Роберт Святополк-Мирский - Заговор князей

— Я велю подать ужин и приготовить постели — сказал Картымазов, — будьте как дома!

— Нет-нет! Спасибо! — отказался Артюхов. Мы не голодны, но торопимся. Потому лучше, пока еще темно, речку переплыть, чтоб лишние глаза не видали. Есть у тебя на той стороне надежные соседи?

Картымазов улыбнулся.

— Зять мой напротив землю держит. Правда, он давеча с этой землей к Москве отошел, но, думаю, мне не откажет. Я сам провожу вас до рубежа, а его люди по моему слову пропустят.

Ночь уже близилась к рассвету, когда, переправившись через Угру и тихо обойдя стороной Бартеневку, чтоб никого там не разбудить, они приблизились к заставе на границе земель Филиппа. Пятеро его людей, охраняющие заставу, грелись у костра и еще издали, заметив приближение отряда, схватились за оружие, но, узнав Картымазова, успокоились и стали кланяться.

Матвейка, крепкий двадцатилетний парень, которого Картымазов знал с детства, вышел навстречу:

— Здравствуй, батюшка Федор Лукич! Стряслось что?

— Нет, Матвейка, все в порядке. Вырос ты, однако! А помнишь, как мы с тобой да Анницей кораблики в ручье пускали?

— А как же, Федор Лукич, вы мне еще в ту весну зайчонка малого подарили — все помню!

— Ну, молодец! Слушай, у меня тут дело небольшое есть. Ты сегодня старший?

— Я.

— Вот и славно. Эти люди — мои друзья. У них срочное дело в Литве — ты уж их пропусти.

Матвейка замялся.

— А Филипп Алексеевич знает?

— Я ему утром сообщу. Не хотел будить среди ночи — у него ведь еще медовый месяц…

Картымазов улыбался, но, чувствовал себя неловко, потому что так сейчас сказал, а сделал это, чтобы смягчить стоящего на страже Матвейку, и оттого, что ему пришлось заискивать перед холопами своего зятя, он стал сердиться.

— Давай, любезный, пошевеливайся — люди торопятся.

Но Матвейка не тронулся с места, переминаясь с ноги на ногу.

— Ты уж прости меня, дурака, да не изволь гневаться, Федор Лукич, но не могу я без воли Филиппа Алексеевича… Они строго-настрого велели без их ведома — ни одного человека.… Ни туда, ни оттуда…

Картымазов с трудом подавил раздражение.

— Ну ладно, коль тебе так надо, поезжай к Филиппу да разбуди его. Передай, что я этих людей знаю, и возвращайся мигом!

Матвейка сказал что-то своим людям, вскочил на коня и помчался в Бартеневку. Картымазов подъехал к Артюхову, который остался чуть поодаль.

— Сейчас привезут разрешение моего зятя — сказал он.

— А если он станет возражать? — Спросил Артюхов.

— Не думаю.

— Осталось четверо, — продолжал Артюхов, — отвлеки их, а мы проскочим.

— Это не годится, — возразил Картымазов. — Дальше может быть еще одна застава. Там вас встретят стрелами и саблями. Уладим дело миром. Филипп мне не откажет.

— Ты уверен?

— Ручаюсь, — твердо ответил Картымазов.

Посланцы спешились и подошли к костру, протягивая к огню озябшие руки, Федор Лукич стал расспрашивать людей Филиппа о всяких житейских мелочах, те отвечали односложно и скованно, стесняясь, очевидно, чужих людей, разговор не клеился, и неизвестно почему, Картымазова вдруг охватило щемящее предчувствие какой-то беды.

Наконец, на дороге послышался топот копыт, и все повернулись в ту сторону. Картымазов отошел от огня, чтоб глаза снова привыкли к темноте, Артюхов и его люди направились к лошадям.

Матвейка вернулся не один. С ним был Филипп. Он, как всегда, ловко спрыгнул на ходу, легко, перебросив левую ногу через шею коня, и привыкший к этому конь, сбавляя бег, описал круг и вернулся к хозяину.

— Здравствуй, дорогой батюшка! Почему же ты не разбудил меня? — зять ласково обнял тестя.

— Не хотел тебя тревожить, сынок, — в молодости так крепко спится по утрам! Больше так уже никогда не будет. Да и дело пустяковое. Мой князь впервые за восемь лет вдруг вспомнил обо мне. Сильные мира сего вспоминают о нас лишь, когда им что-нибудь нужно.

— Что же нужно князю Борису?

— Вон там стоят люди его боярина, князя Оболенского-Лыко. Они торопятся в Литву — князь посылает их с письмом к своему шурину.

— Гм.… А почему ночью и так срочно?

Картымазов пожал плечами.

— Ты же знаешь — я не любопытен. Князь приказывает — я исполняю.

— Гм… гм.… А почему ты не отвез их к Левашу?

Картымазов слегка смутился.

— Видишь ли, я решил.…А что это ты меня так расспрашиваешь? Уж не имеешь ли что-нибудь против?

— Нет-нет, батюшка, Боже упаси! Сейчас все уладим. У них, конечно, есть разрешение великого князя?

— У них есть разрешение своего князя, — Картымазов протянул письмо Бориса Волоцкого — на шнурках свисала княжеская печать Бориса.

— Огня! — приказал Филипп и при свете факела тут же поднесенного Матвейкой, внимательно прочел грамоту и вернул ее Картымазову.

— Что-то мне тут не нравится, батюшка.… Клянусь тарпаном, все это странно…

Картымазов краем глаза заметил, что Артюхов, Ляпунов и Зайцев уже сидят верхом и о чем-то негромко переговариваются, тревожно поглядывая в их сторону, а люди Филиппа отошли от костра и будто невзначай расположились так, что перекрыли дорогу.

— Ничего странного, Филипп, — удельные князья испокон веков имели право посылать своих послов и гонцов за рубеж, не спрашивая на то воли старшего брата. У них там свои договоры и не стоит нам в их дела вмешиваться — поверь моему житейскому опыту…

— Верю. Но ты заметил, что князь Волоцкий ни единым словом не упоминает о том, что эти люди едут за рубеж? Он лишь предлагает тебе выполнять их устные наказы, не говоря, чего они будут касаться.

— Мне этого достаточно. Я обязан повиноваться воле своего князя.

— Э, Федор Лукич, так нечестно! Тогда я обязан подчиняться воле своего! А мой князь — Иван Васильевич — не велит никого пропускать без его грамоты!

Картымазов увидел, что Артюхов и его люди подъехали ближе и теперь могли услышать их разговор, и потому…, а впрочем, не только потому, а еще и оттого, что с трудом сдерживал охвативший его гнев, сказал тихо сквозь зубы:

— Филипп, я поручился этим людям, что переправлю их. Если б я знал, что ты неизвестно отчего заупрямишься, как баран, я бы отвез их к Левашу и дело с концом!

Филипп побагровел.

— Я, Федор Лукич, не баран, а ваш зять! И прошу понять меня — у этих людей нет охранной грамоты великого князя и они даже не послы князя удельного! Они всего лишь люди его служилого боярина и хотят тайно перейти рубеж! Зачем? От кого и к кому они едут? Чтоб мне с коня упасть, если здесь не пахнет изменой или заговором! А раз я крест целовал на верность великому князю, то должен не только остановить этих людей — я обязан задержать их и обыскать!

И в этот миг боярский сын Иван Артюхов принял роковое в своих последствиях решение.

Никто никогда не узнал, услышал ли он последние слова Филиппа, или просто счел, что наступил удобный момент, да только он внезапно резко скомандовал «Вперед!» и трое всадников сорвались с места.

Люди Филиппа, перекрывшие дорогу, попытались остановить их, но лошадь Артюхова, сбив двоих с ног, прорвалась, а следом проскочил Макар Зайцев.

— Назад! — отчаянно закричал Картымазов. — Назад!

На лошади Ляпунова, ухватившись за узду, повис Матвейка, и она закружилась, пытаясь вырваться. Ляпунов выхватил саблю.

— Остановись! — крикнул Картымазов.

— Матвей! — крикнул Филипп.

Всадник нанес удар, Матвейка с разрубленным плечом упал, лошадь поднялась на дыбы, и в ту же секунду в шею и спину Ляпунова глубоко вонзились две стрелы — оставшиеся люди Филиппа успели схватить оружие.

— М-м-м… — с досадой простонал Картымазов. — Зачем он это сделал…

Филипп бросился к раненному Матвейке, впереди, на дороге послышались крики и звон оружия, — там, разумеется, была еще одна застава и через несколько минут обезоруженных Артюхова и Зайцева привели к костру, крепко держа за руки.

— Изменник! — крикнул Артюхов, увидев Картымазова. — Ты предал своего князя, Иуда!

Картымазов побледнел от гнева.

— Безумец! — Ответил он. — Зачем ты поскакал? Я бы все уладил.

Подошел Филипп.

— Тот убит на месте, — сказал он и с упреком добавил, — а Матвейка, если выживет, без руки останется.

Федор Лукич вспомнил кораблик и зайчонка. Ему стало горько.

— Картымазов! — позвал Артюхов. — Подойди, мне надобно с тобой поговорить.

— Позволишь? — мрачно спросил Картымазов у Филиппа.

— Хорошо, — согласился Филипп, — но потом я допрошу их.

Он кивнул и двое людей, державших Артюхова за руки отступили на несколько шагов.

Картымазов подошел, и в этот миг Артюхов быстро вынул из-за пазухи какие-то бумаги, прыгнул в сторону костра и швырнул их в огонь.