придется изучить наши правила. Преподнесу первый урок. Мужчин в гареме не может быть никаких, сюда входит только сам Повелитель и крайне редко тот, кого он приведет с собой. Полагаю, ваш переводчик, который не силен в турецком, к привилегированным относиться не будет.

Роксолана спокойно прошла к дивану и села посередине, Гульфем при этом после ее разрешающего жеста присела на краешек, принцесса же уселась почти рядом.

– Второе: сидеть в присутствии султана или султанши можно только с нашего разрешения. Если такового не последовало, нужно стоять, сложив руки, как это делают девушки вокруг вас.

Принцесса поджала губки, явно подбирая слова похлестче, но не успела, Роксолана скомандовала:

– Встаньте и постойте, пока не приглашу сесть.

– Но, синьора, это невежливо, в Европе…

– Когда я приеду в Европу, буду соблюдать ваши правила, а в Стамбуле вы соблюдайте наши. Третье: все эти сундуки вам просто не понадобятся. Вы не будете носить европейские наряды. – Она сделала останавливающий жест и продолжила: – Полагаю, вам следует сначала посетить какое-то из европейских посольств и поинтересоваться у них, как вести себя в столице Османской империи. Пусть это будет венецианское посольство, они давно в Стамбуле и знают все правила. Присядьте, вижу, вам тяжело стоять.

– Ни к чему посольство, я подчинюсь всем вашим правилам, только перечислите их.

– Я пришлю вам переводчиц, это разумные девушки, которые познакомят вас со всеми правилами подобающего поведения. Но, думаю, не следует учить их тому, что привычно европейским цивилизованным обществам и пока неизвестно туркам.

Девушка надменно вскинула красивую головку:

– Когда я смогу поговорить с султаном?

– Поговорить? Говорить будет Повелитель, а вы – слушать и отвечать на вопросы. И когда бы вы хотели, чтобы это произошло? – Роксолана чуть прищурила глаза.

– Сейчас!

Насмешка в глазах султанши стала откровенной:

– Вы уже побывали в хаммаме? В европейском цивилизованном обществе не принято после долгого пути сначала вымыться и лишь потом отправляться на аудиенцию к правителю? Или вообще не принято мыться?

Роксолана встала, следом вынуждены были подняться и Гульфем с Каролиной.

– Вас проводят в хаммам, как и ваших спутников. Среди них только слуги или есть кто-то, кто претендует на особое положение?

– Переводчик.

– Он вам не понадобится, он плохо знает язык. Мужчины вашей свиты будут жить отдельно, посоветуйте им не перечить, как и женщинам – закрыть лица. Согласие принять вас вовсе не означает, что мы готовы изменить свои правила поведения и приличия в угоду вашим воззрениям. То, что вы принцесса, не дает права не подчиняться. Поверьте, синьор Гритти, позже ставший дожем Венеции, в свою бытность в Стамбуле послом просидел четыре месяца в тюрьме за неумение вести себя подобающе.

Роксолана была у двери, когда Каролина все же спросила:

– Так когда я встречусь с султаном?

Султанша даже головы не повернула в ее сторону, но ответила:

– Повелитель даст вам аудиенцию, когда сочтет нужным.

– Но я хотела бы кое-что рассказать ему!

– Изложите письменно, Повелитель читает по-итальянски. Впрочем, можете на латыни или по-испански, как вам легче. Только не делайте ошибок, Повелитель этого не любит. И не надейтесь, что Османская империя ляжет у ваших ног, она только у ног своего султана, Тени Аллаха на Земле.

Она не слышала, вполне догадалась, что Каролина прошептала вслед удалявшейся султанше:

– Стерва…

Роксолана размышляла. Резковато? Возможно, но это полезно, принцесса получила хороший урок, иначе эта самоуверенная красотка разрушит созданный с таким трудом порядок. Как она взросло выглядит для девятнадцати лет… Жизнь потрепала? И почему до сих пор не замужем, небось не за короля не хочется, а короли в жены не берут?

Мелькнула озорная мысль, что, если отдать красавицу в наложницы Селиму под начало Нурбану, та быстро приучит принцессу к порядку. Может, и правда, поручить ее Нурбану – она из венецианского рода Баффо, две итальянки легко найдут общий язык…

В тот же день Сулейман поинтересовался:

– Хуррем, ты видела принцессу?

– Да, Повелитель.

– И?

– Нурбану на невольничьем рынке была похожа на принцессу куда больше. Для начала гостью пришлось заставить вымыться. И выгнать из гарема сопровождающих ее мужчин. Переводчиц я дала своих.

– Что-то не так? – Султан уловил недоговоренность.

– Странное впечатление производит эта принцесса, словно и не принцесса.

– Не забывай, она выросла не при дворе у отца. Возможно, ее воспитывала мать…

– Нет, жила в Италии. Ни испанского, ни немецкого не знает, образования не получила, хотя в себе уверена.

– Да, император Карл явно не жаловал дочь. Нужно помочь бедняжке.

– На бедняжку Каролина не похожа: два десятка огромных сундуков и свита больше моей. Нужно что-то делать с ее сопровождающими, а саму принцессу я поручу Нурбану, она итальянка, быстрей найдут общий язык, а возможно, и общих знакомых.

– Хорошо. Я завтра уезжаю в Румелию посмотреть состояние войск, вернусь не скоро, думаю, вы тут сами разберетесь.

– Да, Повелитель.

– Хуррем, ты обиделась на то, что я без твоего согласия позвал в Топкапы Гульфем и пригласил эту принцессу?

– Нет, Повелитель.

– Тогда почему зовешь меня так?

Она с трудом сдержала улыбку, потупившись.

– Мы договаривались, что наедине ты будешь говорить «Сулейман».

– Да, Сулейман.

– Вот то-то же. Иди ко мне, я уеду, долго тебя не увижу…

Конечно, Роксолана немолода, никогда не была особенной красавицей, но разве самое главное – внешняя привлекательность? Они столько лет вместе, родили шестерых детей, прошли самые разные испытания, многое пережили, давно единомышленники, и султанша – прекрасная помощница своему мужу. Такие отношения много дороже любой страсти. А еще была любовь, над которой бессильны года.

Казалось, любовь навсегда, потому Роксолана легко допускала на ложе Повелителя молоденьких наложниц, зная, что это лишь ублажение тела, а его дух, его сердце, его мысли с ней, как и ее – с ним. Пусть уже не было сумасшедшей страсти, но эти двое любили друг друга по-прежнему.

Что могло разрушить такие чувства, такие отношения? Ничто…

Однако беда всегда приходит, когда ее меньше всего ждешь.

Чичек была недовольна появлением гостьи, кажется, больше всех. Муфида даже посмеялась:

– Ты ее к кому-то ревнуешь?

– К кому я ее могу ревновать? Кому она тут нужна, тощая уродина?

Это была неправда, Каролина красива, причем яркой женственной красотой. Увидев девушку, Гульфем даже подумала, что именно такой красавицей в молодости была Махидевран, легко завладевшая сердцем Сулеймана, тогда еще шехзаде, наследника престола.

В красоте гостьи Чичек смогла убедиться в первый же день, потому что напросилась с ней и ее служанками в хаммам:

– Госпожа, я тоже понимаю итальянский, смогу что-то интересное услышать…

Роксолана посмеялась и согласилась.