Орел легиона - Ирина Александровна Измайлова

— Шестнадцать на одного? — угрюмо спросил кто-то из бриттов. — Хороший ли это будет бой?

— Ты с ума сошёл! — рявкнул на него другой. — Это же не человек — это демон. Его подослали к нам римские боги. Он убил двадцать четыре человека и не дал нам напасть на ворота крепости. Скорей нападём, или он убьёт и нас!

— Правильно сказано! — воскликнул охотник и... кинулся прочь от рванувшейся за ним толпы.

Он бежал куда быстрее — ему ничего не стоило, выскочив из рощи, припустить вверх по склону, чтобы затем скрыться в лесу, но таких мыслей у него не было. Почти позволив себя догнать, Зеленоглазый вдруг резко развернулся. Два дротика он метнул обеими руками, и двое преследователей, бежавших первыми, упали. Один, кажется, был мёртв, но второй с воем вцепился в древко копья, засевшего у него в боку.

— Прости, парень, копья я кидаю хуже, чем пускаю стрелы! — воскликнул охотник и встретил кинувшегося на него третьего преследователя коротким точным ударом ножа. — А вот с ножом у меня всё в порядке, тем более этот я ковал сам. Но меч всё равно удобнее. Одолжи, а?

Он подхватил меч убитого и бросился навстречу остальным. Кажется, им уже не хотелось этой схватки, но боевой дух кельтов слишком силён, чтобы бежать даже от более сильного врага. Тем более что враг был один, а их всё-таки оставалось тринадцать.

— Двенадцать! — крикнул Зеленоглазый, срезая мечом бросившегося ему под ноги воина и встречая косым ударом следующего. — Одиннадцать!

— Десять! — послышалось из темноты, и стрела вонзилась в бок ещё одного воина.

— Это ты, Суагер? — Зеленоглазый уклонился от нападения и достал мечом ещё кого-то из засадников, однако тот успел уклониться — меч лишь рассёк ему руку.

— Это я! — Охотник-бритт снова выстрелил. — Девять! Мы увидели тебя на склоне и сперва не поняли, куда ты девался, а потом из рощи донеслись голоса, и Руви сообразил, что там засада и ты на неё напал.

— Да уж, не она на меня. Восемь!

— Семь! — Юный Руви метнул дротик и кинулся в драку, потрясая вторым. — Ты обещал оставить нам что-то от своей охоты, Зеленоглазый!

— Да вон их ещё сколько под стенами крепости! Не мешай, мы сами разберёмся. Лучше подбери пару факелов, найди таран и попытайся поджечь. Здесь немало сухого валежника, собирай, обкладывай ствол и поджигай. Таран новенький, из хорошего сухого вяза. Если валежника будет много, он загорится. Давай! Второго у них уж точно нет.

Оставшиеся трое или четверо воинов засадного отряда всё-таки спаслись бегством из злосчастной рощи. Они кинулись к своим, в это время совсем прекратившим штурмовать крепостной вал и соединившим два фланга воедино.

Но римский гарнизон не собирался давать врагу передышки. Видимо, командир когорты, защищавшей крепость, понял: планы бриттов что-то нарушило и они сейчас находятся в замешательстве. Это надо было использовать.

Пропела труба, ворота внезапно распахнулись, и из них вырвалась конница, а следом за нею — ряды легионеров, вооружённых тяжёлыми копьями. Пожалуй, в бой шла целая центурия[9].

Зеленоглазый знал, что эту крепость обороняет четвёртая когорта Шестого легиона и центурион Лукиан Флавий, её командир, слывёт среди легионеров человеком отчаянной храбрости. Ничего удивительно, что он решил дать отпор нападающим. Тем более, судя по всему, местное население, на которое те явно рассчитывали, к ним на сей раз не примкнуло. Посёлки вблизи крепости опустели, будто вымерли — мирные охотники и скотоводы предпочли затаиться либо вовсе уйти на это время и увести с собою семьи, дабы на них потом не обрушился ни гнев римлян, ни ярость их врагов.

— За мной! — скомандовал Зеленоглазый догнавшим его уже за пределами рощи Суагеру и Руви. — Сейчас начнётся схватка, и будет неплохо, если мы немного поможем гарнизону с тыла.

— И сколько же времени длился бой?

— Ещё около пяти часов, судя по тому, что луна успела появиться и затем побледнеть. Бритты потеряли, вероятно, почти половину отряда, ну, никак не менее трети, но они могли бы ещё драться. Только им это было уже не нужно. Крепость взять не удалось, а утром соседний гарнизон прислал подмогу, и о том, что эта подмога придёт, головорезы прекрасно знали. Они вдруг резко отступили, но двинулись не к лесу, а, наоборот, за крепость, к Валу.

— К Валу? Но какой был в этом смысл?

Наместник Британии Квинт Клавдий Лукулл слушал рассказ своего гостя, как настоящий римский сенатор, полулёжа на низком, обитом ворсистой тканью диване, перед которым стоял инкрустированный эмалью столик с кувшином вина и чашей. Для полноты впечатления не хватало блюда с виноградом, персиками или финиками, но ни то, ни другое, ни третье в здешнем климате не росло, поэтому заедать вино приходилось ломтиками яблока. В остальном же простое, но изысканное убранство триклиния[10] и облик самого наместника вполне соответствовали стилю и духу далёкой метрополии[11].

Квинту Клавдию, вышедшему, в отличие от многих наместников, не из сословия патрициев, но из сословия всадников[12], было чуть за пятьдесят. Рослый, поджарый, с крепким торсом и красиво седеющей головой, он казался то моложе, то старше своих лет, в зависимости от того, был ли пасмурен либо приходил в доброе расположение духа. Высокое положение и относительно спокойная жизнь последних лет не изменили его характера и привычек. Да, он любил понежиться на диване, иной раз часами смакуя хорошее вино, которое ему привозили из Италии, и читая какие-нибудь военные воспоминания, любил ароматные ванны и постель, застланную шёлком, мягкие белые туники, вроде той, что красовалась на нём сейчас, любил вкусно поесть. Но он же любил и верховую езду, и охоту, и дальние пешие прогулки, не боялся купаться в ледяной реке, на берегу которой высился город Лондиния[13], его резиденция, словом, перейдя на государственную службу, всё равно оставался в душе прежде всего воином.

Все, кто знал Клавдия, удивлялись двум вещам: будучи красивым и вполне здоровым мужчиной, он